Все лекции цикла можно посмотреть здесь.
Книга «Дон Кихот» воспринимается испанцами, как главная книга в истории испанской литературы, а во всем мире – это один из важнейших романов в истории мировой литературы. Так получилось благодаря уникальному образу и даже уникальным образам главных героев, которые создал писатель. С одной стороны, главный герой романа «Дон Кихот» – это один из первых патологических образов в истории мировой литературы, но по крайней мере в истории беллетристики. Таких героев в то время было достаточно много, их больше будет с течением времени, дойдет до того, что в XX веке едва ли не большая часть главных героев в романах будут сумасшедшими, но эта традиция восходит именно к «Дон Кихоту». И вместе с тем сумасшествие Дон Кихота сразу констатируется автором в этом романе, а по мере чтения этого романа у нас возникает достаточно много вопросов, потому что автор потихоньку переворачивает этот образ, развивает его и уводит читателя в совершенно другую сторону.
Во втором томе Сервантес говорит о том, что не сумасшедшие ли те герои, которые издеваются над благородным идальго, они сами, наверное, уже безумные люди. И таким образом автор интересно переворачивает изначальную установку свою – а кто на самом деле безумен. Безумен ли наш главный герой, который видит в мире совсем не то, что он есть на самом деле? Или безумны все остальные люди, которые не верят в эту мечту и издеваются над этим рыцарем? Вот этот парадокс, который заключен уже в этом главном образе, идет из самой манеры написания романа. Мы можем сравнить это с современными писателями, которые чаще всего пишут роман и уже изначально знают, каким он будет, то есть изначально какой-то план романа уже готов. Допустим, если Владимир Набоков писал роман, то он изначально составлял план романа, потом писал карточки такие, в которых что-то из такой главы, что-то из другой главы, что-то еще откуда-то и эти карточки, как картотека ящичек заполняли и когда уже их набиралось достаточно много, тогда можно было писать роман от начала до конца. Но он вырастал как бы в разных местах и совсем не по порядку.
Естественно во времена Сервантеса такого не было и роман писался по-другому. То есть, автор пишет первую строчку, а дальше, как пойдет. Более того, когда автор пишет первую главу, он не знает, куда он приведет героя, допустим, в 30-й главе и вообще этот герой может быть, там заметно это в первом томе романа, он в определенный момент перестает быть главным героем, потому что автор забрасывает нас какими-то вставными новеллами. И, когда автор пишет первый том, он еще не знает, что в конце концов появится и второй том этого романа. Автор вынужден был его написать, потому что появилась подложная книга о Дон Кихоте, в которой этот образ, некий Авельянеда сервантесовский образ переврал и историю Дон Кихота привел совсем не туда, куда ее в принципе мог бы привести сам создатель этого образа. Таким образом мы понимаем, что сам этот герой изначально в первой главе был одним и потихоньку по мере того, как пишется роман, герой меняется. Меняется отношение автора к этому образу, меняется отношение автора не только к Дон Кихоту, но и к Санчо, который с каждой главой становится все мудрее и мудрее. Так что в конце романа он превращается уже ни много, ни мало, а практически в библейского Соломона.
С другой стороны, Дон Кихот постепенно превращается… ну эта не явно конечно заявлена тема в романе «Дон Кихот», но многие исследователи, эссеисты и те, кто внимательно читают этот роман, замечают, что образ Дон Кихота по мере течения романа все больше сближается с образом Христа. Это замечал, например, Хосе Ортега-и-Гассет, который писал о Дон Кихоте, как о Христе наших окраин. Это замечал и Мигель де Унамуно, написавший даже «Житие» – главная книга де Унамуно – испанского романиста и эссеиста, философа «Житие Дон Кихота и Санчо». Это именно житие, то есть автор берет и пересказывает подробно роман Сервантеса, именно так, как это сделано у Сервантеса, буквально по главам, комментируя по порядку каждую главу и хочет нас убедить при этом, что перед нами действительно житие святого. Святого одержимого, не сумасшедшего, а именно святого одержимого своей верой. Самое интересное, что и Владимир Набоков, которого сложно связать с подобными мыслями, он в своих лекциях о «Дон Кихоте» начинает с того, что ругает этот роман за форму, ругает автора за какие-то литературные несовершенства его романа, а продолжает и заканчивает тем, что все больше и больше увлекается этим романом, без конца восклицает: «Ах, какой неожиданный ход», «Ах, как замечательно написано, блестящая глава», – все больше и больше увлекается самим героем, так что обвиняет автора Сервантеса в жестокости по отношению к этому герою, по отношению к этому святому герою и ближе к концу лекции замечает, что Дон Кихот действительно, как Христос, посмотрите, ведь когда над ним издеваются, когда ему вешают на спину табличку «Дон Кихот Ламанчский» и как это похоже на ту табличку, прибитую к кресту «Иисус Христос царь иудейский», как это похоже на евангельскую историю с точки зрения толпы и Дон Кихот Ламанчский и царь иудейский – несомненно самозванцы. Этот трагический мотив сближает книгу Сервантеса с Евангелием.