Павел Крючков, заместитель главного редактора журнала «Новый мир», заведующий отделом поэзии.
Старший научный сотрудник Государственного литературного музея («Дом-музей Корнея Чуковского в Переделкине»)

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Продолжая разговор о чудесных сближениях между Чуковским и Пушкиным, мне хочется сказать, что Корней Иванович относился к Пушкину до такой степени благоговейно, что, когда в 1968 году издательство «Детская литература» предложило ему составить книгу стихов Пушкина и эта книжечка, которая у меня сейчас в руках «Пушкин. Стихотворения» в серии «Поэтическая библиотека школьника», она замечательна тем, что открываешь ее титул и тут написано: «Составил Корней Чуковский». И эти два имени оказываются рядом. Я думаю, что Корней Иванович размышлял над тем, как открывать эту книгу. Более того, есть легенда, что издательство предложило ему написать предисловие, какое-то вступление и опять же, согласно легенде, он сказал, что я еще не сошел с ума, чтобы писать предисловие к Пушкину. И он взял кусочек из статьи Гоголя – эту книжку открывает кусочек из статьи Гоголя.

Корней Иванович оказался на радио, он был на этом радио с эссе замечательным, очень законченным, я думаю – это вообще последнее его законченное произведение под названием «Как я стал писателем». Я вам прочитаю кусочек из этого эссе, с самого начала, где замечательно назван точно Пушкин. Он пытается объяснить слушателю до какой степени дошла его старость, и он говорит:

«При мне человечество изобрело автомобиль, самолет, электрический свет, радио, телевизор. А чтобы вы еще яснее могли представить себе, до каких пределов дошла моя старость, могу сообщить не без гордости, что моей внучке микробиологу недавно исполнилось 45 лет и что моя правнучка Машенька перешла на второй курс, студентка медицинского института… Так что я имею полное право сказать вслед за одним из престарелых поэтов: “И утро, и полдень, и вечер мои позади, все ближе ночной надвигается мрак надо мной, напрасно просить погоди”, – это стихи Жемчужникова. А дальше говорит: «Впрочем, я не вижу здесь ничего страшного, ничего огорчительного, здесь я смиренно иду по стопам своего боготворимого Пушкина, который никогда не успел испугаться, как следует угрозы неизбежной смерти, все свое отношение к ней он выразил веселыми стихами: “И наши внуки в добрый час, из мира вытеснят и нас”, – именно так, в добрый час и да будут они счастливы в разлуке со мной».

Вот он назвал Пушкина боготворимым и это абсолютно точно и справедливо по всем воспоминаниям о Чуковском, самым, пожалуй, близким, ежедневным, постоянным внутренним его собеседником и был Александр Сергеевич. Конечно, когда я говорю, что Чуковский написал две поэмы, опираясь на «Евгения Онегина» – это просто лишний аргумент в пользу этой темы Чуковский-Пушкин, или Пушкин и Чуковский. Но тем не менее, мне было бы приятно и радостно сказать, что есть такая удивительная книга, она вышла в XXI веке, она называется «Судьба Онегина», составили ее Алексей и Вера Невские, составили замечательно. Они включили сюда всех самых известных «Онегиных», написанных в подражание, пародирующих Онегина, развитие онегинской темы на протяжении XX века, впрочем есть и XIX. Фамилия Чуковский встречается здесь трижды. Мало того, что у самого Корнея Ивановича у самого было две поэмы – «Нынешний Евгений Онегин» и «Сегодняшний Евгений Онегин». И у его сына – писателя Николая Чуковского тоже была поэма, в которой встречается слово «Онегин», тоже развивающая Онегина. И если кто-то из слушателей читал, или как-то знаком с книжкой прозы Чуковского, под названием «Серебряный герб», где он описывает свою жизнь в Одессе подростком, школьником, гимназистом, потом из гимназии его выгнали… то в этой поэме отражается эта его юность. Маленький кусочек… надо сказать, что в «Серебряном гербе» один из запоминающихся эпизодов – это, когда Корней Иванович рассказывает, как он придумал помогать своим одноклассникам писать то, что сейчас назвали контрольной работой, или диктант. Он веревочкой связывал ноги ряда сидящих гимназистов и дергая за эту веревочку, определенный был шифр придуман, обозначалось, какую букву куда ставить, называлось это конечно «телефон». Я думаю, что в то время Корнею Ивановичу могло прийти в голову, что пройдут какие-то такие большие времена и он напишет сказку «Телефон». В книгах это отражено, что слово «Камчатка», применительно к школьному классу, или гимназическому классу – это задние ряды.

С тобою помнишь на Камчатке

Володя Ленский пребывал,

В свои латинские тетрадки

Учителей он рисовал.

Ты помнишь привязал бечевку

К его ноге, пиша диктовку,

Дабы при каждой запятой,

Он дергал связанной ногой.

Вы это звали телефоном, но сей полезный телефон

Начальством не был оценен.

Иначе братец ты отстранен,

Инспектор Ленскому сказал,

И за рукав легонько взял.

Ты помнишь сей безвинный гений,

Удел всех гениев познал,

И от сердечных попечений

Его инспектор оторвал?

Его изгнали, бедный, кроткий

Предстал он перед старой теткой

С ненужной книжкою в руках,

С мольбой в испуганных очах.

Сначала он хотел в монахи,

Потом в гусары, а потом

Назвал Евгения подлецом,

Стал красные носить рубахи

И начали изображать глубокомыслия печать.

Одна единственная деталь, как видим, подводит нас к теме 1905 года. Следующую поэтому «Сегодняшний Евгений Онегин» Корней Иванович написал уже через три года в 1907 году и в этой поэме очень смешно отразились тогдашние политические реалии, упоминаются имена государственных чиновников, очень известных и совершенно ушедших из памяти, оставшихся только в исторических трудах. И там и Онегин другой, и Ленский уже другой.