Протоиерей Георгий Климов, кандидат богословия
Все лекции цикла можно посмотреть здесь.
Говоря об истории написания четвертого Евангелия, проще всего обратиться к «Истории церковной» Евсевия Памфила, епископа Кесарийского, где он достаточно четко и просто говорит об этом. Уже на рубеже I–II веков, между 98–102 годами эфесские христиане обратились к апостолу любви, наперснику Христову Иоанну с просьбой утвердить достоверность первых трех Евангелий, соответственно, от Матфея, от Марка и от Луки. И когда эти Евангелия были принесены Иоанну, то он, утвердив их достоверность, в дополнение к ним написал свое четвертое Евангелие, которое вошло в историю Церкви под названием «Евангелион пневматикон» (духовное Евангелие). Иоанн сделал в своем Евангелии акцент на Божественном достоинстве нашего Господа Иисуса Христа.
В этой простой истории видится, конечно, и нечто большее, то, на что в свое время обращали свое внимание и патриарх Константинопольский святитель Фотий (IX в.), то, о чем говорил в свое время наш выдающийся библеист протоиерей Александр Корский (вторая пол. XIX в.) – Иоанн написание своего четвертого Евангелия сделал не что иное, как утвердил Евангельский канон, состоящий именно из четырех Евангелий.
Почему мы можем об этом говорить? Дело в том, что Эфес на рубеже I–II веков представлял собой уже достаточно сложное духовное явление, поскольку там начал серьезно распространяться гностицизм. И масса подложных евангелий и текстов, которые мы обычно называем апокрифами, получили там широкое хождение. Поэтому наивно предполагать, что Иоанну для утверждения достоверности были принесены только три Евангелия. По всей вероятности, ему представлены все те книги, которые претендовали на апостольское происхождение в жанре евангелия. И из них были выбраны только те подлинные, которые мы называем богодухновенными и каноническими, – именно три первых Евангелия. Но здесь мы должны обратить внимание на то, что, по свидетельству Евсевия Памфила, Иоанн дополняет первых трех. Это очень важное замечание. Иоанн практически не пишет о том, о чем написали трое первых евангелистов. Именно этим мы можем объяснить то, почему Иоанн не описывает крещение Господне, не говорит о Его преображении, даже описывая Тайную Вечерю, он не описывает установление таинства Евхаристии. Казалось бы, насколько это важно, но такая цель не преследуется. В данном случае, принимая Предание Церкви, что именно так было написано четвертое Евангелие, мы, в общем-то, вполне согласуем Иоанна и первых трех евангелистов.
В противном случае, если мы, не принимая Предания, зададимся вопросом, почему Иоанн не описал эти важнейшие события Евангельской истории, то мы будем вынуждены поставить в противоборство между собой синоптиков и Иоанна. И как тогда можно будет разрешить эту проблему, сказать очень сложно. В XVII, а больше в XVIII и XIX веках это выплыло в виде гипотезы о старце Иоанне, написавшем в середине III века в борьбе с гностицизмом особый текст, который – для придания ему особого авторитета – обозначил именно как «Евангелие от Иоанна». Но такой путь был запрограммирован именно в силу того, что те, кто родили эту гипотезу, не принимали церковного Предания, которое первично и все очень четко и просто расставляет по своим местам.
Если говорить об особенностях четвертого Евангелия, то здесь, конечно, надо указать на особенный акцент на Божественном достоинстве нашего Господа. Только в Евангелии от Иоанна мы найдем массу очень важных свидетельств из уст Самого Христа о Себе как о Сыне Божьем. Это, например, пятая глава Евангелия от Иоанна, когда Господь исцеляет расслабленного, 38 лет лежавшего у Овчей купели, и говорит иудеям: «Отец Мой доселе делает, и Я делаю». И иудеи берутся за камни, чтобы побить Его за то, что «Он Себя Сыном Божиим творит», как говорит четвертое Евангелие. Так же и в десятой главе, когда иудеи обступают Христа в притворе Соломоновом и просят дать прямой ответ, по-славянски текст звучит примерно так: «Доколе души наши вземлеши, Ты ли Христос, рцы нам, не обинуясь». На это Христос в том числе говорит: «Аз и Отец едино есма» – тоже очень важное свидетельство единства Отца и Сына.
Есть и еще одна важная особенность Евангелия от Иоанна, о которой обычно как-то не принято говорить. Дело в том, что четвертое Евангелие восстанавливает Евангельскую хронологию. Не хронологическую последовательность, а хронологию. Иоанн вводит в свое Евангелие упоминание о празднике Пасхи, которая, как известно, бывает один раз в году, и говорит о четырех разных праздниках пасхи. Соответственно, между этими четырьмя пасхами заключается три года общественного служения Христа и еще полгода обычно берется от Крещения и до первой пасхи – так называемой пасхи с Никодимом.
Символом четвертого Евангелия является орел. Конечно, это царственная птица, символ могущества и, можно сказать, Божественного достоинства. Мы понимаем, что символика здесь достаточно условная, но, с другой стороны, Церковь неслучайно усваивает этот символ четвертому Евангелию. Подобно тому, как эта птица способна взлетать на высоты, запредельные для обычных птиц, так мы можем говорить, что Иоанн, как наперсник любви, получает величайшее откровение от Бога, запредельное для простого верующего человека. Он получает его именно как откровение за свою великую любовь к Богу, а мы этим откровением пользуемся. Можно сказать, что главнейшие аспекты учения Церкви о спасении целиком и полностью базируются на многих и многих текстах четвертого Евангелия.