Христианство у своих истоков

Иерей Антоний Лакирев, специалист по Новому Завету

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Примерно к последней трети I столетия для окружающих христиан людей, и в первую очередь для римской власти, становится очевидным, что это, без сомнения, не иудеи, и их попытка изображать собой погребальную коллегию тоже большей частью надувательство, потому что это гораздо больше, чем погребальная коллегия. Это люди, которые поклоняются некоему Иисусу, и поклоняются ему как Богу, следовательно, это религиозный феномен, очевидным образом нововводный культ, который должен преследоваться.

Историки того времени, вроде Тацита, пишут об этом, называя веру христиан новым и зловредным суеверием. Со временем, уже к началу II века это становится «техническим термином», как сегодня у нас «технический термин» – «экстремистские организации», тогда был технический правовой термин «новое зловредное суеверие» – то, за что привлекают к ответственности, главным образом уголовной.

Поскольку примерно в 80-е годы сами иудеи тоже понимают, что они с христианами относятся к Богу совсем по-разному, в синагогальной молитве примерно I века появляются специальные проклятие «ха-миним» («меньшинство») на отщепенцев, то есть именно христиан. Оказывается, что уже не спрячешься, уже невозможно никаким образом увиливать. Сначала римская власть подвергает христиан гонениям именно за нелояльность, гонения носят, скорее, политический характер. Еще в начале II века Плиний-младший пишет из Вифинии императору Трояну, справшивая, как быть с христианами и надо ли проводить следствие, разыскивать, выяснять и так далее. Троян отвечает, что не надо, но если донесли, если они сами признались, тогда надо казнить, потому что они нелояльны, они изменники родины. Если же никаких специальных сведений нет, тогда не ищи.

В дальнейшем политические гонения становятся более редкими. Уже в середине II века картина резко меняется. Вместо того чтобы бороться с христианами как противоправительственным движением, империя начинает бороться с ними как с религиозным феноменом, новым, нововводным культом. Поэтому появляется и другой арсенал: здесь не предлагают плеснуть полчашки вина к подножию статуи императора, а предлагают поучаствовать в каком– либо религиозном ритуале, о котором известно, что настоящие христиане в нем никогда участвовать не будут. Тем не менее, по политическим ли или религиозным мотивам совершаются гонения, результат все равно один и тот же – мученическая гибель для довольно многих людей. Во многих христианах общинах в конечном итоге гибнут все, и потом эта община возрождается совершенно заново, как Феникс из пепла.

Правда, нужно сказать, что далеко не всегда римская власть увлекалась жестокостями. Все-таки это тоже зависело от конкретных исполнителей. Иногда, особенно 251 году при Декии и в конце III века при Диоклетиане, действительно была идея извести вообще всех христиан одновременно по всему лицу Земли, заставив их принести жертвы, и всех, кто не принесут, казнить. Но нередко, особенно в III столетии, это выглядело по-другому, потому что Римская империя, римская власть поняла, что христиане очень нуждаются в помещениях, где могли бы собираться, и в книгах. Поэтому, чтобы не лишаться налогоплательщиков, можно отобрать и уничтожить книги, а здания, где книги найдены, разрушить. Такова была природа гонений в очень многих областях империи и в начале III столетия, и особенно к его концу.

В те времена Евангелие в христианской общине было в одном единственном экземпляре (свитки были чрезвычайно дороги и были большой редкостью) и хранилось закопанным где-то в саду у епископа. Он приносил его в собрание христиан под одеждой, когда двери запирались и было понятно, что никто уже не подсмотрит, тогда он поднимал его: вот, я его принес! Сегодня на нашей литургии, когда дьякон выходит из алтаря с Евангелием и показывает нам, мы даже не помним, что восемнадцать веков назад это была радость о том, что нам удалось его и в эту неделю сберечь, что его не отняли. И помещение тоже, соответственно, очень важно.

Эти гонения были в каком-то смысле то усиливающимися, то затухающими, то кровавыми, то некровавыми. Бывали времена и места в империи, где христиане вообще десятилетиями жили практически на свободе и даже могли позволить себе купить недвижимость. Во времена диоклетианова гонения, уже совсем незадолго до Миланского эдикта, помимо всего прочего разрушали принадлежащую христианам недвижимость, которую они сумели приобрести за 30-40 лет относительно мирной жизни. Но тогда больше всего приобретали судебные здания, так называемые базилики. Он были удобнее всего: это большое здание с апсидой в конце, где у римлян сидел судья и стража, а христиане поставили там стол, на котором совершалось преломление хлеба. Наличие такого рода здания свидетельствует о том, что иногда были относительно мирные период.

Надо сказать, что кроме гонений государственных, время от времени, по крайней мере в некоторых местах, существовали народные гонения. Часто христиане все же воспринимались как чуждый элемент, и нередко находился кто-нибудь, кто говорил: это бедствие, или эпидемия, землетрясение, или голод постигло нас потому, что мы терпим христиан. Вот они плохие, их надо истребить. Иногда эти народные гонения возникали без всякого стимула со стороны государственной власти. Более того, иногда римские имперские чиновники пытались каким-то образом утихомирить эти толпы. Важно понимать, что схватка христиан была вовсе не только с политической или государственной системой, а все-таки с чем-то более глубоким в античном обществе, чем просто структурные вещи.

 

Иерей Антоний Лакирев, специалист по Новому Завету

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Христианство и сейчас феномен чрезвычайно молодой, новый и только начинающийся, а уж тогда, почти две тысячи лет назад, это было вообще неожиданное явление, и мало кто вообще мог ориентироваться в том, где правда и неправда. Единственным якорем, тем, за что держались эти люди, были рассказы об Иисусе, то, что они передавали из уст в уста, редко что удавалось хранить в письменной форме. Поэтому в каком-то смысле неудивительно, что из окружающего мира культуры в Церковь все время пытаются просочиться какие-то вовсе чуждые идеи и практики.

Еще нет твердого понимания, как отличать «наше» от «ненашего», правильное от неправильного, поэтому иногда кажется, что это совершенно нелепый взгляд, который надо бы отвергнуть, но для христиан того века это всегда происходит через некоторый душевный труд.  Меньше в I и гораздо больше во II и III веках почти в каждой крупной христианской общине мы видим, как приходится обдумывать и конкретизировать свои взгляды, свои представления о правде Божьей и о Христе перед лицом того, что в конечном итоге начинают называть заблуждениями, разных глупостей, которые так или иначе просачиваются из окружающего мира.

Люди думают о своих взглядах и формулируют их, глядя на Христа, не из общетеоретических положений. Здесь еще не развивается никакой страшно сложной и многотомной религиозной философии, здесь люди смотрят на Христа и думают о том, где правда и где нет. И, как правило, отвергают взгляды, которые не соответствуют их вере, именно таким довольно простым путем. Это очень важная вещь – христиане того времени учатся думать, учатся формулировать свои взгляды, очищать их от каких-то неточностей, человеческих заблуждений. Как выражается апостол Павел: «Бойтесь, чтобы кто не увлек вас бабьими баснями». Для того чтобы этого действительно избегать, становится нужным научиться дискурсивно говорить о своей вере, рационально осмысливать ее.

В первые три столетия этот путь еще только начинается. В условиях возникших гонений для христиан было чрезвычайно важно самим себе ответить на вопрос, что происходит, почему происходит этот непримиримый конфликт с окружающим миром и как к этому относиться Как, например, относиться к власти? Но и как относиться к людям, которые не являются государством и тем не менее тоже ненавидят христиан. «За Тебя убивают нас каждый день», – говорит псалом, и христиане знают об этом. Но все-таки необходим некоторый ответ на то, как это все выглядит перед лицом Бога, перед лицом смерти и воскресения Христова, для христиан первых веков чрезвычайно важно. И здесь тоже есть поучительные вещи, которые они тогда для себя поняли и которые важны для нас.

Во-первых, представление о том, что никто не имеет права посягать на человеческую совесть. Собственно, свобода совести – это завоевание христиан, которые завоевывали ее для себя. Если бы не мы, его бы не было в этом мире.

Второе, что чрезвычайно важно, – это то, что можно назвать функциональным отношением к государственной власти. Христиане первых столетий отказались считать осмысленной претензию цезарей на власть хотя бы в духовной сфере. Да, пишут апостолы в своих письмах, конечно, власть нужна, для того чтобы человеческая жизнь не превратилась в хаос и чтобы мы не были похожи на стаи гиен. Это упорядочение жизни – вещь ценная, но при этом, как пишет Павел, нет власти, если она не от Бога. Если она от Бога, тогда эта власть имеет право на существование. А если это плод человеческого безумия, нет. И Римская империя долго, до самого конца не могла простить христианам этого несогласия обожествлять даже не столько цезарей, сколько сам феномен власти. Христиане согласны считать его необходимым, это само собой разумеется, нечего и обсуждать.

И, наконец, еще очень важный момент, который наблюдается в первые столетия, – это постепенное исчезновение почти, а, может быть, и всех перегородок. Внутри христианского мира возникает такая своего рода христианская глобализация, которая подразумевает, что не имеет значения ни происхождение человека, ни его национальность, ни социальный статус и т.д. Об этом пишет еще апостол Павел в середине I века. Но потрясающие и поразительно то, что это не остается идеей для христиан I века, и вполне нормальной ситуацией является, когда на западе христианской империи лидером христианской общины становится человек, родившийся на персидской границе. На севере знаменитым членом общины становится человек, родившийся в египетской пустыне, потому что все эти люди чувствуют себя учениками одного и того же Иисуса Христа. И их взаимоотношения со Христом гораздо важнее всего остального, что так или иначе разделяет и даже определяет нас в этом земном пространстве.

Мне кажется, что самое удивительное – это умение христиан первых столетий придерживаться подлинной иерархии ценностей. Отношения с Иисусом на первом месте, все остальное – следствие, конечно, оно тоже важно, но не настолько. Это драгоценный навык, без которого, на самом деле, очень трудно быть христианином.