Blog

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Слом государственного строя в феврале 1917 конечно не мог не затронуть Церковь. Известно, что Церковь, Синод прежде всего, достаточно пассивно вели себя в дни февральской революции, по крайней мере активно не выступили в поддержку императорской власти, хотя просьбы об этом раздавались. А собственно после февраля духовенство и епископат достаточно активно солидаризовались с новым правительством, посылали ему различные телеграммы приветственные, в проповедях это отмечалось. Но в целом, здесь нужно, может быть, так трактовать эти события, что Церковь скорее шла по течению общего общественного, политического процесса, поддерживая победившую на тот момент сторону, как очень часто собственно и случалось в момент политических сломов, не только в России, но и вообще в мировой истории.

Важнее для нас сейчас понять те процессы революционного брожения, которые проникли внутрь самой Церкви и как правило обстоятельства так называемой церковной революции 1917 года связывают с деятельностью прежде всего временного правительства, обер-прокурора тогдашнего Святейшего Синода, назначенного революционным временным правительством – Владимира Львова, или различных местных революционных комитетов. Прежде всего речь идет о том, что усилиями, или Львова, или местных революционных комитетов временного правительства со своих кафедр были смещены полтора десятка преосвященных. Наиболее известные из них – это митрополит Питирим Петроградский, митрополит Макарий Московский и другие. Как правило все эти владыки обвинялись в той, или иной степени нелояльности к новому революционному правительству. Или обвинялись они центральной властью – временным правительством, обер-прокурором, или обвинялись местными революционными силами. И, чтобы заместить эти ставшие вакантными должности, в епархиях достаточно активно созывались, шли выборы епархиальных преосвященных. По подсчетам петербургского историка Павла Рогозного, который занимался этим вопросом, речь шла как минимум о 11 случаях выборов епархиальных преосвященных между февралем и осенью 1917 года. В том числе нужно отметить такие фигуры, которые заняли кафедры епископские в этот период именно в результате выборов, как митрополит Московский Тихон (Беллавин) – будущий патриарх, или митрополит Петроградский. Вообще по мнению Рогозного, что достаточно важно, выборы архиереев в 1917 году послужили консолидации церковного организма, по крайней мере на уровне тех епархий, где выборы эти происходили.

Однако к перестройке этих взаимоотношений Синода и временного правительства с одной стороны, а с другой стороны, Синода и епархиальных преосвященных нельзя сводить все процессы революционного брожения в этот период. Нужно иметь в виду, что процессы этой церковной революции были гораздо глубже и здесь я бы выделил два прежде всего важнейших аспекта. С одной стороны – это аспект сословных нестроений, которые в 1917 году были очень активны. Что имеется в виду – это прежде всего трения между низшими членами клира: псаломщиками, дьяконами и священниками, потому что псаломщики и дьяконы были ущемлены. И материально, и социально. Материально они были ущемлены, потому что при разделе братских священнических доходов им доставалась гораздо меньшая часть, а социально они были ущемлены, поскольку не участвовали в органах сословного самоуправления, например, в епархиальных съездах. Дьяконы и псаломщики достаточно активно и часто грубо выступают, начинают бороться за свои права в эпоху этих революционных месяцев. Но кроме того, возникают трения и между, например, сельским духовенством и городским, между в целом духовным сословием и отдельными епископами. Например, буквально таким восстанием против своего архиерея была потрясена Тверская епархия, где архиепископ Серафим (Чичагов) ввел в период революции достаточно жесткую политику по дисциплинированию как раз низших членов клира и после революции это вылилось буквально в восстание против него этих самых низших членов клира. Итак, это сословное нестроение.

С другой стороны, важнейшей частью церковной революции 1917 года была революция приходская. Это буквально, когда прихожане в приходах, прежде всего крестьяне брали власть в свои руки. В чем это выражалось? Прежде всего это выражалось в том, что они отказывались платить взносы в епархии из своих пожертвований, из церковных средств. Они объявляли о том, что они теперь сами будут распоряжаться церковно-приходским имуществом, храмовым имуществом и очень часто в каких-то конфликтных ситуациях они фактически изгоняли неугодных священников. Таким образом те важнейшие вопросы приходской реформы, которые дискутировались до революции, а именно вопрос о выборности духовенства и вопрос об участии прихожан в распоряжении церковным имуществом, храмовым имуществом, они получили свое разрешение в первые месяцы 1917 года как бы де-факто, явочным порядком, как говорили сами современники. Прихожане сами взяли в свои руки власть в приходах и это была уже реальность, с которой предстояло считаться и самому духовенству, и иерархии.

И в этот период иерархия пыталась приспособиться к сложившейся ситуации. Об этом очень четко нам говорят решения в приходском вопросе. В частности, например, при Синоде была создана специальная комиссия, во главе которой был епископ Уфимский Адрей (Ухтомский), которая разработала временное положение о православном приходе, которое было введено Синодом в качестве временного в этот период и там, например, прямо отменялся территориальный принцип организации прихода, то есть приход воспринимался, как добровольная единица. С другой стороны, это положение пыталось урегулировать ситуацию с выборами духовенства, по крайней мере ограничив условия, при которых прихожане могли священника изгнать – это накладывает ограничения на эту практику, которая уже существовала де-факто. Но как бы то ни было, эти разные составляющие церковной революции, именно с ними предстояло иметь дело Священному Собору православной российской Церкви, который должен был урегулировать всю эту ситуацию, которая достаточно активно расшатывала церковный организм.