Василий Цветков, доктор исторических наук
Все лекции цикла можно посмотреть здесь.
Еще один очень интересный пункт политической программы Белого движения – это вопрос, связанный с политикой в отношении рабочего класса, тех свобод и демократических завоеваний, которые были достигнуты рабочим классом на протяжении десятилетий перед революцией 1917 года. В советской историографии был такой довольно устоявшийся тезис – белые, поскольку они защищают интересы буржуазии, защищают интересы капиталистов, полностью вернут все в дореволюционное состояние, то есть отнимут у рабочих те свободы и завоевания, которые они получили после 1917 года, более того, отнимут, наверное, еще и те, которые они имели после 1905 года, то есть будет кровавый террор по отношению к рабочим.
Но законодательная практика в регионах, занятых белыми войсками, отнюдь не предусматривала каких-то массовых репрессий по отношению к рабочему классу, именно потому, что это рабочий класс – представители рабочего сословия. Отнюдь нет, наоборот. Тут уместно отметить, что регионы, которые контролировались Белыми правительствами, это регионы, за исключением юга России, с достаточно слабо развитой промышленностью. Там очень развитое сельское хозяйство, как в той же Таврии или Сибири, особенно Западной, но крупных промышленных предприятий там не было. Основной промышленный потенциал России находился под контролем советской власти, Советской России, Советской республики, поэтому вполне логично, что Ленин заявлял о советской власти именно как о власти пролетарских рабочих.
Но и в том случае, если бы Белое движение смогло бы победить и начало бы осуществлять некую альтернативу, предусматривалось сохранение практически всех тех завоеваний, демократических свобод, которые были достигнуты рабочими после февраля 1917 года. То, что было после октября 1917 года, здесь можно однозначно сказать, что многое из этой законодательной практики белые действительно отвергали, но определенные достижения рабочих тоже сохранились. Какие именно?
Восьмичасовой рабочий день – это завоевание 1917 года сохранялось безусловно. Правда, предусматривались сверхурочные работы, возможность увеличения продолжительности рабочего дня, но за дополнительную оплату. Рабочий день мог бы и сократиться, но исходя из конкретных условий каждого конкретного предприятия. И в этом случае белые выступали как сторонники синдикалистской политики, в соответствии с которой предприниматель, коммерсант должен все-таки договариваться с рабочим коллективом, не навязывать ему свою волю, а каким-то образом координировать свои действия и намерения как владельца и директора-распорядителя этого предприятия с рабочим коллективом.
Безусловно сохранялись профсоюзы. Более того, имелись неоднократные примеры, как на территориях, занятых Белыми армиями, профсоюзы не просто функционировали, как, например, в Киеве в 1919 году, а еще и активно поддерживали Белое движение, потому что в том же Киеве большой процент в профсоюзах принадлежал рабочим трамвайных депо. И эти профсоюзы создавали специальные рабочие дружины, которые участвовали в обороне Киева от Красной армии, а затем отступили вместе с белыми войсками. Очень популярный пример участия рабочих в Белом движении – это Ижевско-Воткинская дивизия, состоявшая из рабочих Ижевских и Воткинских оружейных заводов. Можно привести похожий пример, правда, в уже далеком от Сибири регионе – в Туркестане, в Закаспийской области создавались специальные рабочие дружины железнодорожников, и они также активно участвовали в боевых действиях.
Даже на юге России, где, казалось бы, рабочие, пролетарские, революционные традиции были недостаточно сильны, недостаточно успешны и устойчивы, даже здесь мы видим факты реальной поддержки рабочими Белого движения. Рабочие активно участвуют в деятельности профсоюзов, поддерживающих генерала Врангеля в Крыму в 1920 году. Из донецких шахтеров формируются части Третьего и большей части Четвертого ударных корниловских полков в составе корниловской дивизии. Также рабочие работают на железных дорогах, в портах по погрузке и разгрузке. Конечно, это не исключает и борьбы за свои права.
К слову сказать, факты также свидетельствуют о том, что на территориях, занятых Белыми правительствами, проводились рабочие забастовки. И проведение этих забастовок отнюдь не означало, что после их проведениях всех их участников будут переписывать и потом расстреливать в казематах контрразведки.
Правда, забастовочное и рабочее движения вводились в определенные рамки. Если территория находилась на военном положении, то здесь забастовочное движение, конечно, исключалось. Если рабочее движение грозило срыву нормального графика работы предприятия, если здесь были реальные опасности, связанные с деятельностью каких-то отдельных воинских частей, с положением на фронте, тоже вводились достаточно жесткие ограничения.
Но в целом рабочее законодательство белых исходило из того, что те демократические свободы, которые имели рабочие, могут и должны сохраниться. Показательна в этом отношении речь Деникина, когда он приехал в Одессу и выступал перед портовыми рабочими. Как известно, это достаточно своеобразная публика, это не убежденные сторонники сильной власти, а, скорее, наоборот, анархисты. Деникин получил там поддержку, когда совершенно категорично заявил, что главная задача рабочих – это собственно работа, зарплата, достойное обеспечение своей жизни и жизни своей семьи, то есть рабочий должен решать прежде всего экономические требования и вопросы. А вот заниматься какими-то политическими акциями протеста, начинать забастовку с целью, чтобы потом она переросла в вооруженное восстание, как это следовало из доктрины большевистской партии, – все это считалось ненужным, излишним и вредным для рабочего класса.
Неслучайно в качестве примера и Деникин, и Колчак выдвигали образцы сотрудничества рабочего класса с предпринимателями в Англии, в частности практика британских тред-юнионов, британских профсоюзов, которые далеко не всегда вели к каким-то конфликтам с предпринимателями, а как раз наоборот, стремились достичь согласия, компромиссов по тем или иным экономическим вопросам.
Конечно, в советское время миф об антинародном характере Белого движения захватывал и рабочих. И этот пропагандистский штамп был достаточно устойчив. Но если разобраться в фактах, реалиях того времени, мы видим, что здесь тоже не все будет так однозначно. Если ни в коем случае нельзя говорить о восстановлении всех реакционных ужасных порядков прошлого, чуть ли не о крепостном праве по отношению к крестьянам, которые, естественно, не выражались Белыми правительствами, точно так же мы не можем говорить и о тотальном, стопроцентном восстановлении каких-то реакционных законов или вообще отсутствии такого законодательства по отношению к рабочему классу России.