Иерей Стефан Домусчи, кандидат философских наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Если же обратиться к феномену совести на русской почве, мы увидим, что это слово и это понятие претерпело некоторые изменения. Оно развивалось с течением времени, и если мы обратимся к древним, в основном переводным, текстам Древней Руси, то увидим, что словом «совесть» переводили не только греческое «синилисис», но и некоторые другие слова. И, например, в словаре Срезневского, мы увидим как минимум пять значений слова «совесть», первое из которых совершенно не имеет отношения к нравственному миру. То есть слово «совесть» в Древней Руси не означало нравственного сознания, а означало волю, могло означать образ мыслей, знание, одобрение. Только в последнем пятом значении, то есть реже всего, оно употреблялось в нравственном смысле, как это ни удивительно.

В то же время, если мы откроем словарь Даля, то увидим, что за тысячу лет от значений слова «совести» осталось только одно – значение нравственное. Все остальные значения и смыслы ушли, и слово стало однозначным, стало означать нравственное сознание. Интересно, что даже латинское «conscientia» в европейских языках все же остается двузначным, то есть может означать совесть, а иногда может означать и сознание (в английском языке – consciousness). На русской почве такой многозначности не сохранилось, хотя первоначально она была, и мы видим, что в словаре Даля слово «совесть» уже означает нравственное сознание. Потом, правда, Даль добавляет, что также оно означает нравственные чувства.

Интересно, что во все эпохи: и в святоотеческом богословии, и даже в египетской культуре можно проследить, что в совести видят два компонента: с одной стороны, сознательный, с другой – чувственный. И сегодня мы тоже понимаем, что, с одной стороны, знаем, что такое хорошо и что такое плохо, а с другой стороны, когда совершили плохой поступок, мы можем не столько знать, что это плохо, сколько переживать чувство вины и недолжности. Поэтому у Даля значение одно – нравственное, но как бы двухкомпонентное. Интересно, что в современных словарях два этих компонента поменялись местами. И в первую очередь говорят о неком нравственном чувстве, а потом уже о нравственном сознании. Можно ли из этого сделать вывод, что совесть несколько релятивизируется? Может быть, действительно можно. Если  нравственное сознание более или менее однозначно, то чувство подвижнее: один чувствует вину за какой-то поступок, другой не чувствует, то есть совесть становится несколько более подвижной, и сама совесть, и ее содержание, и содержания ее свидетельства.

Особенно интересно в этом контексте посмотреть на значение совести и на то, как ее представляли в народной культуре: в пословицах и поговорках. Например, особым образом представляли связь совести с Богом. Есть пословица «Добрая совесть – глас Божий». Наверное, она имеет даже какие-то богословские и философские аналоги, но в народе говорили так. С другой стороны, то ли сознательно, то ли это вышло случайно, но эта пословица имеет второй вариант, в котором слово «глас» заменено на слово «глаз», то есть око, и произносится так: «Совесть – глаз Божий». В таком случае совесть – это не только Бог, Который говорит тебе,  но также и смотрит за тобой. Кроме того, совесть также оказывается связана с народом, потому что с точки зрения пословицы совесть – это и глас народа.

Интересно, что на уровне пословиц – совесть как бы оказывается двусоставна (сложность, которую, может быть, не так легко увидеть в богословской точке зрения). Ее источником является наша природа и голос Божий в нас, заповеди Божьи, но, с другой стороны, совесть также испытывает влияние народного сознания, народных представлений о добре и зле, о том, как правильно и неправильно. Оказывается, что совесть может претерпеть и некоторые изменения под влиянием народных представлений.

Совесть может повелевать человеку, как ему должно жить, например пословица «Работай не за страх, а за совесть» или «Служить не за страх, а за совесть». Очень напоминает представления апостола Павла, который тоже говорил, что нужно повиноваться не из страха наказания, а по совести. Но, кроме того, совесть связана с иными элементами нравственного сознания, например со стыдом: «В ком стыд, в том и совесть», «Есть совесть, есть и стыд, а стыда нет, и совести нет».

Совесть, оказывается, независима от внешнего вида. Скажем, есть пословица «Волосом сед, а совести нет» или «Бородка Минина, да совесть глиняна», то есть человек внешне похож на Минина, человека благородного, который мог жизнью пожертвовать ради Отечества, а вот совесть у этого человека оказывается глиняной, то есть неживой. И, например, такие пословицы, как: «Рубаха черна, да совесть бела», «Подпись судейская, а совесть лакейская» и т.д. показывают, что совесть не зависит от внешнего вида, бедности или богатства, не зависит от социального статуса. Даже есть такая пословица: «Божница домашняя, а совесть продажная», то есть человек может быть внешне благочестивым, но с нечестной совестью.

Кроме того, интересной оказывается связь совести с религиозностью. Например, есть пословица «Менять веру, менять и совесть». И, естественно, что наиболее подробно освящено в народной культуре, совесть оказывается источником нравственных мучений или, наоборот, какой-то внутренней радости. Например, есть пословицы, которые говорят: «Совесть спать не дает», или «У кого совесть нечиста, тому и тень кочерги – висилица», то есть человек видит только тень кочерги и уже беспокоится о возможном наказании, или «Злая совесть стоит палача».

В то же время есть представления и о доброй совести. Например, говорят так: «У кого совесть чиста, у того подушка под головой не вертится», то есть человек не мучается во сне представлениями о добре и зле, виноват он или не виноват.

В то же время удивительным образом в русских пословицах есть представления о том, что от совести можно отказаться, что человек может быть бессовестным. Например, поговорка говорит: «Совесть в прошлом году в бутылке задохлась», например, человек пропил свою совесть. Человек становится бессовестным оттого, что ему это не полезно, например: «Совесть нужна, да не всегда пользительна». Или: «С совестью жить хорошо, да умирать страшно», то есть от совести можно отказаться, если это выгодно. В то же время оказывается, что сделать этого до конца невозможно, потому что, как говорит народная мудрость: «Как ни мудри, а совести не перемудришь». Или например: «С совестью не разминуться».