Борис Братусь, профессор МГУ

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

Ну, начнем по праву с самого распространенного – это некий такой скептицизм и отрицание в отношении к христианской психологии. Он бывает самого разного вида, но если взять крайний случай, то вообще причем здесь психология? Достаточно вполне нам аскетики, достаточно вполне нам богословских дисциплин, нравственного богословия и поэтому психология – это что-то странное и подозрительное. Более того, в ней заложено что-то отрицательное и даже такое сатанинское. В современных храмах, особенно где-нибудь в провинциях, вы вполне можете увидеть объявление, на котором написано, что церковные свечи экстрасенсам, колдунам и психотерапевтам не продаются. Психология, она как бы относится к чему-то такому, что близко к колдовству, близко к гаданию и так далее. Это конечно крайняя точка зрения.

Скорее можно найти другие позиции, но тоже отрицающие. Я слышал от одного священника, который подробно говорил о том, что Господь вручил человеку все материальное – все, что связано с телом, все, что связано с машинами, техникой и так далее. Пожалуйста, изучайте, пожалуйста, стройте гипотезы, науки и так далее. А вот все, что касается души – этого трогать нельзя, совершенно нельзя трогать. А психология как бы лезет в душу, поэтому это наука совершенно отрицательная и даже богопротивная.

Есть и другие точки зрения, не буду на них останавливаться. Главное, это то, что согласно этим точкам зрения психология и церковность, психология и христианство – это вещи, которые надо разводить по разным углам и вообще они никак не соединимы.

Теперь другая позиция, позиция принимающая. Здесь тоже самые разные мнения и тоже некий простор в изложениях. Начнем, скажем, с такого принятия осторожного, которое очень распространено, принятия с оговоркой. Скажем, не так давно мы беседовали по этому поводу с одним замечательным владыкой, мы – это я, мои замечательные коллеги, Федор Ефимович Василюк – известный профессор психологии и христианской психологии, академик Слободчиков Виктор Иванович. Вот мы беседовали и в частности речь зашла о том, что надо бы делать такие центры психотерапии, центры помощи верующим людям и тем, кто находится около Церкви. Владыка стал интересоваться и сказал: «Ну, хорошо, психологи. А у вас есть какие-нибудь священники?» – мы сказали: «Конечно же, у нас есть священники, у нас есть священники, которые окончили факультет психологии, прекрасные психологи и мы их обязательно будем привлекать, и они и так привлекаются». И тогда владыка как-то так поморщился и сказал: «А, скажите, у вас нормальные священники есть?» Это такое отношение, как то, к чему нужно обязательно приставить нормального священника, то есть никак не психолога, который будет надзирать, который будет смотреть, поправлять и так далее. Это такое очень острожное-скептическое отношение.

Ну и на другом конце наоборот есть и священники, и миряне, которые относятся к психологии с очень большим таким, я бы сказал, восторгом и энтузиазмом. И достаточно часто они знакомятся с какой-то методикой, одной методикой и им кажется, что эта методика, этот подход вообще заменит все на свете, вплоть до духовных бесед и всячески стараются внедрить это в среду прихожан. И здесь конечно бывает очень много ошибочного и грустного, потому что методики разные, они приходят из разных оснований, нельзя их брать отдельно от их теории и так далее, и так далее. И на самом деле такое увлечение может принести только пользу, потому что рано, или поздно наступит некоторое разочарование, вопросы относительно какой-нибудь методики расстановки, или гештальт психологии и поэтому это тоже, так сказать, принятие, требующее некоторой коррекции.

Борис Братусь, профессор МГУ

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

Ну а теперь перейдем с вами к нашим родным психологам, к моим коллегам. Как они относятся к идеям христианской психологии? Здесь тоже надо сказать, что подавляющее большинство относятся отрицательно, есть те, кто относятся положительно. И тоже их можно выстроить в некую шкалу, или континуум – от полного отрицания до острожного признания и наконец полного признания. И опять же большинство будет на полюсе отрицания. Причем отрицания такого жесткого.

Я вспоминаю начало 1990-х годов, когда начиналась только христианская психология, когда впервые собрался такой кружок психологов, священников и эта проблема появилась в фокусе нашего внимания. И я хорошо помню, что когда я стал говорить об этом в аудиториях – в аудиториях моих коллег – то, в общем-то, встречал такие каменные лица и некоторых как-то даже стало подергивать, и вообще они как-то ерзали, даже выходили из аудитории. То есть вообще и слышать даже этого не хотели. О чем вы говорите, религия и наука – совершенно разные вещи, зачем вы это привносите? Более того, некоторые говорили о том, что это просто какая-то прививка какого-то чужого черенка на дерево науки и более того – это какое-то паразитирование на дереве науки.

Я даже, чтобы не быть голословным, я взял конкретную статью одну и в ней такие жесткие строки: «Не надо паразитировать на психологии. Именно паразитировать, потому что, если хотите растить свое дерево, то сажайте рядом. Не надо претендовать на корни того дерева, которое растили без вашей помощи и которое было выращено исключительно для того, чтобы преодолеть ненаучные способы обоснования мысли». И так далее. «Своего дерева нет, но площади, где выращивать – полно. Так растите свое, а вот заставлять на себя работать, память, пот, труд, тех людей, которые были верны определенным научным принципам – это просто паразитирование». Вот цитата выступления одного коллеги.

Итак, мы видим, что в большинстве случаев мы встречали некоторое отрицание, отвержение, но также, как и в отношении церковной науки, здесь, я уже говорил, есть некий континуум от отрицания к признанию. Часть людей признавало, но опять же скептически и очень с оговорками – да, это можно, но только в таких случаях и так далее. И наконец, конечно же были психологи, которые с энтузиазмом откликнулись на эту идею. Собственно, без этих психологов у нас бы не появилась сейчас христианская психология.

Один из них – мой коллега Сергей Леонидович Воробьев прямо писал об этом, что не надо думать, что наступила перестройка и мы обратились к христианской психологии, потому что стало можно. Нет, она нас вызывала из нашего небытия. И кроме того, надо сказать о том, что в отечественной психологии работа по духовным аспектам, внутренним аспектам личности, она собственно велась всегда, но подспудно.

И если подводить некоторый итог этого отношения, то надо сказать следующее, что, как ни странно отрицатели христианской психологии, отрицатели вообще того, что психология нужна Церкви, они сходятся, как с церковной стороны, так и с научной стороны. Потому что они говорят о том, что эти две области надо развести, они совершенно разные. Понятно, что внутри позиция тех и других различается, потому что с церковной точки зрения психология светская, лишена церковного попечения и ведет человека в тьму. А с точки зрения светской науки тьма, разумеется, никто не признает себя тьмой, тьма видится в церковности. Тьма, мракобесие и так далее. В результате это сжигание мостов и разведение. Психология должна заниматься на научных основаниях человеком, психикой и так далее, а Церковь должна быть обращена к духовному миру без какой-либо связи с сомнительной и странной психологией. Вот такой получается итог, который можно подвести словами «свой среди чужих и чужой среди своих». И те не признают, и эти не признают.

Какие же в этом плане можно предложить основания христианской психологии? Об этом мы поговорим в следующей части.

Борис Братусь, профессор МГУ

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

Если большинство психологов и мнение Церкви было против того, чтобы христианская психология вошла с одной стороны в Церковь, а с другой стороны в научную психологию, в университетское образование, то возникает вопрос – как нам найти свои собственные основания? И конечно первое – это обращение к истории. История нас очень поддержала. В каком плане – дело в том, что обнаружилось несколько очень важных вещей, которые выступали против разделения психологии и Церкви. Эти вещи обнаружил, тут надо сказать, замечательный петербургский библиограф и психолог – Юрий Михайлович Зенько. Собственно, его открытия были для нас крайне важны и надо сказать, по нашему невежеству, во многом неожиданны.

Дело в том, что в учебниках психологии говорится о том, что первой книгой по психологии в России была книга некоего Ивана Михайлова, которая была издана примерно в 1704 году. С этого начинается разговор о психологии. Зенько исследовал этот вопрос и выяснил, что эту книгу написал не Иван Михайлов, а Иван Михайлович Кондорский. И этот Иван Михайлович Кондорский был дьяконом Русской православной Церкви. Затем он стал священником, иереем, и затем стал протоиереем Русской православной Церкви. Это такое ошеломляющее открытие для многих, потому что получается, что первая книга по психологии написана попом. Но этого мало, тот же Зенько обнаружил, что первый конспект по психологии вообще был написан, был составлен в Киево-Могилянской академии. И он относится к 1694 году, этот конспект хранится в библиотеке Московской духовной академии.

Таким образом уже в самой ранней духовной академии, а именно в Киево-Могилянской академии уже был курс психологии, наряду с другими основными курсами. И вообще вскрывается картина, которая совершенно противоположна тем предрассудкам, тому мнению, которая есть относительно соотношения психологии и Церкви. А именно, в течение трех веков ведется, велся диалог между психологией и духовным образованием. Более того, не было ни одного крупного училища, ни одной крупной серьезной академии, в которой был этот предмет не был выделен, как отдельный, в которой не было бы кафедр логики, психологии и так далее.

Поэтому разговоры о том, что надо нам эта психология, не надо… это разговор немножко в сторону. Главный вопрос не в том, что надо, или не надо, главный вопрос – какая нужна психология. И в этом плане можно даже так сказать, что в духовных образовательных учреждениях психология была всегда. Свое существование, как отдельный предмет она прекратила лишь в начале 1960-х годов и это было сделано ни кем иным, как Хрущевым, известным богоборцем, который выкинул из программ духовных учебных заведений психологию, химию, физику. Сделал все, чтобы священство не было образованным.

На самом деле надо вспомнить, что термин «христианская психология» впервые был употреблен святителем Игнатием Брянчаниновым. И это было в 1860 году. Но настоящим отцом христианской психологии признанно является святитель Феофан Затворник. У него ряд произведений, связанных с христианской психологией, у него программа христианской психологии. И дальше, если брать сочинения, то мы видим сочинения епископов, священников, мирян, преподавателей духовных академий, которые связаны с той областью, которая называется христианская психология. На всякий случай замечу, что именно христианская психология. Сейчас говорят, нет, не надо христианская, надо называть «православная», надо называть «святоотеческая психология». Термину христианская психология более 150 лет. В такой стране как Россия понятие «христианская психология» – это значит и есть «православная психология», какая она еще может быть? Поэтому этот термин утвержден и какая-либо ревизия его невозможна и совершенно не нужна.

Итак, какие же были сочинения в этой области? Очень интересные сочинения, например, «Психология бесоодержимости в русской деревне», «Психология кликушества», «Психология веры» и даже была такая книжка, которая называлась «Психология атеизма». Была большая книжка, которую написал епископ Мелитинский, ныне причисленный к лику святых Грузинской православной Церкви, которая называлась «Практическая психология» и так далее.

Теперь все куда это делось? Ответ к сожалению, очевидный и столь же очевидный, сколь и печальный. С 1917 года с октябрьской революции прекращаются начисто какие-то работы, связанные с взаимоотношением между Церковью и психологией. Собственно, это яма, это катастрофа, в которую ухнула вся культура Российской империи. Что-то уцелело, какие-то осколки продолжали быть, но все, что связано с отношением в частности психологии и Церкви, все эти диалоги просто прекращены. Вы не найдете ни одной работы после 1917 года. Первые работы по христианской психологии появляются спустя 80 лет, они появляются в начале 1990-х годов. И поэтому этот пробел в сознании многих воспринимается, как вообще этого никогда не было, вообще это невозможно и так далее. И это все является важнейшим основанием для развития христианской психологии.

Борис Братусь, профессор МГУ

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

У христианской психологии есть очень прочные основания, очень долгие, которые формировались в течение трех веков непрекращающегося диалога между Церковью и психологией. Апофеозом этого диалога было открытие в 1914 году в апреле в день святой Лидии психологического института при Императорском московском университете. Это был такой триумф, потому что это было первое в мире здание, специально построенное для психологического института. Сам институт один из первых в мире. И все психологи мира завидовали России, завидовали русским психологам, у которых такое замечательное здание. И когда открывалось это здание, когда открывался институт психологии, то естественно было большое торжество, естественно съехались все ученые и был молебен, который возглавлял епископ Серпуховской Анастасий. Это тот самый Анастасий, который всего через несколько лет будет вынужден мигрировать из России и тот самый Анастасий, который возглавит Русскую зарубежную Церковь, но этого еще несколько лет. Т

Так вот, помимо епископа Анастасия, были приветствия от всех ведущих духовных академий, от Киевской духовной академии, от Санкт-Петербургской и от Московской. И когда выступал профессор психологии, обратите внимание, профессор психологии Московской духовной академии, профессор Сидоров, он говорил, что я с удовольствием вижу в этой аудитории многих выпускников духовной академии и вижу их даже не только среди публики, но и среди сотрудников. Действительно это были тесные связи – это не значит, что не было споров, это не значит, что не было дискуссий и разночтений. Это значит, что было нормальное отношение к науке и психологии. То нормальное отношение, которое должно быть в христианской стране.

Сегодня, когда только в одной Москве 50 или больше учебных заведений, которые выпускают психологов, сегодня, когда в России ежегодно прибавляется 5 000 психологов дипломированных, что может сделать и нужна ли христианская психология? Может быть с почтением снимем шляпу и отправим ее в историю? Будем как-то уважать какие-то вещи, достижения и прочее-прочее. Но куда это в современной психологии? Чем она поможет этой армии психотерапевтов, чем она может помочь, тем психологам, которые сегодня работают буквально во всех сферах, начиная от экстремальных и заканчивая психологией выборов, рекламы и так далее?

Здесь я бы хотел обратить внимание на один аспект – этот аспект связан с тем понятием, которое мой коллега профессор философии Кричевец определяет, как «верхнее основание». Что это такое? Дело в том, что, если мы возьмем любую психологическую теорию, самую, что ни на есть практическую, значит, обязательно, исследуя эту теорию, исследуя эту практику, мы увидим, что она исходит из некоего представления о человеке, из некой идеи человека. Есть такое выражение – покажи мне твоего человека, и я скажу, кто твой Бог. Так вот, какого человека показывает та, или иная теория – это всегда разные люди, это всегда как бы разные теории. Тот клиент, который выбрал себе, скажем, психотерапевта и этот психотерапевт психоаналитик, например, а другой выбрал поведенческого психотерапевта, а третий гештальт терапевта. Каждый из клиентов идет к ним для того, чтобы ему стало лучше, чтобы он перестал заикаться, или перестал бояться, или избавился от навязчивости. Но при этом он изменяет себя, как личность, он становится немножечко другим, он становится немножечко человеком психоаналитическим, он становится немножечко человеком бихевиористическим, или еще и еще каким-то.

Так вот, обратимся к этим верхним основаниям и тогда мы увидим, что подавляющее большинство всех современных течений апеллирует, исходит из понятия человека, у которого как бы срезано метафизическое пространство, у которого нет высших смыслов, у которого нет высшей устремленности. И это сказывается на практических вещах, это сказывается на качестве человека, который выходит из психотерапевтических кабинетов. И по сути дела христианская психология достраивает психологию. Она не отрицает психологию, не может отрицать психологию, потому что она сама есть психология, никаких механизмов, законов, закономерностей и так далее. Она ее достраивает до целого, она как был завершает купол психологии. Понимаете, если психология есть здание, то в современной психологии не хватает купола, не хватает сферы. И христианская психология привносит эту сферу и как бы выталкивает, соединяет с этой сферой.

И с другой стороны обратный процесс, вот эту сферу духовную, собственно человеческую, она приближает к науке, приближает к психологии. У нас на факультете психологии такой, как говорят сейчас, слоган, он состоит в следующем, что мы единственный ВУЗ, целью которого является возвращение психологии души и возвращение душе психологии. Поэтому современная христианская психология имеет свое место. Это место очень важное, оно не какое-то отдельное, понимаете, мы не какое-то гетто, или какое-то местечко, которое вот там, где-то эти православные, их терапевты в платочках, они будут таким же православным в платочках чем-то помогать, и никто туда не может войти, ни мусульманин, ни иудей, ни неверующий, нет…

Мы открыты конечно же для всех и принадлежим всей психологии и занимаем в ней место, без которого психология чего-то не имеет, она не полна. Без нас психология не полна.

И в этом плане, как бы заключая я хочу напомнить, что в самом центре Москвы на фронтоне домовой Церкви Московского университета вознесены золотом слова, которые как ни странно большинство не замечает, люди не поднимают головы, они смотрят на уровне машин. Но если они поднимут голову, то увидят, что там золотом написаны большие слова: «Свет Христов да просвещает всех». Это написано на домовой церкви Московского университета и в этом плане христианская психология, как маленький осколок зеркала, как отражение этих слов то же самое, она должна внести свет Христов в научную психологию. И тем самым принести пользу и прибыль духовную, человеческую и Церкви, и всему нашему обществу. Которые все вместе составляют основу христианской культуры и цивилизации.