Вера Соколова, преподаватель Российского Православного Университета.
Все лекции цикла можно посмотреть здесь.
Общеизвестна фраза, которую применяют эмигранты к себе, и исследователи вспоминают, когда говорят о русской эмиграции, фраза: «Мы не в изгнании, мы в послании», – сказанная Зинаидой Гиппиус и повторенная следом за ней Ниной Берберовой. Действительно, уходившие люди пытались унести с собой культуру и сохранить ее, чтобы в дальнейшем иметь возможность, они надеялись на это, передать тот пласт культуры, тот мир, который они ощущали своим в дальнейшем потомкам. Они на это надеялись и как мы видим – это действительно оказалось так.
В итоге мы можем понимать, что для них культура и слово, слово печатное имело огромное значение, особенно для младшего поколения. В силу чего – в силу того, что, как я сказала, младшее поколение были те, кто уезжал за границу детьми. Если старшие успели прикоснуться к ушедшему миру, успели побыть в нем, то для младшего это был кардинальный разрыв. Они пытались через культуру, через слово достигнуть того мира, восстановить его и как-то сами самоидентифицироваться. В итоге возникла такая ситуация, когда младшие сознательно стремились реализоваться через слово и это было значительно сложнее, потому что их становление происходило на чужой культурной почве и у них не было того огромного багажа, который был у тех, кто уезжал более взрослым.
Но, однако, надо оговориться, что младшее поколение делится все-таки не по возрастным рамкам, здесь главное не возраст, а по тому, какое литературное положение данный человек занимал в литературном процессе. И это связано как раз с тем, успел ли человек войти в этот литературный мир в России, или уже входил в него за рубежом. Революция в их сознании провела очень резкую черту, которую лучше назвать даже не чертой, а пропастью какие-то светлые детские воспоминания, которые встречаются практически у каждого человека, вот этой чертой революции и гражданской войны практически отрезаны. У русской эмиграции не было какой-то определенной объединяющей организации, как, например, Союз писателей в Советском союзе.
За всю русскую эмиграцию произошел всего лишь один общеэмигрантский съезд писателей, который прошел в 1928 году в Белграде, после которого было решено властями выпустить серию книг, зафинансированную, под общим названием «Русская библиотека». Но в эту серию вошли опять же в основном авторы уже признанные, авторы уже известные, такие, как Бунин, Куприн, Шмелев. Младшим приходилось в этом смысле намного труднее. Младшие должны были сами оплачивать свои публикации и с учетом того, что жили они достаточно бедно, мало кто в эмиграции мог позволить себе роскошную жизнь, они вынуждены были либо копить, либо печатать книгу, оплачивая ее частями.
Есть такая история об эмигрантском поэте Ирине Кнорринг, она вспоминала, как копила деньги на свой первый сборник, сборник назывался «Стихи о себе» и когда было принято решение опубликовать эту книгу – вся семья начала копить. Они взяли коробку, заклеили ее, сделали сверху прорезь и все члены семьи стали кидать в эту коробку мелочь. Через какое-то время, коробку вскрыли, пересчитали деньги и понесли к издателю. И денег была ровно половина той суммы, которая требовалась для публикации книги, но издатель был настолько впечатлен видом этой коробки, что согласился опубликовать книгу за полцены, а вторую часть денег попросил выплатить ему в дальнейшем постепенно. Эта история достаточна характерна для публикаций младшего поколения.