Александр Мраморнов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

В 1917 году в Русской Церкви было не только восстановлено патриаршество, но фактически начала формироваться система нового строя епархиального правления. Епархии в предыдущий синодальный период, естественно, управлялись  архиереями, но сам строй епархиального управления, наверное, можно назвать епископско-консисторским. И эта консисторская составляющая была огромной проблемой, с которой Русская Церковь в 17-м году и подошла к проведению Собора. И подошла не просто так.

Еще до открытия Собора целый ряд епархий пережил так называемую церковную революцию, когда клир, миряне, собравшись на внеочередные, как правило, епархиальные съезды, могли даже выразить недоверие и сместить с кафедры епархиального архиерея. А Синод, отчасти вдохновляемый так называемым революционным обер-прокурором Владимиром Николаевичем Львовым как правило такие ходатайства удовлетворял, и архиереи с кафедр действительно смещались. Но на смену этому должен был приходить какой-то новый порядок епархиального управления. Очевидно, что консистории как бюрократические учреждения, тем более ассоциируемые со старым строем, от которого очень многие люди хотели избавиться в революционном запале, уже не устраивали.

Действительно, на смену консисториям очень часто стали приходить епископские советы, епархиальные, церковно-епархиальные советы, их называли по-разному. Собор должен был упорядочить практику создания таких органов и собственно обозначить, как же теперь должна возглавляться епархия. Отчасти это наметил в своем проекте предсоборный совет летом 1917 года, но основная дискуссия по этому вопросу должна была развернуться на самом Соборе и в специально созданном на нем отделе о епархиальном управлении.

Такая дискуссия в отделе началась, и первое, что обсуждалось, годится ли проект, выработанный предсоборным советом, для дальнейшего использования. И многие члены Собора, и в первую очередь архиереи, пришли к выводу о том, что предсоборный совет наметил слишком радикальный проект, который во многих своих частях противоречит канонам. Вокруг этого начались споры, и в результате они свелись к дискуссии по основному вопросу – кто, собственно, управляет епархией, только епископ или еще епархиальные органы, которые создаются в каждой епархии?

Наметились две стороны: епископ Челябинский Серафим (Александров), который отстаивал необходимость введения соборного постановления о единоличной власти епископа, и профессор Александр Иванович Покровский, который выступал за максимальную соборность на епархиальном уровне. Проект предсоборного совета, действительно, очень сильно ограничивал власть епархиального епископа, низводя на один уровень с членами епархиального совета, который должен был избираться в каждой епархии, и дела в котором должны были решаться простым голосованием. То есть епископ уравнивался в своих правах и праве голоса по тому или иному вопросу с другими клириками и мирянами епархиального совета. Члены отдела епархиального управления начали указывать на то, что это вообще-то противоречит канонам Православной Церкви.

С точки зрения профессора Покровского, соборность на епархиальном уровне должна была выражаться именно в коллегиальности и равноправии епископа с избранными в совет клириками и мирянами. Это вызвало очень ожесточенные споры, которые обозначены и зафиксированы в протоколах отдела об епархиальном управлении. В результате не было выработано единого мнения.

На Восьмом заседании епархиального отдела 5 декабря 1917 года на голосование были поставлены три разные формулы построения епархиального управления. Было три подхода: два основных и один, можно сказать, побочный.

Первая формула, которая была выработана упомянуты мной епископом Серафимом (Александровым), при участии председателя отдела епископа Минского Георгия, закрепляла власть в епархии за епископом, который должен был управлять, как было сказано в формуле, при содействии клира и мирян.

В формуле профессора Александра Ивановича Покровского участие клира и мирян называлось непременным и соборным, а также были определены границы этого участия. В делах веры, священнодействия и пастырского душепопечения епископ, согласно формуле Покровского, может действовать единолично, а во всех остальных делах, административных, хозяйственных и судебных, клирики и миряне так же имели право решающего голоса.

Была еще третья формула, но все эти три формулы вызвали некоторое несогласие членов отдела, и выходом из него было создание согласительной комиссии, в которую вошли представители обеих формул. Комиссия проработала определенное время и в результате выработала собственную единую формулу, которую отдел и принял.

Из формулы меньшинства, которую представлял профессор Покровский, в формулу комиссии было перенесено положение о решающем голосе клириков и мирян в целом ряде вопросов. Правда, в новой формулировке оно приобрело такое решение, что без епископского согласия ни одно постановление органов епархиального управления не могло быть проведено в жизнь. А в случае несогласия преосвященный архипастырь должен был указать причину, по которой он отказывает остальным членам совета в проведении данного постановления в жизнь, и дело должно было уйти на вторичное рассмотрение. Если и в этом случае епископ и члены епархиального совета были не согласны между собой, дело должно было быть перенесено на решение высшей канонической инстанции, то есть либо церковного округа (в то время Собор намечал создание больших церковных кругов), либо Синода и патриарха, о чем тоже велась речь на Соборе.

После того как эта формула была принята особенно сложно в отделе об епархиальном управлении проходило обсуждение вопроса о замещении епископских кафедр и порядке выбора архиерея. Но в результате все равно сошлись на том, что должно быть избрание епархиального архиерея, а не назначение его высшей церковной властью.

По остальным положениям общего проекта об епархиальном управлении серьезные дискуссии вызывал лишь вопрос о монашестве архиерея. Причем было решено зафиксировать в докладе как минимум пострижение кандидата в рясофор, чего не было ранее в проекте предсоборного совета. Таким образом отдел в принципе допустил, что кандидат в епископа не проходит полного монашеского пострижения.

Также отдел принял решение по конструированию системы собственно органа управления, и была принята формула, вводившая однопалатное епархиальное управление в виде выборного епархиального совета.

Затем эти решения, естественно, подверглись обсуждению пленарным заседанием Собора, и в результате в феврале 1918 года Священный Собор выработал окончательную редакцию положения о епархиальном управлении, которая и стала в 1918 году проводиться в жизнь в епархиях Русской Церкви. Но, к сожалению, дальнейшие гонения привели к тому, что более-менее длительного периода жизни русских епархий по новому постановлению не случилось.

Но, как кажется, эти дискуссии в отделе о епархиальном управлении сохранили свою актуальность и по крайней мере могут быть сейчас для нас очень интересным и историческим, и церковно-общественным материалом.