Ирина Языкова, кандидат культурологии

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Мы знаем, что большинство икон Древней Руси анонимные, их авторы неизвестны. Вообще, не было принято подписывать иконы, такая была традиция. Но это не значит, что Древняя Русь не знала имен иконописцев. Напротив, в летописях сохранилось немало имен. Мы знаем, что даже митрополиты и епископы писали иконы, не только монахи и миряне. Но три имени, пожалуй, выделяются из всей русской культуры. Это, конечно, имя преподобного Андрея Рублева, имя Феофана Грека и Дионисия. Это три мастера, которые обозначают три вершины древнерусской классики.

Феофан Грек – греческий, византийский мастер, прибывший на Русь в конце XIV века, по всей видимости, вместе с митрополитом Киприаном. Поскольку Дмитрий Иванович, князь Московский, прозванный впоследствии Донским, не принял нового митрополита, тот был вынужден уехать, а Феофан Грек попал в Новгород. И, слава Богу, потому что там ему дали большой заказ: роспись храма, и этот храм показывает нам удивительные фрески, которых никогда не видела Русь.

Храм Спаса Преображения на Ильине улице. Тема Преображения и стала ведущей в этом удивительном храме. Когда входите в него, на вас сразу смотрят огромные глаза Пантократора, которые буквально как молнии излучают свет. Дальше мы видим только фрагменты: мало что сохранилось. И небольшая Троицкая камера, видимо, помещение для личной молитвы, сохранила нам образы столпников и пустынников. И эти фрески дают нам представление об удивительном феномене, который назван в истории исихазмом.

Что это такое? Исихазм происходит от слова «исихия», это монашеская практика «умного делания», как ее называли на Руси, – созерцание Божественного света, постоянно повторение Иисусовой молитвы, сосредоточение молитвы в сердце. И монах, подвижник, освятивший себя в такой молитве, достигал преображения своей природы, своей души, даже своего тела. Эта практика имела огромное значение для культуры Византии, особенно в XIV веке. Ее подытожил Григорий Палама. И по фрескам Феофана Грека мы можем лучше всего визуально судить о том, что же это такое. Потому что мы можем сказать, что искусство Феофана Грека – это искусство, отражающее те Божественные энергии, о которых писал Григорий Палама, те Божественные энергии, которые преображают мир, человека, человеческую плоть и человеческую душу.

И сосредоточение Феофана Грека на несколько странном изображении, где все обычное многоцветие полихромных фресок сведено к двум цветам – охре и белилам. Но этими двумя цветами он обозначает все в мире: Божественное и человеческое, плоть и дух, тварное и нетварное, эти энергии, которые как молнии вонзаются в тела подвижников, преображают их, сияют в их глазах и т.д. Такой живописи до Феофана Грека на Руси не было. Само его явление даже отразилось и в летописи, и в частной переписке. Один из учеников Сергия Радонежского – известный писатель Епифаний Премудрый писал своем тверскому другу епископу Кириллу о том, что встретился в Москве с Феофаном Греком и увидел, насколько этот человек был свободен в своем творчестве, насколько интересен, каким он был великим богословом. В это время Феофан Грек писал фрески в Благовещенском соборе Московского Кремля и с лесов беседовал с народом. И когда тот же Епифаний попросил его рассказать про Софию Царьградскую, а это всегда было пределом мечтаний любого русского человека – добраться до Иерусалима и до Константинополя, увидеть своими глазами Софию, Феофан Грек взял и на белой стене нарисовал углем этот храм. Епифаний описывает его так, как будто перед нами маэстро эпохи Возрождения.

Это говорит о том, что византийские мастера не уступали в своей технике, рисунке и живописи мастерам Возрождения, что они были свободны. Как сообщает Епифаний о Феофане Греке, писал тот, не взирая на образцы, то есть аль прим, сразу на стене, без каких-то подготовительных прорисей и т.п. Действительно, это был мастер, маэстро. Кстати, именно в Москве, в Благовещенском соборе он повстречается с другим великим художником – Андреем Рублевым. Как говорит нам летопись, в 1305 году по заказу великого князя этот храм расписывают три мастера: Феофан Грек, Прохор с Городца и чернец Андрей Рублев. То есть два великих мастера встречаются здесь. И глядя на их работы, мы видим, насколько это разные мастера.

Это еще раз к вопросу о том, что единые каноны иконописи, иконографии, православного искусства никогда нельзя воспринимать как рамки, которые не дают человеку возможности проявить свой художественный талант. В Москве работали рядом два мастера: Феофан Грек, Андрей Рублев, и мы видим, насколько они разные. Если Феофан Грек – темпераментен, если он проповедник, дает нам возможность увидеть действие Божественных энергий, то Андрей Рублев, который назван чернецом, то есть простым монахом (он даже не был иеромонахом), смиренно пишет тихие образы. Образы, полные молитвы, полные света, который течет как елей, а не работает вспышками, как у Феофана Грека. Где краски, которые сплавляются со светом, образы, которые полны какого-то внутреннего созерцания и благоговения.

Да, это тоже вариант исихазма, но исихазма русского, исихазма, который идет от преподобного Сергия Радонежского, организовавшего обитель Святой Троицы, особое монашеское движение, по всей Руси основавшего множество монастырей. Если до Сергия Радонежского на Руси было около ста монастырей, то за период активной деятельности преподобного Сергия и его учеников, длившегося чуть более полувека, организовалось еще 90 монастырей – от Белого моря до Астрахани. То есть вся Русь покрылась монастырями новой формации. Эта новая формация заключалась в том, что в этих монастырях культивировалось особое «умное делание» – эта глубокая молитва, которую мы видим как отражение в произведениях Андрея Рублева.