Все лекции цикла можно посмотреть здесь.
В 1614 году выходит поддельная вторая часть «Дон Кихота», написанная неким Авельянедой. Текст, которой возмутил Сервантеса и стал причиной появления второго тома, написанного самим Сервантесом, как опровержение сюжета, придуманного Авельянедой. Начиная уже с книги Авельянеды, мы можем сказать, что Дон Кихот выходит за рамки текста, которым он был порожден. И в течение последующих веков Дон Кихот действительно становится вечным образом.
О Дон Кихоте пишут другие книги. Так, например, известный французский писатель XVIII века Ален Рене Лесаж, взяв поддельного «Дон Кихота» Авельянеды, сочиняет собственную вариацию на темы дальнейших приключений Дон Кихота. Великий английский писатель XVIII века Генри Филдинг пишет политический фарс о Дон Кихоте в Англии. Дон Кихот в этой пьесе попадает в Англию и участвует в английской предвыборной гонке. В XIX веке образ Дон Кихота стараются понять по-разному, например, йенские романтики подчеркивают в этой книге конфликт между прозой и поэзией, между мечтой и действительностью. О нем пишут и Новалис, и Шеллинг, а русская литература тем временем – Толстой, Достоевский, Мережковский уже в XIX веке начинают собственное осмысление этого образа. В XX веке Дон Кихот становится персонажем оперы Жюля Массне, персонажем нескольких фильмов, из которых самые известные – это фильм Георга Вильгельма Пабста с Федором Шаляпиным, созданный кстати говоря, по инициативе Федора Шаляпина, болевшего этим образом, этим сюжетом. С этим сюжетом он даже обращался к Сергею Эйзенштейну, пытаясь спровоцировать его на эту тему. Так хотел Федор Шаляпин играть Дон Кихота не только в опере, но и как драматический актер. В конце концов вспомним великий фильм Григория Козинцева по сценарию Евгения Шварца. То есть, Дон Кихот приходит и в музыку, и в кино, и в театр, и в философию тоже. Дон Кихоту посвящены философские эссе Мигеля де Унамуно, Хосе Ортега-и-Гассета и других.
«Вечный образ», вот этот самый термин появился в русском литературоведении в середине 1920-х годов, но, наверное, он был подготовлен в свое время книгой Дмитрия Мережковского «Вечные спутники». Вечный образ – это такой образ, который выходит за границы текста и начинает самостоятельное существование. Мы понимаем, что и Фауст – образ Фауста не оканчивается там, где оканчивается текст Гете, или текст народной книге. И Гамлет живет своей жизнью, и Прометей, и многие другие образы – это вечные образы – те образы, которые разные эпохи воспринимают по-разному, по-разному интерпретируют, разный смысл в этот образ вчитывают. И именно так немецкие романтики, а вслед за ними и поэты романтики других стран, воспринимали Дон Кихота, прежде всего, как романтика, прежде всего, как человека мечты, как человека, который рискнул бросить вызов существующему положению вещей.
С другой стороны, реалисты эпохи просвещения, или реалисты XIX века, воспринимали роман Сервантеса совершенно по-другому. Как роман о бесплодных мечтаниях в мире реальной жизни, то есть это совершенно другой угол зрения на роман «Дон Кихот». Другими глазами смотрели и писатели модернисты, которые видели в этом романе уникальные формальные открытия. И собственно лекции Владимира Набокова о Дон Кихоте – это как раз взгляд модерниста на произведение Сервантеса. Постмодернизм, допустим, видит в «Дон Кихоте» тему книги о книгах, литературы о литературе. Тот текст, который рефлексирует над другими текстами. Немаловажна тема для литературы постмодернизма. И мы видим, что роман «Дон Кихот» по сути становится родным для любого литературного течения. Более того, в различных литературных манифестах разных литературных течений, «Дон Кихот» объявляется как самое наше произведение. То есть это то произведение, в котором несомненно отражены те эстетические установки, которые близки к нам. Так что «Дон Кихота» считают своим представители самых разных литературных течений.
Символически это отражено в известной новелле Хорхе Луиса Борхеса – Пьер Менар, автор «Дон Кихота». Сюжет этой новеллы в том, что был некий Пьер Менар, который писал свой роман о Дон Кихоте, по-новому его осмысляя этот образ. Но парадокс, весь текст романа о Дон Кихоте полностью соответствовал роману Сервантеса. Однако созданный в совершенно другую эпоху, при том, что он совершенно ничем не отличается от текста Сервантеса, и вместе с тем отличается всем, потому что он вмещает в себя и философию более позднего времени, и литературную традицию более позднего времени, и очень много из опыта человечества, которое прожило уже достаточное количество времени после этого романа. Таким образом, роман «Дон Кихот» – это то произведение, которое живет своей жизнью. Когда Виктор Шкловский, или, когда Владимир Набоков пишут, что фактически – это произведение… и Мережковский об этом пишет, что фактически это произведение шире того замысла, который изначально предполагался автором. Что автор, в общем-то, создал такой текст по ошибке, что он сам даже не понимал того величия, которым наделены его образы. Более поздние интерпретации в этот роман очень много чего вчитывают. И когда в своей книге «Вечные спутники» Дмитрий Мережковский пишет о том, что еще стоит подумать, какой взгляд на этот роман более важен – субъективный, или объективный. Тот объективный взгляд, который выявляет в нем нечто характерное для начала XVII века, или тот субъективный взгляд, который вчитывает в этот роман какие-то смыслы, может быть даже не ведомые автору. Так произведение оказывается мудрее своего создателя. Образ Дон Кихота оказывается мудрее его создателя.