Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В основу церковной политики Петра и его преемников был положен утилитаризм – идея о том, что Церковь должна служить империи. И такой утилитарный подход не располагал государей к монашеству.

Известны достаточно серьезные ограничительные меры в отношении монастырей, которые предпринял уже Петр в начале своего царствования. Но после секуляризации русское монашество вступает в достаточно глубокий кризис. Причина этого кризиса довольно понятна, отобрав земли у монастырей, государство фактически лишило их возможности самостоятельно поддерживать свое существование и существовать в частности общежительным монастырям, которые как раз жили за счет совместной обработки этой церковной земли. Государство оставляет монастырям от семи до девяти десятин непахотной земли – это могут быть огороды, сады, сенокосы, выпасы, но не пахотная земля, то есть собственно сажать хлеб монахи больше на своих собственных землях не могут, поэтому ограничиваются возможности для выживания общежительных прежде всего монастырей.

Монастыри разбиваются в ходе секуляризации на две большие категории – штатные монастыри и заштатные. Штатные монастыри – это те, которые государство обеспечивает, субсидирует жизнь хотя бы части монашествующих по четко определенному штату. А вот заштатные монастыри, их население также ограничивается, но вместе с тем государство заштатным монастырям не платит ничего, они должны зарабатывать собственными усилиями, трудом своих рук и мирским подаянием. При этом собственно штатные монастыри делятся на три класса – отсюда категория «классные монастыри», то есть собственно штатные монастыри. Монастыри делятся на три класса в зависимости от количества монахов, которое собирается содержать государство. В первом классе чуть больше 30 человек, во втором 17 человек, в третьем классе – 12 человек. Причем очень интересно, что субсидии, которые выделяет государство монастырям соответствующих классов, серьезно отличаются по своему размеру, в зависимости от того, женские это монастыри, или мужские. Женским монастырям, особенно второго и третьего класса, государство платит фактически в два раза меньше содержания, чем монастырям мужским. Получается по этой логике, что женщины, то ли едят меньше, то ли имеют возможность лучше себя содержать, чем мужчины. В результате в ходе этих секуляризационных мероприятий количество обителей в великорусских губерниях сокращается достаточно сильно, почти в два раза, более 500 монастырей прекращают свое существование и количество монашествующих сокращается тоже в два раза, с примерно 11 000 до чуть более 5 000 человек.

Вместе с тем эта невозможно вести полноценный монашеский образ жизни в соответствующих синодальных обителях, обителях, подвергнутых такой синодальной регламентации, вызывает со стороны монашества попытки найти иные формы жизни, которые бы позволили продолжить монашеское существование. И здесь мы должны выделить три основные стратегии выживания православного монашества в эпоху после секуляризации. Первая стратегия – это эмиграция, вторая стратегия – это внутрироссийское пустынножительство и третья стратегия, которая касается в основном женских обителей заключается в образовании неформальных, не стесненных формальными рамками женских монашеских общин.

Коротко скажем о каждой из этих стратегий, остановившись на наиболее ярких, наверное, представителях этих стратегий выживания. Что касается монашеской эмиграции, то здесь, наверное, самая крупная и яркая фигура – это святой Паисий Величковский, который отправляется еще в эпоху, предшествующую секуляризации, но в уже не очень благоприятную для монашества, отправляется в поиски идеальной обители, которые приводят его сначала в Молдавию, потом на Афон, где он становится руководителем небольшого братства, возвращается с Афона в Молдавию и это его братство достаточно серьезно разрастается, к нему бегут многие ищущие истинной монашеской жизни из Малороссии, южной губернии России и так далее. И после его кончины, эти ученики преподобного Паисия возвращаются на территорию России, пополняя новые монастыри, привнося новую струю в жизнь обителей на территории России.

Но вместе с тем, параллельно с этим в самой Российской империи развивается и стихийное пустынножительство. Люди, монахи уходят из обителей в леса, или на острова северных озер, где ведут отшельнический образ жизни, не связанный, или образ жизни в небольших маленьких общинах, по два-три-четыре, может быть, пять человек, которые не связаны синодальными ограничениями. Такими регионами распространения пустынножительства становятся так называемые Рославльские леса в Смоленской губернии, Сибирские леса и другие места. Наиболее яркая, наверное, здесь фигура – это преподобный Зосима Верховский, который начинал свою жизнь отшельническую сначала в Рославльских лесах, потом на острове Коневец на Ладожском озере, потом ушел в Сибирь, а в конце своей жизни вернулся под Москву и стал основателем уже женской общины. И это как раз третья стратегия выживания – женские общины появляются еще в конце XVIII столетия. Механизм из появления достаточно понятен – вокруг какой-то благочестивой, например, вдовы образуется небольшая общинка женщин, которые без пострига ведут фактически монашеский образ жизни, например, именно так формируются те общины, которые позднее составят Серафимо-Дивеевский монастырь. И вот очень многие общины, эти неформальные женские общины на протяжении XIX столетия обретут легальный статус, станут по-настоящему монастырями и гордостью русского монашества уже конца XIX – начала XX веков.