Почему критиковали христиан во II веке?

Алексей Муравьев, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Если мы сейчас отвлечемся от собственно философской проблематики и обратимся к тому, как христиане представлялись в социальном и юридическом пространстве Римской империи, то мы увидим ряд проблем, которые породили целое направление конфликтов и полемики, между христианами и остальным населением империи.

Сразу нужно сказать, что в позднейшей христианской литературе нередко все население империи скопом записывалось в язычники и этим термином – «οι εθνικοί» по-гречески, или «pagani» по-латински, обозначалось просто вообще все население империи. Но здесь нужно понимать, что мы имеем дело с такой деформацией взгляда, которая происходит с победившей стороны. Далеко не все население империи принадлежало к поклонникам языческих богов. Было довольно большое количество людей, которые принадлежали к таким философско-монотеистическим взглядам, другие были сторонниками каких-то конкретных восточных культов, то есть язычниками в античном смысле их назвать нельзя. Поэтому это все многообразие регулировалось определенными законами, которые позволяли религиозной практике невинной, или «religiones licete» – религии разрешенные и эти же законы, и эдикты, издававшиеся в исполнение законов, пытались ограничить «religiones illicite», то есть религии, которые запрещены, или не разрешены, неправильные религии.

Нередко может возникнуть впечатление, что это специально против христиан было придумано, но это не так. Римские законодательства со времен еще 186 года до нашей эры, когда был издан senatus consultum de Baccha-nalibus, запрещающий мистерии Вакха-Диониса за их кровавый и опасный для религии характер, эти законы все, законодательство стояло на страже государственности. И здесь мы стоим перед необходимостью признать, что да, с точки зрения законодательства, с точки зрения самосознания римлян, христианство, как любой культ, претендующий на тотальность – разрушало, подрывало государственность. Христиане – это были люди, подрывавшие государственность, подрывавшие устои, подрывавшие патриотизм, и подрывавшие семью, традиции и все на чем стояло Римское государство. Что делает государство с людьми, которые подрывают все это? Любое государство стремится этих людей каким-то образом редуцировать. В наши относительно вегетарианские времена все дело заканчивается какими-нибудь штрафами, или небольшими сроками в тюрьме. В Римской империи дело было значительно серьезнее, за нарушение закона полагалась смерть в очень большом числе случаев.

И тут произошла первый такой интересный момент – римское государство пыталось редуцировать, сократить эти нехорошие культы тем, что угрожало смертью за их исполнение и потихонечку христианство стало рассматриваться, как такой неразрешенный культ. Почему это произошло, я сейчас скажу, но дальше христиане в ответ стали рассматривать те меры, которые государство применяло против них, чтобы сохранить государственность, патриотизм и все остальное, стали рассматривать, как что-то позитивное, потому что их убивают, значит – это хорошо. Ориген – знаменитый христианский писатель II века написал с некоторой даже гордостью: «Почти все люди мира ненавидят христиан», – он не написал дальше слов: «и это правильно и прекрасно», – но в общем и целом за этими словами чувствуется некоторая рефлексия, некоторое осмысление. Понятно, что Христос говорил, что вас будут ненавидеть за Мое имя, но все-таки одно дело – это говорилось в контексте иудейского неприятия проповеди Христа и его учеников, а другое дело – это говорится в контексте всей империи. И когда существует какая-то маргинальная группа, которую ненавидят практически все, то здесь неизбежно возникает ряд социальных вопросов.

Социальные основания прежде всего были какие – первоначальное христианство, как я сказал, вырастало в основном из народной среды, просто потому, что выходцы из восточных провинций относительно редко пробивались наверх, для них были недоступны эти социальные лифты, или в малой степени доступны. Поэтому – это были в основном люди торгового и низшего сословия, которые оказывались каким-то путем в центральной части империи. В социальном смысле затем произошел сдвиг, и он виден на материале мученических актов, когда мы видим, что в Северной Африке так называемые «скилийские мученики» и в других местах все большее количество представителей аристократии, которые начинают в христианство попадать, начинают становиться христианами. И это начинает очень сильно волновать пишущую публику и тех, кто у власти находился, потому что – это конечно была заявка на переформатирование всей структуры. И поэтому, с точки зрения юридической, законы, с одной стороны, как я сказал, должны были ограничить неправильные, нехорошие религии (сейчас скажу, почему христианство стало нехорошей), с другой стороны, защитить государственность и римское самосознание и с третьей стороны, ограничить проникновение в эту секту христианскую тех людей, которые принадлежат к элите общества и которые могут повлиять впоследствии на изменение всей ситуации в стране.

Начнем с того, почему христианство неправильная религия. На основании двух законов – это Lex Iulia viginti – двадцатый закон Юлия о незаконных собраниях и на основе законов, преследующих за так называемое оскорбление императорского величия – «crimen laesae majestatis», христиан рассматривали, как тех, кто нарушает закон о собраниях – неразрешенные демонстрации, неразрешенные собрания, неразрешенная всевозможная социальная активность. Им не разрешают, а они это делают. Все попытки христиан объяснить, что у нас так принято, мы так хотим, мы так можем… Второй момент – это оскорбление величия. Это можно сравнить с тем, как христианские миссионеры в Японии в XVI-XVII веках оказались. Они говорили об одном, но их слышали о другом. Они говорили о том, что наше царство не от мира сего, а их слышали о том, что мы вашего императора уберем, на его место поставим какого-то нашего. Учтите, что в Римской империи не было системы, или точнее не было официально зафиксированной системы династического преемства, поэтому можно было, условно говоря, свергнуть одного императора и поставить на его место другого. И поэтому над христианством этот политический аспект витал. Это юридический аспект.

В социальном смысле, как я сказал, христианство становилось иным, в него попадали люди разных социальных групп и в том числе аристократии и тут начало срабатывать коллективное самосознание, мы видим, что люди, члены семей которых обращались в христианство – это видно опять же по мученическим актам, начинают реагировать сперва непониманием, потом враждебностью, а затем и осознанием необходимости противостоять этой миссионерской деятельности христианства. Характерная деталь в одном из мученических документов раннего христианства, когда муж знатной римлянки, которая обратилась в христианство и которая говорит, что да, я теперь хочу умереть за Христа и теперь моя жизнь изменилась, он говорит: «Пожалуйста, делай, что хочешь, ходи куда хочешь, но не надо это делать открыто. Зачем тебе нарушать законы?» А она ему говорит: «Нет, наше царство не от мира сего…» И он понимает, что имеет дело с взрывоопасной социальностью такой, с попыткой взорвать устои. И тогда ее муж идет к прокуратору и говорит: «Арестуйте мою жену, она опасный элемент». И этот элемент стукачества, содействия властям – власти не хотели заниматься ни проскрипционной деятельностью, ни изгнанием. Общество среагировало на христианство, как на чуждый элемент и начало его выдавливать, пытаться выдавить из себя.

В ответ христиане усвоили себе такое поведение, что это правильно и хорошо, и нужно стараться спровоцировать определенное количество социальных конфликтов для того, чтобы получить трибуну. И действительно это сработало – волна мученичества, которая захлестнула, вообще эпоха гонений, которые захлестнули II-III и до конца III века продолжавшиеся, они не принесли никакого видимого эффекта для римского общества, оно в конце концов в лице Диоклетиана вынуждено было от них отказаться. Поэтому – эти гонения мы скорее рассматриваем, как организованное давление государственной машины, а это был в определенном смысле жест уже отчаяния, потому непонятно было, что делать, с растущим числом адептов христианства.

И последнее, что нужно сказать здесь – это то, что в социальном смысле христианство приобрело по крайней мере к первой трети II века важную очень социальную группу – это философы. Те философы, которые не были довольны языческой религией, или как-то противостояли ей, потихонечку начали поворачиваться лицом к христианству, понимая, что христиане готовы к усвоению того языка, на котором они привыкли выражать высшие истины – языка греческой философии.