Почитание святынь и мощей в христианстве

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Иконоборческий кризис, который разразился в восточной Церкви, в Византии в начале VIII веке и закончился только в середине IX века в 843 году – это некий этап, некий период, который имеет несколько аспектов. Прежде всего – это аспект богословский, есть там безусловно и эстетическая философия образа, есть также и политический. Но мы рассмотрим, наверное, прежде всего богословский аспект, потому что он наиболее интересен и важен в том формате, в котором мы о нем рассуждаем и общаемся именно здесь. Надо сказать, что иконоборческие споры об иконопочитании, они являются неким таким завершением, когда они завершились, христологических споров, отчасти, которые начинаются в IV веке и размышляют о том, кто же все-таки был Христос, кто Он был в большей степени, сколько воль действовало во Христе. Понятно, что Он был Бог и человек, но была ли одна божественная воля, или все-таки была воля в равной степени и божественная, и человеческая, или что-то такое там было больше, и божественная воля на каком-то этапе более доминировала, чем человеческая. Эти все споры, которые в принципе обнимают жизнь христианской Церкви от Первого вселенского собора и до Седьмого, они в итоге и вылились в начале VIII века в такой тяжелый период, как иконоборчество.

Как он начинается и вообще, почему он произошел? Начинается это с правления императора Льва Исавра в Византии, сам он вышел из монофелитской среды и очень осторожно с самого начала начал проводить политику притеснения иконопочитания. Сначала иконы подняли, по его приказу, на высоту, чтобы их невозможно было целовать, невозможно было полноценно, согласно православной традиции их почитать, а потом стали их выбрасывать, уничтожать. Почему это произошло? Безусловно были уже в начале VIII века многочисленные свидетельства того, что к иконам подчас относились, как к некоему фетишу, то есть почитание было магическим. К примеру, была такая традиция, многие не принимали Святые Христовы Тайны, не возложив их предварительно на иконы. Многие священники, некоторые священники, соскребали краску с икон и добавляли ее в Плоть и Кровь Господню, то есть в святую чашу. Конечно с этими вещами надо было бороться, но все-таки основная идея, на что ссылались иконоборцы, почему началось гонение – это, конечно, следующее – они говорили о том, что, во-первых, ссылались на второзаконие о том, что нельзя сотворить себе кумира и говорили о том, что сотворено руками человека, тому поклоняться нельзя. В этом смысле святые мощи, то, что не было как бы сотворено человеком, они формально не преследовали, но только формально. На самом деле, как писал Карташов: иконоборчество – это попытка первой реформации в каком-то смысле слова, но только в рамках Византии и в рамках VIII века. Поэтому де факто очень многие мощи были уничтожены, они были куда-то сосланы и даже более того, так как таким форпостом, авангардом иконопочитания было монашество – монашество тоже преследовалось. То есть, это в чистом виде лютеранство, в чистом виде протестантство, но только опять же в Византии VIII века. Карташов приводит такой факт, только в Италию эмигрировало более 50 000 человек, то есть монастыри разорялись, монахи иконопочитатели предавались непосредственно подчас и мученической кончине, были исповедниками, ссылались, уродовались. Даже в темницах образовывались монастыри исповедников, до 300 человек собиралось вместе, они там молились и проводили такую подчас, хоть и в тюрьме, но монашескую жизнь.

Тут же конечно возникла, как только начался иконоборческий кризис, тут же возникло и осмысление того, что же в принципе мы почитаем. Надо понимать, что спор об иконах – это не спор об эстетике, это не спор в рамках религиозного искусства – это прежде всего все-таки богословие. Православным и наиболее ярким выразителем догматики о почитании икон является конечно святой Иоанн Дамаскин. Как это ни парадоксально, он опять же находился и занимал очень высокую должность при халифе Дамаском и защита святых икон опять же шла из мусульманской территории, что является также парадоксом. Именно он совершенно четко формулирует тот фундамент, на котором потом базируется вся логика иконопочитания. Мы почитаем ни доску, ни краски, как бы искусно они ни были написаны – мы почитаем и воздаем честь первообразу, как писал Иоанн. Когда иконе дается целование, целуется разумеется даже не самое прекрасное изображение, а честь переходит к первообразу. Опять же, иконопочитатели весьма последовательно и твердо проводили ту мысль, что если слово стало плотью и стало видимо, и как писал Иоанн Богослов: «мы осязали его», – то есть притрагивались к нему, его можно было увидеть, то его можно было изображать. Да, безусловно должны быть приняты… необязательно должно было быть обязательное портретное сходство, наоборот разрабатывается со временем очень четкий, достаточно духовный символизм и образа Христа, и Божьей Матери, и святых, но совершенно четко иконопочитатели исповедуют тот догмат, в противовес иконоборцам, о том, что раз слово стало плотью, раз оно пришло и в нем обитало… то есть плоть в форме, обитала вся полнота Христа полностью, телесно обитала, то значит Его можно изображать, к Нему, воздавая честь, можно приникать и более того, получать, как и от святых мощей, такую же пользу, пользу прежде всего духовную. И это опять же очень много в этот момент исповедуется вещей в иконопочитании – это прежде всего о том, что Господь – совершенный Бог и совершенный человек – первое, ну и второе, о том, что подвиг христианский он не был в какие-то далекие времена, не только у святых апостолов, не только у святых средних веков, но и доступен в любое время. Почему – потому что благодать Божья до ныне посылается через святые иконы – это засвидетельствовано очень многими чудесами от икон и до ныне действует и в современной Церкви.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Почитание святой главы Иоанна Крестителя – это древняя традиция, как восточных, так и западных христиан. В Евангелии самой личности Иоанна Крестителя уделяет Сам Господь особое внимание. Он говорит, что не было пророка выше его до Нового завета и в своей личности Иоанн Креститель действительно соединяет Ветхий и Новый завет. Он удостаивается высокой чести не только узнать и исповедовать Христа Мессию, но и такой момент, во время крещения, об этом отдельно в акафисте упоминается, ему посвященном, он дотрагивается главы Христа. Так как это формат Ветхого завета, по сути благословляет Бога, то есть человек благословляет Бога. Когда Иоанн Креститель погружает Спасителя в воды, помните, он же сначала пугается, говорит: «Мне надо от тебя креститься», – и Господь говорит: «Нет, так надо исполнить всякую правду». И дальше что происходит – человек благословляет Бога. Потому что только старший в духовном смысле мог крестить младшего, только старший мог благословить младшего. И вот мы видим действительно смирение, которое выходит даже за пределы формальной логики даже какой-то именно в этом акте крещения. И этого удостаивается непосредственно Иоанн Креститель.

Но это также и пророк, пророк, который обличал социальные язвы, именно за это обличение социальных язв он был казнен, казнен на пиру Ирода, когда у него был день рождения. Сам Ирод очевидно этого делать не планировал, но так получилось. Что такое большой праздник на востоке – это много вина, обязательно пляски, танцы. И дочь Ирода, вернее дочь Иродиады угодила Ироду, и он сказал, находясь в хмельном состоянии радостном, что все исполнит и она попросила главу Иоанна Предтечи. Ирод опечалился, но ради клятвы, клятву сдержал. Он отдал приказ казнить Иоанна Крестителя и главу, согласно преданию, отдал Иродиаде и та, находясь… это уже описывает Иероним Стридонский, находясь в такой одержимой ярости, пронзила главу ненавистного ей пророка, потому что прежде всего он ее обличал, кинжалом и закопала в нечистом месте. Глава была закопана Иродиадой в таком месте, о котором она знала, косвенное свидетельство о Евангелии, потому что там описано, когда Христос начинает творить чудеса, то царь Ирод спрашивает… вернее Царь Ирод говорит, что это Иоанн Креститель, который восстал из мертвых, то есть они с Иродиадой видимо прослышав про чудеса, совестью обличаемые, открыли место и там главы не обнаружили. Потому что согласно опять же преданию, служанка эту главу перезахоронила, потому что в любом случае – это было конечно глумление над телом, которое счастья этому дому явно не принесло бы.

Глава в первый раз была обретена уже в IV веке, потом второй раз, так как те, кто ее обрели, оказались недостойными, очень интересный момент, что святой реально живет и подчас распоряжается своим телом после смерти, об этом в истории об Иоанне Крестителе рассказывается. Для нас интересен тот момент, когда главу переносят в 850 году в Константинополь. Дело в том, что во время иконоборческого кризиса очень многим мощам угрожала опасность и некоторые мощи были даже утеряны и иконоборцами уничтожены. Как раз для того, чтобы этого не произошло, главу прятали на окраинах империи – это территории нынешней Абхазии в городе Команы. По особому чудесному внушению эта глава в 850 году, уже в период торжества иконопочитания, а значит и почитания мощей, была возвращена в Константинополь. После этого, это уже известная святыня, которая обитает в Константинополе до 1204 года. А там опять же происходит в 1204 году печально известный четвертый крестовый поход и вместе с армией крестоносцев в город входят не только военные, но и их сопровождали священники. Каноник церкви из Пикардии Валлон де Сартон обнаруживает, как он сам описывал, в развалинах храма эту святыню, ее просто видимо не заметили. Причем он сразу пишет, что это была только часть главы Иоанна Крестителя, то есть ее лицевая часть, нижней части не было, и затылочной части не было – это была лицевая часть главы Иоанна Крестителя, которая содержалась на специальном серебряном блюде и там по-гречески было написано, что это за святыня. В 1206 году, так как сам каноник видимо нуждался в деньгах, он продает серебряное блюдо, но саму святыню привозит в свой родной Амьен, где ее торжественно встречает весь город, во главе с епископом.

Надо сказать, что один из шедевров готического искусства, знаменитый Амьенский собор – великолепный Амьенский собор построен именно как некое достойное обрамление, как некий драгоценный ларец, драгоценный ковчег для сохранения этой главы святого Иоанна Крестителя. Она конечно становится одной из самых главных святынь не только севера Франции, но и Западной Европы. К ней совершают паломничества, была такая традиция у этой главы заключали мирные договора даже короли, то есть была такая традиция мириться, приносить клятвы мира у главы Иоанна Крестителя. От нее было множество чудес, в том числе и чудес, которые наблюдал весь город. Знание о том, что глава святого Иоанна Крестителя находится в граде Амьене упоминается и в наших источниках – это святитель Дмитрий Ростовский, который как раз заканчивает свою историю обретения мощей святого Иоанна Крестителя тем, что она в настоящий момент, как пишет он, находится в стране Франков в граде Амьене.

До французской революции эта святыня находилась в Амьене, был сделан драгоценный ковчег, усыпанный великолепными драгоценными камнями для этой святыни. Во время французской революции по требованию конвента революционного, во-первых, естественно забрали золотое блюдо с драгоценными камнями, но главу отдали приказание мэру города похоронить в неизвестном месте, говоря проще – уничтожить. И тут надо отдать должное мужеству этого человека, он не выполнил приказ конвента, за который мог бы поплатиться жизнью. Он два года с риском для жизни сохранял главу сначала у себя, а потом передал ее в надежные руки непосредственно аббату храма.

В 1958 году по настоянию настоятеля собора была создана комиссия, которая исследовала эту часть главы. А там как получилось, дело в том, что в Вердене обнаружили, как думали, нижнюю часть, челюсть непосредственно от главы Иоанна Крестителя и тогда была создана комиссия по настоянию настоятеля собора. Часть исследований проходило в Амьене, завершены они были в Париже. Очень серьезные патологоанатомы в ней участвовали. И тут как раз тот пример, почему святыни нужно исследовать. Естественно благочестиво, естественно с соблюдением всех норм безопасности, потому что, к примеру, подтвердилось, что нижняя часть, которая находилась в Вердене, она явно относится к средним векам, а та часть, которая находится в Амьене, которая была привезена из Константинополя, она датируется скорее всего I веком после Рождества Христова.

Сам факт исследования лицевой части головы и сопоставления с нижней частью, которая была обнаружена в Вердене, подтверждает ту мысль, что святыни надо исследовать, естественно очень благочестиво, с соблюдением всех норм безопасности для святынь, потому что подтвердилось, что нижняя часть головы явно относится к средним векам, она очень молодая по сравнению с той лицевой частью, которая была привезена из Константинополя. А сама та глава, которая находится непосредственно в Амьене, она, во-первых, датируется скорее всего I веком после Рождества Христова, очень древняя. Она принадлежит человеку, возраст которого можно смело определить между 25 и 40 годами, более того, над левой бровью находится тот шрам, о котором упоминал Иероним Стридонский, от кинжала, причем определили скорее всего, что форма самого кинжала соответствует палестинским кинжалам, которые тогда были в Израиле и в принципе комиссия делает такой вывод, что не найдено ни одного факта, который бы противоречил тому утверждению, что это могла быть глава Иоанна Крестителя.

То есть в целом, безусловно можно сказать, что все факты, которые были, все результаты, они косвенны, но не было найдено ни одного факта, который бы утверждал обратное и конечно это исследование, которое было проведено – это совершенно новый этап для жизни этой святыни, она с тех самых пор все большее и большее количество паломников к себе привлекает. Начиная с 1990-х годов у главы Иоанна Крестителя совершаются не только католические мессы, но и в дни почитания совершаются православные литургии.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Очень часто бытует мнение, что условием для святости является нетленность мощей. То есть, когда Господь прославляет человека после смерти нетлением. Такие случаи действительно есть, и это прежде всего связано со святым Александром Свирским, это связано с обретением мощей святого Симеона Верхотурского, когда собственно сначала обрели нетленные мощи и потом только установили, кому же они принадлежат. Это такой был парадокс. И очень часто в религиозном сознании эта мысль закрепляется, что все мощи нетленны. Что обязательным условием для прославления человека, даже более того, является, когда Господь прославляет человека нетлением.

Понятно, что, когда эти случаи происходят, они достаточно редки, но они все-таки есть, мы видим в этом очень редкий, но тем не менее некий прообраз надежды на то, что не только наш дух, но и тело в полной мере будет восстановлено нетленным. И как в свое время Силуан Афонский говорил, что святые люди настолько пропитываются благодатью Святаго Духа, что подчас бывают мощи. Он имел в виду – подчас нетление. Но это конечно в принципе не так. когда мы говорим о прославлении, о традиции прославления в западной, восточной Церкви она разная. У нас в православной традиции мы прежде всего прославляем святого за его жизнь, за свидетельство о том, насколько он в своей жизни уподобился Христу и соответствует идеалу христианства, это прежде всего – это является главным условием прославления, это его жизнь. Ну и второе – это конечно чудеса, которые действительно происходят от его святых мощей, но не обязательно они должны быть нетленны.

Наиболее показателен в этом смысле случай с прославлением святого Серафима Саровского в 1903 году, когда все были уверены и комиссия, которая вскрывала и исследовала мощи, и весь верующий народ, был совершенно точно уверен, что там будет батюшка Серафим нетленен. И когда были обнаружены белые косточки, то это явилось таким смущением даже для Синода, что удивительно, что они и были понятно еще кое-какие с точки зрения этой комиссии, которой надо было дополнительно исследовать, что сам факт настолько поразил даже синодальную комиссию, что возникла пауза. И сказали, что надо нам, наверное, дополнительно что-то еще узнать про жизнь святого Серафима. И по сути дела только росчерком императора Николая II, который написал резолюцию – немедленно прославить – случилось прославление Серафима Саровского. Очень известный диалог, когда одной матушке говорят: «Ну что, Серафим то оказывается истлел», – она говорит: «Мы Богу кланяемся, а не костям». В этом ответе на самом деле вся суть того, что мы собственно почитаем, что мы почитаем, когда происходит прославление человека. Да, мы действительно почитаем человека, его жизнь, а насколько Господь прославляет человека тлением, или нетлением – это уже дело Божье.

Кстати, в традиции, к примеру, греческой Церкви, к нетленности относятся очень подозрительно и там бытует прямо противоположное мнение, что, если человек после смерти какой-то монах прежде всего, не истлевает, то есть тело не подвергается естественному распаду – это значит, что земля не принимает. Я думаю, что это тоже точка зрения крайняя, опять же на примере святого Александра Свирского – это удивительный святой, жизнь которого не подвергается никакому сомнению. Он в ранние годы ушел и подвизался сначала семь лет в общежитии Валаамском, получил очень хорошую школу монашескую, потому подвизался, как отшельник, потом далее удостоился, согласно очень раннему житию, сохранилось непосредственное описание его жизни от его ученика, он даже удостоился лицезрения таинственной Святой Троицы – это очень таинственная вещь. Его Господь действительно прославил нетлением.

Но до XVIII века мы не видим, чтобы особо эта мысль как-то педалировалась – тление, нетление. если бы было нетление, хотя бы частичное, к примеру, могла десница, или глава быть нетленной, а все остальное тело истлевало – бывало и такое, то есть частичное нетление. Но в XVIII веке эта западная традиция, которая приходит действительно с запада, выходит распоряжение о том, чтобы мощи наиболее почитаемых святых, для того, чтобы их можно было, так скажем, почитать достойно, ну… делали, проще говоря, специальную благочестивую восковую куклу и подчас кости скреплялись, или даже полностью, если мощи истлевали, делалось такое скульптурное изображение святого. И уже к началу XX века история с Серафимом Саровским показала, что – что понимание того правильного отношения к прославлению святого, оно подчас из-за этой мысли о том, что условием для прославления должно быть обязательно нетление, оно настолько распространилось, что уже тогда после 1903 года появляются мысли, что надо бы конечно и показывать, и рассказывать церковному народу о том, что же являются мощи. Но, к сожалению, до революции надлежащей работы не было проведено информационной в этом смысле и поэтому большевики этим воспользовались.

Большевики, многие из которых были семинаристами, и не последними, что называется, когда начинается кампания по разоблачению мощей, они воспользовались этим и как к примеру, свидетельствует вскрытие мощей святого преподобного Сергия, очень известный фильм, который очень часто показывался, в том числе и во времена советской власти, когда открывалась рака с мощами, а там действительно были мощи, которые были соединены воском. И конечно то, что потом писала пресса коммунистическая – об обмане, о том, что на самом деле ничего нет, о том, что вы думали, а на самом деле – вот эта вся шумиха реально на очень многих людей действовала. И для многих людей это явилось, особенно очевидно для тех, кто более движимы чувством, а не рассуждением, для многих это явилось очень серьезной проблемой и даже свидетельством некоего обмана, в который был введен церковный народ. То есть, большевики этот момент очень талантливо к сожалению, использовали в качестве антицерковной пропаганды.

Сейчас уже в наше время это понимание о том, что мы прежде всего подражаем жизни святого, прежде всего должны, как святой в своей жизни подражал Христу, как апостол Павел писал: «Подражайте мне, как я подражаю Христу», – как святой подражал Христу, так и мы, особенно ближайшие по времени, вот новомученики, например, российские, да, должны подражать их жизни, их вере, их молитве, их образу жизни и прежде всего обращать внимание на это, безусловно почитая те останки, те мощи, которые Господь нам оставляет в знак того, что когда-нибудь и эти святые, и мы будем восстановлены, преображены, дай Бог и не только воскреснет дух, но и тело.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

После того, как в XIV веке впервые Туринская плащаница была официально выставлена в поместье Джоффри де Шарни, далеко не сразу эту реликвия была признана в то время римским папой и вообще христианским обществом. Надо сказать, что к ней отнеслись с достаточно большой осторожностью, потому что было много вопросов – откуда она взялась, почему так поздно была открыта. И только после того, как она перемещается в Шенбери, становится собственностью блестящего дома герцогов Савойских и в принципе до 1980 годов она оставалась в руках этого дома герцогов Савойских. Только после этого постепенно, так как действительно образуется и паломничество. Очень многие люди, в том числе люди святые в рамках католической Церкви видят это чудо и один наиболее ярких примеров – это святой Карл Борромео. И постепенно среди христианского общества и особенно при папе Юлии II возникает особый интерес к этой реликвии.

И надо сказать, что в XVI веке благодаря многим чудесам и тому, что многие видели образ Спасителя на ней, эта святыня начинает потихоньку, пусть не явно, но признаваться. И папа Юлий II в принципе считал, объявил, что это истинные погребальные пелены Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Там же в XVI веке происходит пожар, который безусловно станет одной из отправных точек в исследованиях впоследствии, поставит очень много вопросов, когда Туринскую плащаницу начнут исследовать. Эта реликвия очень известна, она становится все более и более известной, и первые описательные труды, первые исследования проводились в XVII веке и даже в XVIII веке. Но если мы говорим о том интересе уже глобальном к этой святыне – это конечно конец XIX века, когда о Туринской плащанице, как и о многих христианских святынях вообще забыли и к ним в обществе, по крайней мере в обществе европейском относились с достаточной долей скепсиса – это еще мягко сказано. В XIX веке в рамках всемирной выставки, которая происходит в Париже, и в других местах, в Турине, были выставлены артефакты, говоря проще, святыни, так или иначе относящиеся к дому герцогов Савойских и фотограф Секондо Пиа, он был фотограф-любитель, его кстати фотоаппарат удивительный сохранился в музее Туринской плащаницы, можно увидеть. Он берет разрешение и фотографирует плащаницу. Как он потом напишет в своих дневниках, когда я проявил фотографии, получился негатив – я плакал всю ночь. Я грешный человек и впервые за 2000 лет увидел впервые лик Господа. Действительно это поразило не только самого Секондо Пиа, но это взорвало то общество. Фотографии с Туринской плащаницей расходятся по всему миру и начинаются уже первые… вновь, во-первых, привлекает к себе интерес и получается, как своих апологетов, Туринская плащаница (именно тогда она получает такое наименование), так и ярых противников.

Надо сказать, что уже очень много интересных вещей, что проявилось на этом негативе. То есть, выяснилось, что на самом деле ткань отчасти выцветшая, на самом деле содержит изображение лика Господа – лик человека, который замучен, который был распят и погребен после казни. То есть явно были проявлены и следы от гвоздей, следы от тернового венца и следы истязания, которые этот человек получил при жизни перед своей кончиной. Одним словом, начинается очень серьезная работа, которая, к сожалению, была прервана, сначала Первой мировой войной, потом Второй мировой войной и уже следующий этап – это разумеется 1978 – это была частная инициатива замечательной семьи Джексонов астрофизиков из Америки, которые объединили вокруг себя круг единомышленников для того, чтобы эту святыню все-таки исследовать. И они получили разрешение, причем это были очень разные специалисты, были специалисты по тканям, были патологоанатомы, были верующие, были неверующие, как вспоминал сам Джексон. Но самое интересное, что им дали плащаницу исследовать пять дней и они практически не спали, старались сфотографировать и получить максимум информации за этот период. Конечно то, что… те результаты, которые это исследование дало, они произвели эффект разорвавшейся бомбы в том обществе, потому что вновь были поставлены вопросы, на которые надо было отвечать. В Туринской плащанице были обнаружены споры растений, которые локализировались как раз Иерусалимом, южной Турцией, Константинополем и непосредственно Европой, разумеется. Этот пусть исторический подтверждался на уровне покрова, пыльцы. Также обратили внимание, по этому поводу была отдельная статья в медицинском вестнике, что те следы от гвоздей, которые на руках и ногах, они не те, которые принято было изображать в распятии в религиозном искусстве, то есть они не в ладонях, а именно в запястьях. Дело в том, что с IV века святой равноапостольный Константин запретил преступников распинать на кресте и о том, как проходила эта казнь потом забыли, естественно и впоследствии, когда стали изображать Христа, распятие прежде всего, страсти Христовы, то традиция, что в западном, что в восточном искусстве была изображать именно следы от гвоздей в ладонях. Но опять же медик установил, благодаря Туринской плащанице, что невозможно было именно так казнить, потому что просто тело не удержалось бы. И если, как многие говорят, что Туринская плащаница – это средневековая подделка, то таких знаний в средневековье не было. Опять же, в средние века, если бы кто-то что-то решил вдруг подделать, его бы изобразили как угодно, только не так. Следы от тернового венца – это действительно шлем, это огромная гигантская корона, которой была увенчана голова Спасителя из такой жуткой колючки, шипы которой достигали некоторые длины 7 см и они покрывали все тело Спасителя. И как тоже была работа патологоанатомов, они прокололи в некоторых местах те сосуды, совершенно случайно, то есть, когда этот жуткий шлем водрузили на голову и прибили коротким римским мечом, то некоторые шипы прокололи некоторые артерии. Одна из них, она до сих пор явно виден этот кровоподтек в виде буквы Z на Туринской плащанице – это совершенно четко, есть такая артерия в голове, из которой именно подобным образом кровь проистекает, она обильно и тут же застывает. Таких знаний в средние века не была. Эти вопросы, которые были поставлены и которые были после этого исследования… эти результаты исследования, которые были опубликованы, они конечно вызвали очень большую реакцию в обществе и более того, после ряда исследований, в том числе и медицинского порядка, начали приходить к мысли о том, что, уже на уровне научном, насколько это возможно и на уровне церковном, объявить Туринскую плащаницу погребальными пеленами Господа.

По сути дела, единственным противовесом, таким очень серьезным всей той совокупности фактов кратких, которые выше перечислены, был метод, который был предпринят в рамках исследования середины 1980-х годов. Три независимые лаборатории провели так называемый радиологический анализ, который применялся, особенно был популярен во второй половине 1960-1970 годов и в то время был очень популярен, и он дал результат отрицательный, он дал временной результат, что Туринская плащаница датируется примерно, как раз XIV веком, то есть, когда она была впервые официально открыта. Но опять же, синдологи, которые собираются в 1991 году на собрание и опять же это было собрание очень серьезных ученых, они сразу заявили протест в связи с тем, что само исследование было проведено не корректно. То есть, та часть, которая была взята на исследование… во-первых, никто ни с кем не посоветовался, никто не посоветовался с людьми, которые уже исследовали эту плащаницу и взяли ту часть, которая пострадала от пожара наиболее сильно и могла соответственно дать такой ложный результат.

Одним словом, до сих пор вопрос остается, есть, как ярые противники, так и ярые сторонники того, что это реликвия, одни считают – истинная, другие говорят – нет, это средневековая подделка, но надо сказать, что видимо, как совершенно справедливо заметили, когда споры достигли некой точки, церковное начальство, епископ Турина совершенно справедливо заметил, что мы все-таки поклоняемся первообразу и что мы поклоняемся Господу Иисусу Христу и что эта святыня – это объект прежде всего веры, веры в то, что Христос

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

726 год – на Крите землетрясение и император напрямую говорит, что это из-за того, что внутри православной Церкви сохраняется идолопоклонство, он имел в виду как раз иконопочитание. Начинают, сначала поднимать иконы на такую достаточно большую высоту, часть икон убирают. Потом вторая часть – их начинают выбрасывать, убирать из храмов. Ту партию, которая поддерживает патриарха, патриарх тогда был за иконы, он почитал иконы, он обращался к папам на Запад, на Западе не было в рамках Римской Церкви… Папы, особенно Захарий, Павел, впоследствии Адриан, они поддерживали как раз партию иконопочитателей и всячески старались помочь тому процессу восстановления иконопочитания, который был в Византии. Но разумеется некоего апофеоза иконоборчество достигло при Константине V Копрониме. При нем уже просто-напросто последовательно образы уничтожались, иконы топтались, попирались, причем в попирании образа Спасителя заставляли принимать участие и священников, и епископов, и очень многих за этот отказ растоптать образ, икону Божьей Матери, людей ссылали, казнили.

Надо сказать, что личность Константина очень сложная. Потому что с одной стороны он вел достаточно варварскую политику в плане иконопочитания, но с другой стороны, он был герой Византии, он отогнал мусульман. Потому что в VIII веке Константинополь был примерно в том же самом положении, что и в 1453 году и вот Константин эту ситуацию тогда переломил и он был национальный герой, гвардия его поддерживала и надо сказать, что он имел очень большую поддержку. Это связано с императрицей Ириной, которая вышла как раз замуж за сына Константина Копронима, причем он – тесть, заставил принести клятву о том, что она не будет поддерживать иконы. Сама Ирина была из благочестивой афинской семьи и как раз иконопочитание она поддерживала, но была тайной иконопочитательницей. Тесть был очень грозен и поэтому она эту клятву принесла. Но как только она взошла на престол, то ее муж Лев Хазарин и он уже несколько умерил пыл иконоборцев и постепенно под ее влиянием стали возвращаться потихоньку и монашествующие, она сама тайно пока, но уже могла, образовала вокруг себя партию иконопочитателей и стала уже тогда подготавливать, набирать силы для того, чтобы провести собор, который бы восстановил иконопочитание. Надо сказать, что Константин Копроним в 754 году провел так называемый уже собор иконоборческий, который запретил почитание икон. Причем он бросил на это все силы и даже на тот момент Византия потеряла навсегда Италию в связи с этим собором, потому что он бросил окончательно заботиться об Италии и Сицилии на тот момент и папа Стефан II, который был утесняем лангобардами, еретиками, вынужден был обратиться к франкскому королю Пипину, который лангобардов разбил и в итоге те византийские территории были подарены папе. Из-за иконоборчества Византия потеряла Италию на тот момент.

Ирина соответственно стала готовить собор, который бы опроверг этот лжесобор. Но сделать это было очень сложно. Была очень большая поддержка всего, что связано с иконоборчеством, всего, что связано с памятью Константина Копронима и гвардия конечно тот собор, который должен был состояться в 786 году, он просто не состоялся, потому что партия иконоборцев в буквальном смысле слова выгнала иконопочитателей из зала собора. Причем выгнала, еще мягко сказано, многих епископов просто выбросили из зала заседания, а многие просто скрылись, так как их жизнь была явно под угрозой. Ну Ирина в этот момент сделала несколько вещей и в этот период между 781 и 787 годом, она во-первых, озаботилась тем, чтобы получить поддержку Запада, в это время на Западе царствует император Карл, тогда он еще императором не был, но вся Западная Европа была объединена к тому времени, кроме Испании и папа Адриан как раз поддерживал все те тенденции, которые связаны с восстановлением иконопочитания, а между дочерью Карла Великого Ротрудой и будущим императором, то есть сыном Ирины Константины даже была заключена помолвка – это была такая попытка восстановления династии, брака между Западом и Востоком, которая, к сожалению, не была осуществлена. То есть Ирина получила поддержку в том числе и Запада в тот момент и старую гвардию она отправила, всех очень щедро одарив, заключив мир, отправила всех на пенсию.

Набираются новые люди и благодаря этому уже в следующем 787 году и проходит Седьмой вселенский собор, который благодаря такой очень твердой позиции самой императрицы и той партии, которая возвращается в Константинополь, окончательно формирует догмат, именно там на этом соборе мы черпаем тот фундамент богословский на котором зиждется почитание святых икон, святых мощей, что мы поклоняемся, как правильно почитать святые иконы и святые мощи, что мы поклоняемся не краскам, а первообразу. Что воздавая честь иконе – мы воздаем честь первообразу. Это все Седьмой вселенский собор. Его значимость настолько была велика вообще для Церкви, что первая неделя поста, которая называется Торжество православия, как раз этому собору иконопочитания и посвящается. И опять же подчеркну, что это не торжество религиозного искусства, а именно торжество той мысли халкидонской о том, что Господь Иисус Христос был не только совершенный Бог, но и совершенный человек. А то, что было видимо, можно и изображать.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В традиции Русской православной Церкви один из самых теплых церковных праздников – это Покров пресвятой Богородицы 14 октября, когда вспоминают об историческом событии, происшедшем в Константинополе в IX веке, о заступничестве Божьей Матери, переживают религиозно то, что видел святой Андрей, как мы поем «на воздухе» – Покров пресвятой Богородицы над всеми верующими. Но быть может, менее известный факт для по крайней мере восточных христиан о том, что и в западной церкви в настоящий момент, в городе Шартре находится святыня, которая связана с пресвятой Богородицей, которая называется также – покров. По-французски: «saint voile» – святая вуаль. Вуаль – это покров. История обретения этой святыни и то, как она оказалась в Шартре, она в каком-то смысле слова объединяет пространство единой Церкви, потому что оказывается эта святыня там в IX веке, я имею в виду город Шартр, покров пресвятой Богородицы и связана непосредственно с Божьей Матерью и о нем упоминание, как в восточных источниках, так и разумеется в западных.

Итак, что же это за святыня и как она оказалась в Шартре? В описании Феофана Хрониста говорится о том, что два патриция в V веке совершали паломничество в Константинополь. Там по дороге они остановились в доме у женщины, которая их приняла на ночлег и у нее они увидели некий ковчег – деревянный ящик – окруженный особым вниманием, светильниками. Когда они спросили, что же это такое, эта женщина ответила, что это непосредственно та верхняя часть одежды, покров пресвятой Богородицы, в котором Божья Матерь была во время благовещения и по преданию также во время Рождества Спасителя. Молодые люди были очевидно ветреные и обладали к тому же, как мы говорим, магическим сознанием, им очень захотелось этой святыней завладеть. И после паломничества в Иерусалим, они сделали копию того ковчега, который был у этой женщины, подменили его, привезли в Константинополь, жили они на территории нынешнего района Влахерны, где был потом Влахернский храм Божьей Матери и именно там один из этих молодых людей заболел, видимо придя в себя он осознал, покаялся, что сделал что-то не то и эта история стала известной на уровне патриарха и императора. Эта святыня с тех самых пор находилась в храме пресвятой Богородицы во Влахерне.

Дело в том, что в конце VIII века, во время, когда еще был иконоборческий кризис в Византии и императрица Ирина, которая хотела восстановить почитание святых икон и иных святынь, она очень нуждалась в поддержке Запада. Именно в это время в период между 781 и 787 годом наиболее были достаточно тесные отношения между Западом и Востоком, более того, дочь Карла Великого Ротруда была помолвлена с будущим императором Византийским – Константином, то есть сыном Ирины. Ротруде было восемь лет, Константину было 13, но к Ротруде приехали из Византии учителя, которые быстро научили ее греческому языку, она вообще была очень смышленой девочкой, а когда выросла, стала одной из самых образованных женщин на Западе. Она писала письма, у молодых людей потом завязалась переписка, Константин в нее влюбился и действительно только по политическим соображениям этот брак, который мог быть счастливым, так и не состоялся. Но в этот период на Западе оказываются не только учителя греческие, но и святыни, потому что это период, когда Карл становится постепенно единственным правителем объединенной Европы. Он объединяет Европу, он заканчивает, по крайней мере внешне, христианизацию Европы, при нем как раз завершается обращение саксов, и он нуждается и почитает святыни. На Западе как раз иконоборчества тогда не было. И когда в период этих переговоров не только какие-то подарки и переписка, но и святыни в качестве дипломатии, по просьбе естественно западной стороны, совершенно добровольно были из Константинополя перевезены на Запад. И по крайней мере уже латинский источник указывает о том, что сначала эта святыня находилась в монастыре в Джантуе, где игуменьей была дочь Карла Великого. Потом уже в IX веке во время одного из нападений на город Шартр норманн, а Шартр был достаточно процветающим городом, очень известным, еще с римских времен и когда город был разорен норманнами, жители, находясь в достаточно угнетенном состоянии, и епископ города, стали просить уже у внука Карла Великого, чтобы эта большая святыня, связанная с пресвятой Богородицей, а надо сказать, что жители Шартра Божью Матерь как-то исторически особым образом почитали, была дарована их городу в качестве утешения и как даже может быть некая мотивация для восстановления города и защиты города от последующих набегов норманн. И эта святыня была им передана. Как только эта святыня оказывает в Шартре, город Шартр становится одним из самых известных на паломнической карте сначала Франции, а потом и Западной Европы.

Уже в 911 год происходит общественное чудо, когда отряд свирепых норманн под руководством Хрольфа Пешехода (пешеходом его называли потому, что он обладал таким ростом, что даже когда сидел на лошади, его ноги близко к земле болтались и казалось, что он идет на лошади), который хотел штурмовать и разорить город и в это время епископ вместе с жителями помолившись возложил эту святыню – покров пресвятой Богородицы на стену города и с норманнами произошло что-то необычное, до и после этого случая ни разу такого не было, они сами без всяких видимых причин, просто-напросто стали от города отходить. И впоследствии сам Хрольф свидетельствовал о том, что и он, и его воины видели некую золотую жену на стенах города, которая своим видом настолько их привела в трепет, что они решили с городом не связываться и отступить. А самое главное то, что он, этот человек крестился. Он принял крещение, принял Христа и король франков дал ему северную область, где норманнам викингам было очень уютно. Она до сих пор называется Нормандия. Так начиналось в том числе и обращение этого очень беспокойного племени в христианство.

Жители города конечно были настолько благодарны и изумлены, что построили великолепный собор, сначала романский, посвященный пресвятой Богородице, а потом, после пожара, когда, кстати казалось, что святыня потеряна навсегда, она осталась в храме, думали, что она сгорела, но она чудесным образом опять же не была даже затронута пламенем – это было еще одно чудо, которое было известно всем в Европе и в конце XII века начинается строительство первого готического собора, посвященного Пресвятой Богородице, именно конкретно, когда стали строить по особому плану. Это один из самых лучших соборов, который был водружен, причем построен он был в очень короткие сроки. В 1260 году он был освящен и до сих пор этот собор сохраняет один из лучших в мире витражных ансамблей. Там может быть одни из самых лучших в мире витражи сохранились в Шартре и все это посвящено естественно пресвятой Богородице.

Многочисленные чудеса, которые проистекали от плата Божьей матери конечно могли сыграть плохую службу во время французской революции, когда была объявлена борьба не только против Бога, клириков и монархистов, и роялистов, и священников, но и против святынь. И уже после французской революции, когда все это безумие закончилось, она снова занимает свое место достойное в соборе, а в XX веке более того, она была исследована.

Понятно, что специалисты по ткани пытались установить, что это за ткань, какая технология плетения, изготовления этой ткани и попытались определить возраст. Надо сказать, что согласно заключению этой комиссии возраст ткани очень древний, вполне возможно I век, само плетение ткани, изготовление соответствует палестинским тканям, которые изготовляли в Палестине до III века и в целом, видимо, комиссия находилась под таким очень сильным все равно впечатлением, что когда был результат экспертизы, приводили заключение и результат экспертизы, то очень эмоционально написали о том, что не найдено ни одного факта, который противоречил, опять же, тому убеждению, что эта материя могла находиться на пресвятой Богородице в день Благовещений, или Рождества, то есть могла принадлежать Божьей Матери.

Наверное, для нас самым главным является тот факт, что Шартр в настоящий момент открыт не только для западных паломников, но имеется возможность и молиться перед этой святыней, для православных паломников открывают врата и они имеют возможность согласно православной традиции не только молиться и видеть, но и приложиться к этой святыне. И, наверное, самым радостным является факт, что 14 октября в самый теплый праздник православный, там, это уже стало традицией, совершается рядом с платом православная литургия в день Покрова Пресвятой Богородицы, который таким интересным образом соединяет и Запад и Восток.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Терновый венец – одна из самых удивительных святынь, которая сейчас в настоящий момент находится в очень известном соборе в Париже – Нотр-Дам де Пари и выносится каждую первую пятницу один раз в месяц ровно в три часа, в то время, когда Господь наш Иисус Христос умер на кресте, является конечно безусловно одной из самых важных святынь, не только для западных, но и для восточных христиан. Тем более, что эта святыня была привезена в Париж из Константинополя. Что же это за святыня?

Надо сказать, что о терновом венце упоминают все четыре евангелиста. Она очень важна, то есть, раз они упоминают – это очень важная часть описания страстей Господа. В чем же его важность? Дело в том, что, когда римские воины водрузили на главу Спасителя терновый венец, тут два толкования богословское и историческое. Богословское в том, что понятно – терновый венец – это была такая шуточная коронация, страшная шутка, которую сыграли с Христом римские воины. Мы помним, согласно Евангелию, они падали на колени и кричали: «Радуйся, царь иудейский» и совершали такую шутовскую пародийную коронацию, которую в то время проходили римские цезари, им на главу одевали лавровый венец, венец из лавра – символ величия, власти, победы и в принципе это символ царства был, как и жезл. Помните, Христу еще давали в руку палку – это то, что вручали при коронации цезарю, когда вручали ему жезл. И вот в эту страшную игру… традиция этой страшной игры к сожалению, существовала, она описана у разных античных авторов в то время, это такое развлечение римской казармы. И тут есть и богословское толкование того, что не только иудеи, но и весь остальной мир, в лице римских воинов конкретно, отверг Христа. То есть, Христос был отвержен всем миром. Но после Его воскресения терновый венец становится, как и крест, как и гвозди, как и копие, становится как раз символом победы жизни над смертью и уже об этой святыне, как о находящейся в Сионской горнице, упоминают паломники VI века.

Совершенно точно уже документально после иконоборческого кризиса святой терновый венец оказывается в Константинополе, и он находится в очень известной церкви до 1204 года, где настоятелем был очень известный человек, епископ, интеллигент – Николай Месарит. Именно он, описавший погребальные пелены Господа, описывает и терновый венец. Причем тут описано так по-византийски, что он его называет благоухающим и процветающим. И тут мы не понимаем, то ли это действительно византийское плетение словес, такая литературная гипербола, то ли действительно терновый венец являл чудо и во время таких выносов, особенно в Страстную пятницу для всеобщего поклонения в Константинополе, являл чудо и процветал – есть и такое мнение. С 1204 года после того, как Константинополь был варварски захвачен крестоносцами, терновый венец оказывается сначала во владениях латинского императора, дело в том, что с 1204 по 1261 год в Константинополе была Латинская империя. Николай Месарит кстати осуществлял контакты между латинянами и греческой партией, они пытались одно время договориться. И терновый венец, как очень важная святыня, находился в руках Латинского императора. Однако содержать империю было вещью достаточно малодоходной, мягко говоря, единственный, кто нажился очень хорошо на этом крестовом походе – это были все те же венецианцы, венецианские банкиры и он постоянно вынужден был брать в долг для того, чтобы империю свою содержать, в том числе и защищать от разных, к примеру, от монголов. И в итоге он брал в долг у венецианцев и как залог, что долг будет возвращен, он заложил терновый венец.

Но одновременно написал своему кузену замечательному королю Франции Людовику IX, который прославлен в Католической Церкви, как святой такое письмо, что святыня сейчас находится в руках венецианцев, хорошо бы, чтобы франки хоть что-то получили от этого крестового похода, хоть святыни остались в их руках. И действительно король – это человек очень горячего искреннего сердца, живой веры. Он вступает в переговоры с венецианцами, причем переговоры были очень интересные, очень интенсивные. Венецианцы сразу поняли, насколько важна именно эта святыня именно для этого короля и заломили такую цену, что просто-напросто Людовик IX при всем желании, Франция была тогда государством очень благополучным, не мог ее выплатить. Некоторые говорили, что это почти годовой доход Франции. Когда переговоры зашли в тупик и когда венецианцы осознали, что тут может не получиться ничего, они скинули цену, но добавили такое условие, что большинство шипов останутся в их руках и будут в качестве дара, либо еще как-то распространены по всем храмам прежде всего Европы. И действительно шипы от тернового венца, их насчитывают от 63 до 70, сейчас находятся в разных местах, и в Венеции, и в Лиссабоне, и разумеется в том же Париже. Итак, король бы не простачок, он прекрасно знал, с кем имеет дело, поэтому два доминиканских монаха, которые видели терновый венец еще до того, как был захвачен Константинополь крестоносцами, отправляются с очень надежным отрядом непосредственно к венецианцам, забирают у них терновый венец и каждый из них по 12 часов, один спит, другой следит.

И с такими предосторожностями святыню привозят к Парижу, сам король, об этом сохранились замечательные, очень теплые воспоминания очевидцев, сняв с себя все регалии королевского отличия вместе со своим братом, даже снял верхнюю одежду, в простой рубашке, босой взял эту святыню и вместе со своим братом герцогом Орлеанским нес на руках с молитвой, плакал, люди вокруг плакали. В общем, это было очень трогательное описание. И более того, в Париже в дворцовой капелле Людовик отстраивает замечательную церковь, которую и сейчас можно видеть – это один из шедевров готического искусства, жемчужина Сент-Шапель специально для хранения тернового венца.

Уже при жизни Людовика зафиксировано более 300 явных чудес, исцелений, которые происходят от этой святыни. Да и сам Людовик этому тоже очень большое количество свидетельств имеется, в том числе и описательных, получил исцеление от тяжелой смертельной болезни именно от тернового венца. И с тех самых пор терновый венец становится одним из символов Парижа прежде всего. Он так, или иначе… к примеру, строит Жюль Ардуэн-Мансар Людовику XIV храм Людовика святого, когда уже Людовик святой был прославлен, он устанавливает ему скульптуру и в руках Людовик держит терновый венец. Впоследствии в XIX веке, когда прославляется опять же Жанна д’Арк на холме Монмартр изображение опять же Людовика с терновым венцом. То есть он в Париже почитается и почитается вплоть до французской революции – это очень известная святыня и даже один из выдающихся ученых – Блез Паскаль, которому вера не мешала быть великим ученым, ни коим образом. Как раз приходит к вере благодаря чуду, которое произошло от тернового венца, случилось оно с его племянницей, когда девочка очень сильно заболела, у нее гноился глаз и хотели глаз удалять – это была очень болезненная и опасная операция и привезли терновый венец в монастырь Пор-Рояль, где была сестра Блеза Паскаля, там она была монахиней и девочка приложившись исцелилась. Это самого Паскаля, которую всю ситуацию знал и видел, как все-таки человек образованный, ученый, его это настолько поразило, что благодаря этому он уверовал, причем уверовал горячо, глубоко и даже такая у него была своя печать – крест в обрамлении тернового венца и слова апостола Павла: «Знаю во что уверовал».

В XVIII веке во времена Французской революции к счастью святыня не пострадала, потому что Робеспьер распорядился, чтобы она была удалена в антирелигиозный музей, как в назидание, что… не как святыня, а как некий музейный экспонат. И благодаря этому святыня сохранилась. Сохранилась вплоть до 1804, когда ее Наполеон, венчавшись на царство, став императором в Нотр-Дам де Пари возвращает. Возвращает Церкви и с тех самых пор она пребывает в Нотр-Даме, охраняется святогробским братством, которое вновь образуется во Франции в XIX веке и до сих пор эту удивительную святыню можно видеть в храме Нотр-Дам де Пари.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Под святыней, которая ныне именуется Туринская плащаница, мы подразумеваем ту святыню о которой повествует Иоанн Богослов в главе, когда описывает Воскресение Христово. Речь идет о погребальных пеленах Господа. О них, о погребальных пеленах особенно упоминает святой Иоанн Богослов, останавливает свое внимание именно на этой святыне. Он указывает о том, что, когда Мария Магдалина сообщает, что нет тела Господа во гробе, два ученика Петр и Иоанн бегут, так как Иоанн моложе, он бежит быстрее. И он первый входит, сначала он не зашел во гроб, сначала он видит, что тела нет, сначала входит Петр, потом уже входит Иоанн Богослов и как сказано в Евангелии: «он увидел и уверовал». Вот очень интересный момент, что значит «увидел и уверовал», что он был неверующий до этого – нет. Многие исследователи Туринской плащаницы, как Джованни Новелли, считают, что Иоанн Богослов первый увидел, что, во-первых, пелены лежали так, как были во время похорон, то есть там было тело, но тела там не было и один свиток, то есть то, что называется судариум Господа, плат, он аккуратно сложенный лежал рядом. Это очевидно Иоанна Богослова поразило, и он именно в своем Евангелии уделяет этому особое внимание. Некоторые считают, что он первый увидел, что на погребальных пеленах возможно отразился лик Господа. В этом нет ничего удивительного, потому что Иоанн Богослов единственный из апостолов присутствовал непосредственно на погребении, по крайней мере он оставил там свое Евангелие, остальные апостолы в тот момент казни и погребения Господа их не было. Был Иоанн Богослов, святой Иосиф Аримафейский и жены мироносицы, святой Никодим был еще.

Итак, погребальные пелены с тех самых пор, после того, как Христос воскрес, становятся, как и прочее – крест, гвозди, становятся символом победы жизни над смертью. И можно с большой уверенностью допустить, что уже Иоанн Богослов взял эти пелены и сохранял их, как некую реликвию. Традиция сохранения тех, или иных вещей, связанных с жизнью Спасителя, Божьей матери, даже святых апостолов, она достаточно ранняя и базируется на совершенно твердом убеждении, что, если человек, как мы вспомним книгу Деяний апостольских, благодать Святаго Духа настолько сильно через апостолов действовала, что люди искали просто возможности прикоснуться к ним, хотя бы к краю одежды и те, кто с верой, безусловно с верой, прикасались, те получали и просвещение, и даже подчас исцеление. То есть эта традиция на самом деле – традиция первых веков христианства, которую явно мы видим с вами и в Евангелии, и в Деяниях апостольских, для этого есть безусловное обоснование.

Итак, погребальные пелены Господа сохранялись у святого Иоанна Богослова и не случайно, уже даже тогда, когда Церковь выходит из катакомб в IV, эта святыня начинает упоминаться, упоминаться среди паломников, которые начинают посещать и в IV, и в V, и дальше в VI веке прежде всего Иерусалим и все те места, которые были связаны с присутствием Господа, Божьей Матери и святых апостолов и с достаточно большой долей уверенности можем сказать, что до V века, по крайней мере на это есть указания некоторых паломников, погребальные пелены Господа находились в Иерусалиме, а потом они были перенесены в город Эдес. Но по крайней мере опять же тот же исследователь синдолог Джованни Новелли говорит, что знаменитое перенесение в 944 году то, что мы почитаем, как перенесение нерукотворного образа Иисуса Христа в Константинополь – это все-таки речь идет о погребальных пеленах, то есть непосредственно о Туринской плащанице.

Но уже в 1201 году мы имеем совершенно четкое описание этой святыни, причем этой святыни, как давно находящейся в Константинополе. Это связано с личностью замечательного интеллигента, богослова, епископа – Николая Месарита, который некоторое время в том числе окормлял храм Фара у маяка – эта церковь с особым статусом, в ней часто служил император и в этом храме находилось очень много святынь, в том числе и святой терновый венец, копие и среди прочих погребальные пелены Господа. То есть у нас имеется уже к 1201 году достаточно четкое описание этой святыни. Более того, очень многие латинские путешественники в Константинополе до четвертого крестового похода, то есть до 1204 года бывали в Константинополе и часто видели, особенно в Страстную пятницу, как для поклонения вывешивался лик Господа, очень явно проявленный на ткани. Это в принципе, впоследствии, когда Туринскую плащаницу исследовали, на ней как раз обнаружили совершенно четкий след от перекладины, то есть она долгое время находилась в таком состоянии, как описывали паломники, которые видели образ Христа еще до четвертого крестового похода. Ну и разумеется во время четвертого крестового похода, когда варварски Константинополь был захвачен крестоносцами, разорен, эта святыня настолько была важна, что вообще ее стремились получить очень многие люди и в принципе в императорском дворце, там кругом Константинополь был отдан на разграбление, творились огромные безобразия, которые были описаны не только восточными, но и латинскими авторами в городе, но сам дворец и непосредственно те храмы, которые сохраняли большие святыни, они были взяты под охрану, непосредственно от тех людей, которые участвовали в крестовом походе. И тем не менее, то, что… нашли все – сохранили терновый венец, описали, сохранили копие, гвоздь, а вот Туринская плащаница, или погребальные пелены исчезли. Они исчезают и в следующий раз официально были объявлены только во второй половине XIV века.

Такой есть ученый английский Вильсон, он считает и не без основания, это действительно так, что единственный, кто мог дерзнуть похитить в той ситуации на таком уровне такую святыню, очень важную, значимую – это был всесильный орден тамплиеров и именно у них, у его наследника, у человека, предок которого принимал участие в четвертом крестовом походе – это Джоффри де Шарни и была она впоследствии обнаружена. И спустя достаточно большое количество времени, когда и сам орден был уничтожен, никто не был связан с клятвой, даже более того, прервалась династия Капетингов, то есть умер давным-давно и Филипп Красивый, который уничтожал этот орден, то есть, спустя большое количество времени, эта святыня была официально предъявлена в личном поместье Джоффри де Шарни. И с тех самых пор она уже описана и ее путь прослеживается достаточно четко исторически.

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе 

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

История почитания святых мощей в Церкви достаточно древняя. Святые мощи – это останки людей, которых Церковь прославляет, как святых. Надо сказать, что эта традиция имеет свои примеры даже в Ветхом завете. К примеру, известно, что, когда апостол Илья передавал своем ученику Елисею плащ вместе с этим плащом была передана и благодать Духа Божьего и пророческий дар, которым Елисей потом и воспользовался. От мощей самого Елисея был даже воскрешен человек. Но разумеется в полной мере почитание мощей, то есть мысль о том, что человек не просто может разговаривать с Богом, но и может настолько проникнуться благодатью Святаго Духа, что даже тело его будет обожено, оно в полной мере раскрывается после того, как воскресает Господь. Эта вера Воскресения Христова, именно она позволяет уже в первые века Церкви, это прежде всего раскрывается разумеется в подвиге мученичества, веровать в то, что Господь таким образом напитывает благодатью Святаго Духа тело подвижника, что и после смерти оно становится объектом почитания и после те люди, которые с верой к нему прикасаются, они также могут получать благодать Святаго Духа и те чудеса, которые происходят, свидетельства о чудесах, которые происходят от святых мощей – это в принципе свидетельства достаточно древние.

Конечно в полной мере эта традиция почитания святых мучеников, святых останков мучеников, она раскрывается в страшные Диоклетиановы гонения, когда каждый второй, пожалуй, святой в православных святцах именно того периода первохристианского – это гонения страшные Диоклетиана. И в житиях очень многих мучеников, к примеру, мученика Вонифатия, мы видим, как христиане сознательно отправляются на те места, где они мучимы, где их убивают, для того, чтобы выкупать и каким-то образом получать тела, уже после смерти людей, которые принимают мученическую кончину. Конечно в полной мере осознанное почитание святых мощей продолжается в то время, когда Церковь выходит из катакомб. Это IV век – это связано и с паломничеством святой Елены в Иерусалим, когда она обретает крест, и титлы, и гвозди, то есть те непосредственно реликвии, которые связаны со смертью Спасителя, но они после Его воскресения становятся как раз символами победы жизни над смертью и уже в IV веке мы видим, как начинает работать христианская мысль. Кто есть Христос?

Весь смысл христологических споров, которые начинаются с IV века – это в принципе попытка ответить на вопрос – а кто есть Христос? Кто Он – Бог или человек? Кто Он в большей степени Бог, или человек? И конечно полнейшее свое осмысление, и раскрытие происходит на Халкедонском соборе в V веке, когда дается окончательное определение. Христос совершенный Бог и совершенный человек. Раз Он совершенный Бог и совершенный человек, то значит мы – те, кто последуют за Ним, если жизнь их соответствует не только духу, но и как Господь в свое время говорил: «Тот, кто за мной последует, то не только дела, которые Я сотворил, но даже более Меня сотворит». А соответственно и тела их, как писал Силуан Афонский, могут быть настолько проникнуты Святым Духом, что после смерти случаются мощи. То есть очень часть происходит такая вещь и примеров таковых множество, когда человек прославляется даже после своей смерти. И наиболее может яркий пример – это пример обретения мощей святого Симеона Верхотурского, когда его мощи были обретены нетленными в Верхотуре, то так получилось, он был очень скромный при жизни, что о нем забыли. Вот нашли, мощи есть, а как зовут человека – не знают. И только особым чудом Божьим вспомнили несколько свидетелей его еще подвижнической жизни, он кстати был не монах, был простым мирянином, который совершал совершенно особый подвиг – ходил, странничал, молился и после смерти Господь его прославил именно мощами. Это редкий случай, обычно так не происходит, но тем не мене, так произошло. И только после этого мы узнали, что это за святой. Это редкий случай, но очень показательный.

Традиция разделения святых мощей тоже достаточно ранняя. Во-первых, связано это подчас с тем, что многие мученики, которых почитают, наиболее показательно – это, наверное, обретение главы святого Иоанна Предтечи и крестителя Господня, они какую-то часть своего тела еще утеряли во время мучений, во время казни и поэтому какие-то отдельные части мощей почитались, разделялись, перевозились в разные концы Византийской империи, в разные храмы, в разные места и в это время формируется другое совершенно четкое убеждение, которое существует до сих пор, что понятие частицы мощей, то есть количество мощей не столь важно. не столь важно, десница это, глава, или совершенно небольшая частица мощей, потому что в небольшой частице присутствует в полной мере вся полнота Святаго Духа.

И тут очень важный момент, сразу же в первые века христианства и далее формируется совершенно четкая традиция правильного почитания мощей, отделяется фетишизм и магизм от того, что потом назовут в случае с почитанием икон, мы всегда поклоняемся первообразу. Когда мы подходим к святым мощам, когда мы молимся, мы обращаемся даже не к костям, и даже не к подчас нетленному телу, мы обращаемся конкретно к святому, как к живому, который здесь присутствует материально. Мы прикасаемся к святым мощам и в этот момент просим именно святого, чтобы он научил нас, как нам жить и как спасаться во Христе, в каком-то смысле даже поделился своим подвигом. Именно в этой традиции от первохристианства и до нашего времени заключается смысл. Это по-прежнему вера Церкви в то, что как Христос воскреснет духом и телом, так и Его последователи будут жить и пропитываться благодатью Святаго Духа не только при жизни, но и после смерти. А самое главное, это некий залог и вера во всеобщее воскресение впоследствии, не только духом, опять же, но и телом, и плотью. И в конце концов это исповедание опять же того же Халкидонского догмата, что Христос был совершенный Бог и совершенный человек, и где Господин, там и слуги его будут в его Царстве.