Blog

Home - 02.03.2017

Ирина Языкова, искусствовед, кандидат культурологии

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Фигура Александра Андреевича Иванова одна из ключевых для XIX века. Потому что это художник, который, может быть, впервые поставил задачу создать масштабное полотно на евангельскую тему. Евангельская тема в XIX веке, как это ни странно, будет для светского искусства просто мейнстримом. Этим займутся люди, которые нам бы казались даже далекими от религиозной темы. Ее касались даже такие художники, как Перов, Репин.

Александр Иванов задал это направление, открыл путь поисков. Нельзя сказать, что он вообще первым коснулся этой темы, потому что библейские сюжеты всегда были на первом месте в Академии Художеств. Другое дело, что они считались примерно на том же уровне, что и мифологические сюжеты. Их давали для выпускных работ, но это было наряду с сюжетами из греческой, римской, скандинавской мифологии, и в Академии к библейским сюжетам не относились как к чему-то особенному.

Церковные заказы вообще стояли особняком, потому что барокко, классицизм уже давно перешли на европейские рельсы и там все шло по итальянским, голландским шаблонам и т.д. Но глубоких художников это не удовлетворяло.

И вот Александр Андреевич Иванов, получив в Академии Художеств золотую медаль за выпускную картину, едет в Италию, где он знакомится с искусством Ренессанса. Его поражает этот масштаб евангельских сюжетов в итальянском искусстве, и он задумывает огромную картину, в которой, как он пишет в письме к отцу и брату, он хотел бы выразить весь смысл Евангелия. Но это грандиозная задача. Как можно выразить весь смысл Евангелия в одной картине? Тем не менее этим почти двадцать лет и был занят Александр Иванов. Он копировал работы старых мастеров, писал итальянские пейзажи, которые, как средиземноморские, близки к Палестине. Он искал типажи к своей картине и т.д.

Удивительно, что когда он привез это полотно, над которым работал почти 20 лет, публика приняла его холодно. И он сам разочаровался в этой картине. Более того, когда Брюллов, с которым они почти одновременно были в Италии, привез свой «Последний день Помпеи», его публика встретила овациями. А картина Иванова оказалась как бы в проигрыше. Почему?

Давайте начнем хотя бы с того, что Александр Андреевич Иванов дал своей картине название «Явление Мессии», а сегодня мы знаем ее под названием «Явление Христа народу». Почему? Потому что Иванов задумал эту картину действительно как явление Мессии, Христа, которое должно потрясти весь мир, перевернуть его. И он запечатлел, как Спаситель подходит на берег Иордана, Он еще приближается, а Иоанн Креститель уже видит Его и показывает народу, собравшемуся на берегу Иордана, Того, во имя Кого он хочет крестить людей, Кому он пролагает пути, к Кому призывает прийти, очистившись в водах Иордана. Но кто-то Его видит, кто-то не видит, кто-то выходит из воды, кто-то занят тем, что разбирает свои одежды на берегу реки.

Мощная фигура Иоанна Крестителя, расположенная рядом с ним фигура Иоанна Богослова и фигура самого художника образуют центр этой картины. Иванов вводит даже себя в картину как свидетеля этих событий. И народ, который их окружает, вдруг становится в этой картине главным, а вовсе не Спаситель. Многие исследователи даже пишут, что не понятно, насколько далеко отстоит Христос от этой толпы. Иногда кажется, что Он приближается только издалека, иногда, что Он вроде бы близко, но Он как будто бы отделен от этой толпы стеклянной стеной.

Толпа становится главным героем картины, и этот эффект оказался неожиданным для самого художника. Он слишком много работал над психологией каждого персонажа, хотел показать спектр чувств людей, пришедших на этот берег и услышавших призыв Иоанна Крестителя: «Се Агнец, берущий на Себя грех мира».

Мы видим здесь и сомневающихся фарисеев, и раба, который, наоборот, радуется тому, что идет Избавитель. Мы видим юных, стариков, женщин, видим обнаженных, одетых. Видим удивляющихся, видящих, слышащих, слепых, глухих и т.д., то есть весь спектр людей. Здесь даже запечатлен Гоголь, с которым дружил Александр Андреевич Иванов, живя в Риме. Но мы не видим в этой картине самого главного – реакции Самого Христа. Мы не видим проработанного образа Мессии. Поэтому народ и окрестил эту картину «Явлением Христа народу». Народ, выстраивающийся на первом плане античным рельефом, почти заслоняет Того, о Ком собственно говорит Креститель. Креститель – самая мощная фигура в этой картине.

Неудача с картиной не умаляет самой картины. До сих пор она привлекает внимание зрителей в Третьяковской галерее, где она находится. Перед ней всегда толпы. Наверное, каждый выносит что-то свое из этой картины. Я знаю людей, которые очень религиозно относятся к ней. Знаю искусствоведов, которые считают ее провалом в биографии самого Александра Андреевича Иванова и больше ценят его подготовительные эскизы, которых просто тысячи и действительно показывают мастерство этого художника. Но эта картина навсегда останется в истории русского искусства грандиозным полотном, равного которому больше нет.

Александр Андреевич Иванов останется великим художником, который взял на себя непосильную ношу. Но интересно, что, работая над этой картиной, он стал писать библейские эскизы, которые сегодня привлекают все больше и больше внимания. Они не имели отношения к картине. Может быть, уже понимая неудачу будущей картины, что ее воспримут не так, как он задумал, он решил поставить себе иную задачу – украсить храм или общественное здание библейскими сюжетами.

Дело в том, что в это же время проходил первый конкурс на Храм Христа Спасителя, который выиграл Витберг, очень талантливый архитектор. Этот храм должен был быть построен на Воробьевых горах, там, где сейчас стоит университет и откуда видна вся Москва. Этот храм-памятник и хотел украсить своими фресками Александр Иванов. Но не получилось. Не был построен храм Витберга. Как мы теперь знаем, после второго конкурса был возведен храм архитектора Константина Тона. Витберг был сослан в провинцию, где продолжал строить. А эскизы Александра Андреевича Иванова остались эскизами, но они показали талант этого художника перестроиться из художника-классика в художника совершенно иного плана. Потому что эти эскизы необычайно импрессионистичны, дышат, они показывают совершенно новый подход к библейской теме.

Александр Иванов: «Явление Мессии» и библейские эскизы

Феликс Разумовский, историк, писатель, телеведущий

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Начнем с центрального события в «Повести временных лет» и соответственно в истории русской земли – это крещение Руси – конец X века. Киевский князь Владимир призывает к себе представителей разных религий, беседует с ними и так далее, все это хорошо известно. Крещение Руси – это, в общем, изменение жизни совершенно невероятное, можно сказать даже революционное. Но, что касается изменений не духовных, а изменений культурных, то здесь все немного сложнее. Конечно князь Владимир, как мудрый правитель, озаботился в том числе и о том, чтобы новая вера и новая культура не сильно, не до основания потеснила прежний порядок жизни.

Что в прежнем порядке, в прежнем языческом порядке было так важно, к чему люди привыкли – это конечно к древней религии материнства и к образу матери сырой земли. Это не религия, а этот образ были трансформированы в почитание Богоматери. Совершенно удивительное событие в русской культуре, с тех пор, когда это произошло, главные храмы на Руси, они посвящались Богоматери. В основном, посвящались Успению Богоматери и первый такой храм был сооружен в Киево-Печерском монастыре, где трудился наш летописец Нестор, там была освящена в 1070-е годы великая Печерская церковь Успения Богоматери.

И вот когда в 1155 году князь Андрей Боголюбский решил покинуть Киев, покинуть русскую землю, потому что в то время русской землей называли обычно пространство вокруг Киева, а вот то пространство, которое сегодня ближе нам, то есть пространство Владимира древнего, Москвы, Суздаля, Новгорода – это не русская земля. Пространство Суздаля и Владимира – это так называемая Залесская земля, в то время совершеннейшая глухомань. Интересна история освоения этой земли, превращение этой тогдашней глухомани в одну из цветущих держав, которая находилась на русской земле, цветущих держав православного русского мира. С чего все начинается? Начинается с приезда князя. Он приезжает, привозит с собой святыню – икону, которую потом назовут Владимирской Богоматерью и будущая столица этой державы – город Владимир – строится и вообще основывается по велению Богоматери – Богоматерь является во время сна князю Владимиру с том месте, где будет потом основан княжеский замок, а в настоящий момент там находится Боголюбский монастырь.

То есть место самого города – это место Богом данное. Удивительно, этот город украшается целой серией замечательных богородичных храмов и сам собор городской тоже посвящается Богоматери – это Успенский собор. Откуда берет начало это представление православных русских людей о том, что Богоматерь является исключительной защитницей земли и исключительной защитницей града? Парадоксальная ситуация, это убеждение укреплялось воспоминанием, а воспоминание это записано в той же «Повести временных лет» не о победе, а о поражении, но только русские тогда были еще язычниками – это 866 год – нашествие дружин киевских князей Аскольда и Дира на православную столицу тогдашнюю византийскую – Константинополь. Русские, как известно, приплыли на ладьях, атаковали город с моря, так вот, можно сказать уже в последний момент православный патриарх Фотий отправился во Влахернский монастырь, взял оттуда, с молитвой конечно, ризу Богоматери, омочил ее в бухте Золотой рог и началась буря, собственно разметавшая эти ладьи киевских князей и тем самым спасшая столицу Константинополь от разорения. Воспоминания об этом событии, удивительное дело, повторяю, не о победе, а о поражении долго хранилась в русском сознании и в значительной степени на этом воспоминании основано это убеждение русских людей в особой градозащитной функции богородичных храмов.

В 1165 году появился один из самых прекрасных богородичных храмов на русской земле – это церковь Покрова на Нерли. Покрова, на Руси этот праздник тоже был учрежден во Владимирской державе. Как строилась эта удивительная церковь? Во-первых, она строилась в таком крайне неудобном месте – она стоит у слияния рек Клязьмы и Нерли. Это поемные луга, ежегодно затопляемые, чтобы там построить храм, тем более каменный, нужно было сделать искусственную насыпь. Она была сделана – искусственный холм и тем самым было положено начало ансамбля въезда в столичный город Владимир. Первая основная дорога в то время, по которой попадали в стольный город – это конечно водный путь по реке Клязьме, она в то время была судоходной. Первое, что встречали – этот храм, посвященный Покрову Богоматери. Покрову – это значит покровительству Богоматери над Владимирской землей.

Чтобы понять смысл этого строительства, этого образа, который безусловно волновал в то время всех жителей этой Владимирской земли, волнует до сих пор нас конечно бесконечно, чтобы понять смысл… в чем же смысл что ли этой красоты, хотя красота, как известно – это одно из имен Божьих. Так вот, если посмотреть на верхнюю часть храма, там помещены рельефы белокаменные. Круглых скульптур в Древней Руси не было, а были такие уплощенные рельефные изображение. И вот одно из центральных изображений – это изображение псалмопевца, то есть царя Давида библейского.

Если мы припомним 103 псалом, а надо сказать, что этот псалом знали конечно все жители Владимирской державы. Вообще Псалтырь знали очень хорошо, потому что по ней учились читать в Древней Руси. Так вот 103 псалом: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Земля полна произведений Твоих». То есть мир – это Божье творение, мир прекрасен и тот, кто созерцает красоту окружающего пространства, приближается к познанию Творца. Это вообще основа русского мирочувствия и это мирочувствие воспитывалось и утверждалось в значительной степени прежде всего на храмах и на красоте Владимирской державы.

“Что веселит грады Божии”

Алексей Филиппов, кандидат философских наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В свете мировых исследований качества школьного образования, российское образование занимает очень странные позиции. По начальной школе мы первые, по степени владения знаний предметами при переходе в среднюю школу – мы уже в конце первой десятки. А по 15-летним школьникам мы в хвосте.

Очень большая проблема в том, что наши школьники, получая огромный объем знаний, не умеют применять их в жизни. Я бы выделил несколько ключевых проблем современного российского образования. Их намного больше, но на мой взгляд, принципиальными являются именно следующие причины.

Первая причина – это непонимание того, куда мы идем. Скажем, советская образовательная система была встроена в совершенно понятную логику развития государства. Понятно было, для чего она была, что она должна была делать, какие должны были быть ее результаты. У нас же, к сожалению, есть только лозунг: «Нам нужно хорошее образование». Но насколько хорошее, что значит хорошее образование, по каким критериям, для чего оно… А когда не знаешь, куда плыть, никакой ветер не будет попутным. Мы равняемся на разные мировые образовательные системы, но у них есть конкретные понятные цели и задачи, свои собственные внутренние цели и задачи. И одно дело, когда мы строим интегрированную в мировое сообщество мировую экономику и образовательную систему, открытую совершенно, с совершенно понятным набором дисциплин, набором принципов и так далее. И другое дело, когда мы строим закрытую систему для авторитарного государства, которая должна обслуживать саму себя для формирования определенного количества чиновников, бюрократов, послушных граждан и так далее – это совершенно другая система. И нам нужно определиться, для чего нам нужна система образования, что мы хотим построить, к чему она призвана. И конечно же эта система должна быть интегрирована с другими системами, в первую очередь с экономикой.

Вторая проблема – это уровень подготовки российского учительства. Есть мировое исследование учительского корпуса, называется оно TALIS сокращенно и это самое масштабное, самое авторитетное исследование в мире. Россия недавно подключилась к нему и картина российского учительства в совокупности по этому исследованию очень печальна. 80% российских учителей – это женщины, что явно противоречит всем мировым тенденциям. С большим опытом работы 20 лет и более, имеющие очень большую нагрузку, в том числе и административную, имеющие большое количество отчетов, которые всем должны. Готовящие детей к огромному количеству срезов, диагностик, проверок, к УГЭ, к ЕГЭ и так далее. Более того, если мы посмотрим культурный уровень среднего российского учителя, подчеркиваю – это средняя температура по больнице в масштабах всей страны, то там все будет очень печально. Средний российский учитель – это женщина бальзаковского возраста, которые не ходят в театры и музеи, которые не читают книжек, практически, а досуг предпочитают проводить у телевизора с сериалами, и слушая музыку популярной направленности, типа Стаса Михайлова и так далее.

Когда эти результаты были обнародованы, многое вызвало удивление. Очень показательный пример, когда опрашивали учителей в мире, чего им не хватает, в чем у них проблема, в основном говорили, что проблема в методической подготовке, потому что дети разные, есть сложные дети, есть дети с отклонением в развитии, им не хватает методической подготовки, как работать с этими детьми. А у наших учителей самая большая проблема – это, как они сами о себе пишут в этой диагностике – это проблема предметной подготовки. То есть на вопрос: что бы вы хотели улучшить – большая часть учителей говорила: улучшить предметную подготовку. При этом уровень методической грамотности считается, что учителями освоен полностью. Что это значит? Значит наши учителя не видят сложных детей, они не видят детей с проблемами развития, они не видят детей с ОВЗ, он считают, что они условно умеют с ними работать, или же, что их просто нет, а есть школьники двоечники, проблемные дети, из неблагополучных семей и так далее.

При этом наша школа имеет серьезное советское наследие в ориентации на академичность образования. То есть наши школьники знают в среднем больше, чем, скажем, школьники в Европе, и намного больше, чем, скажем, школьники из США. Но при этом эти академические знания они фактически не умеют применять в жизни, они не умеют перенести знания из одной предметной области в другую. При этом подчеркиваю, что в общем и целом кругозор среднестатистического российского школьника будет выше, чем школьника того же американского, или европейского. Но применение этих знаний в жизни, к сожалению, на нуле. Потому что в школе этому не учат. И вопрос в том, насколько сами учителя, владеют теми необходимыми навыками, которые они должны передать детям, чтобы они были готовы к жизни.

Знания стремительно устаревают, даже в рамках обучения ребенка на протяжении всей школы, за 11 лет технические знания точно устаревают. Для примера, те школьники, которые сейчас поступят в первый класс, выйдут на работу где-то в 2034-2035 году, а уйдут на пенсию где-то в 2077 году. Вопрос о том, что мы знаем об этой эпохе, мы можем готовить детей к этому времени, к тем вызовам, которые там будут?

В свое время Тоффлер написал свою известную книгу «Шок будущего», в которой он написал о том, что одна из главных задач школы – это готовить ребенка к завтрашнему дню. И надо сказать, что как раз-таки одно из авторитетнейших исследований по качеству школьного образования PISA говорит о том, что мы проверяем, насколько национальная образовательная система готовит школьников к завтрашнему дню. Надо сказать, что абсолютное большинство наших школьников к завтрашнему дню не готово.

Основные проблемы российской системы образования. Часть I

Василий Цветков, доктор исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Проблема, которая очень часто определяется как одна из причин поражения Белого движения, заключена как раз в том контексте, что, с одной стороны, это героический фронт, который не жалел себя, ходил в «ледяные походы» и сражался с многократно превосходящими его силами Красной армии, а, с другой – это гнилой, разваливающийся тыл, совершенно никуда не годный, который паразитировал на фронте и был наполнен всякого рода политиками, только и мечтавшими о возвращении своих имений, о возвращении в Москву, Петроград и придумывавшие казни по отношению к представителям советской власти. А пока этот гнилой тыл так мечтает, белые войска терпят на фронте поражение и в конце концов тыл тоже откатывается в Черное море, Тихий океан и за границу.

Этот тезис обязан своим происхождением уже не советской пропаганде, а воспоминаниям и мемуарам очень многих белых, особенно тех, которые писали свои воспоминания в эмиграции, зарубежье и мучительно пытались найти ответ на вопрос, почему же они проиграли. И эта рефлексия, конечно, очень выгодно отличает многую литературу белых, в отличие от литературы красной, советской. Это как раз попытка самокритичного, покаянного, я б даже сказал, анализа своих недостатков.

Но насколько все-таки такие покаянные мотивы соответствуют реальности? Если положеть на положение белых армий, самая серьезная проблема, котоая была у белых, – это проблема со снабжением фронта, причем со снабжением не столько оружием, сколько продовольствием и обмундированием. В этом отношении можно отметить, что белые армии опирались на регионы, не очень богатые ресурсами в том же самом обмундировании. Поэтому очень часто приходилось делать закупки, платить валютой тем же англичанам за поставки обмундирования. Это привело к очень популярной частушке, ходившей в Сибири в годы Гражданской войны о том, что мундир английский, а погон российский. Действительно, мундиры и были английские.

Что касается продовольствия, то хотя тот же самый юг России контролировался белыми армиями, но крестьяне очень неохотно шли на выполнение каких-бы то ни было поставок для армии. Белые, кстати, в какой-то степени играли и в противовес советской власти, придя в тот или иной город или село, они заявляли, что продразверстки уже не будет, каких-то обязательных повинностей, которые крестьяне несут по отношению к армии и власти, тоже не будет, а будет свободный рынок, свободная торговля, будет полная свобода. И вдруг проходит несколько месяцев и белые власти заявляют о том, что тоже нужно кормить фронт и оказывать продовольственное снабжение. Крестьяне выражают недовольство, и, как показывает практика Гражданской войны, оно может даже привести к повстранчеству, каким-то партизанским действиям, и здесь уже будет не до сантиментов, по отношению к партизанам могут быть карательные акции и, соответственно, эскалация этого противостояния в тылу белых.

Но, с другой стороны, если посмотреть на положение советской власти, то и советский тыл тоже был далеко не идеальным. Тем не менее советский тыл оказался более прочным. Почему? Здесь, наверное, имеет смысл отметить, что советская вертикаль все-таки была достаточно прочной и устойчивой, поскольку опиралась на разветвленную систему местных партийных организаций, советских организаций, комбедов.

У белых этого не было и быть не могло, хотя бы по той простой причине, что когда белые армии занимали какую-то новую территорию, которая до этого принадлежала советской власти, они фактически не могли создать там нормального аппарата. Казачьи войска, естественно, исключение, потому что казачьи области выбирали свои парламенты, своих атаманов, и у них было свое самоуправление, там было намного проще. Но если речь идет о таких губерниях, как Правобережной и Левобережной Малороссии, уральских, поволжский губерниях, то здесь приходящих в города этих регионов белых местное население могло встречать и крестным ходом, и колокольным звоном, и хлебом-солью, но местного бюрократического, чиновничьего аппарата найти здесь они, к сожалению, не могли.

Причиной этого, наверное, как раз и является политика красного террора, потому что есть неоднократные свидетельства о том, что потенциально опасные для советской власти представители свергнутых классов брались на учет и при первой же опасности в отношении их применялись репрессии: их или вывозили из прифронтовой полосы, чтобы они не перешли к белым, либо, как это было на территории Украины, просто-напросто расстреливали в подвалах ЧК.

Поэтому у белых не было нормального аппарата, нормальной схемы, системы, которая могла бы создать этот прочный тыл. Ну а что же политики, речь о которых шла в начале сегодняшней лекции? Они действительно были, действительно сидели в приморских городах, но с очень и очень большим трудом поддавались на уговоры поехать куда-нибудь за пределы этимх самых приморских городов.

А если говорить о таких фамилиях бывших царских министров, как: граф Коковцев, министр финансов Барк или многие другие царские чиновники, то на этот момент многие из них уже были за границей. Тем не менее многие политические деятели Российской империи продолжали свою работу и по мере возможностей и сил оказывали поддержку Белому движению. Например, здесь уместно вспомнить Сергея Дмитриевича Сазонова, министра иностранных дел Российской империи, при котором началась Первая мировая война и который был на этой же должности министра иностранных дел в правительстве адмирала Колчака и старался, насколько это было возможно, отстаивать российские интересы перед иностранными государствами.

Но в целом тыл, конечно, оставлял желать лучшего. Наверное, можно было бы пойти на идею местной самоорганизации местного населения, то есть сделать так же, как и большевики – провести местные выборы, опереться на органы земства или на какие-то органы, оставшиеся от советской власти, если они приемлемы для белых. Но тут был тезис о том, что проводить нормальные выборы до окончания Гражданской войны нельзя. Когда Гражданская война закончится, когда можно будет составить нормальные избирательные списки, бюллетени тогда и пройдут выборы в земское и городское самоуправление, и все будет работать, как и раньше. До окончания Гражданской войны ничего подобного делать нельзя. Это тоже, как показала практика Гражданской войны, была серьезная политическая ошибка.

Что касается фронта, здесь, конечно, нужно отметить достаточно пестрый социальный состав белых армий. Необходимо сказать, что были здесь и примеры подлинного героизма, самопожертвования, наверное, наиболее яркой фигурой является генерал Владимир Оскарович Каппель, который, жертвуя собой, фактически спас остатки белых армий Восточного фронта от гибели в Сибирской тайге, выведя их ценой собственно жизни из этого великого Сибирского «ледяного похода».

Поэтому когда мы говорим о героях Гражданской войны, наверное, этот термин все-таки уместен по отношению к тем, кто, действуя согласно известной евангельской заповеди, душу свою положит за други своя. То есть, жертвуя собой, командир, офицер, солдат спасает своих подчиненных, своих сподвижников и соратников. Безусловно, можно отметить и такую черту белых армий, как ее относительно молодой состав. По статистике средний возрастной состав белых, воюющих на фронте, был от 15–16 до 20–25 лет, не старше. Позднее, уже в эмиграции, это повлияло на то, что очень многих из бывших воинов белых армий в своих воспоминаниях описывали эту эпоху как нечто героическое и в какой-то степени даже романтичное. И сейчас, когда эти воспоминания переизданы, многие наши читатели именно через призму этих военных воспоминаний смотрят на реальные проблемы, которые были в период Гражданской войны в России.

Белые армии и тыл

Александр Мраморнов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

После прихода к власти большевиков, в конце октября 1917 года, Собор Православной Российской Церкви был вынужден реагировать на то, что происходило в сфере государственной и общественной жизни. Эти радикалы, взявшие власть сначала в Петрограде, а потом и по всей стране практически сразу стали реализовывать свою программу, свою политику, даже перевыполняя те меры, которые были намечены ранее в программе РСДРП(б). Надо отметить, что уже в первый день после революции, когда был издан знаменитый декрет о земле, в нем содержался пункт, носивший антицерковный характер, а именно отнимавший у монастырей и приходов земельные владения, которые состояли в их собственности. Собор в своих пленарных заседаниях отреагировал на это: была дана определенная оценка. Но поскольку большевики еще не настолько укрепились у власти, чтобы немедленно реализовать намеченное, то первое время каких-то принципиальных решений по этому поводу Собор не выносил. Поздней осенью 17-го года выполнение этого пункта о земле было стихийным и обусловленным общей революционной ситуацией.

Самые первые серьезные столкновения Церкви в лице Собора и Патриарха и революционной большевистской стихии относятся к январю 1918 года, когда большевики издают свой знаменитый декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, публикуют его и призывают к его реализации. На одном из последующих заседаний Собора этот декрет был оценен его членами как поход на Церковь, как сатанинская акция – именно такие, достаточно резкие оценки произносились на Соборе. Причем надо отметить, что в январе члены Собора связывали эти новые гонения на Церковь с тем, что началось еще в Февральскую революцию, в частности член Собора Афанасий Васильевич Васильев говорил, что в самом начале революции власть совершила акт богоотступничества: «Была запрещена молитва в войсках, знамена с христианским крестом были заменены красными тряпками. В этом повинны не только нынешние властодержцы (большевики – прим. А.И. Мраморнов), но и те, которые уже сошли со сцены (Временное правительство – прим. А.И. Мраморнов). Будем уповать, что и нынешние правители, которые теперь льют кровь, сойдут со сцены». В этом чаянии – а это было чаяние не только Васильева, но и многих других членов Собора, они, конечно, ошибались. Большевики утвердились у власти прочно.

Мы знаем, что тогда же, в январе 18-го года, один из народных комиссаров первого большевистского правительства Александра Коллонтай попыталась занять в Петрограде Александро-Невскую лавру под нужды новой власти. Но у нее ничего не получилось: Северная столица ответила мощными крестными ходами, и чуть позже вся страна, вся Русская Церковь, мирно собравшись на крестные ходы по всем крупнейшим городам, что она протестует против принятия декрета и его введения. Архив Собора тоже сохранил большое количество протестов с мест против декрета большевиков. Люди думали, что они еще могут свободно выражать свой протест, не будучи за это наказанными.

Но к концу работы Собора, когда в августе 1918 года принимается устрожающий декрет и поясняющая его инструкция Наркомюста, протестов уже меньше: люди начали бояться и, собственно, не зря, так как в октябре 18-го года начинается красный террор, который начался практически синхронно с закрытием третьей сессии и всего Собора.

Внезапное завершение работы Собора конечно стало следствием революции, как и само начало работы Собора в августе 17-го года было следствием другой, Февральской, революции. Надо сказать, что в течение второй и третьей сессии Собор и его члены, конечно, пытались установить контакт с новой властью большевиков, даже существовала особая делегация Собора, ставшая потом делегацией высшего церковного правления, входившая в совет народных комиссаров и общавшаяся с управляющим делами совета народных комиссаров Бонч-Бруевичем. Собор пытался донести мнение Церкви – мнение многомиллионного православного населения о том, что большевики поступают в остром противоречии с мнением миллионов людей, но революционные власти это, к сожалению, волновало слабо.

Почему фактически перестал действовать Собор? Он перестал действовать под натиском силы: большевики изъяли церковные капиталы, содержать членов Собора стало не на что, они вот-вот собирались изъять здания и помещения, в которых заседали соборяне. Именно поэтому та великая законотворческая работа, которую соборяне вели в 1917–1918 годах не была завершена, очень многие документы, выработанные отделами и комиссиями Собора, были переданы в распоряжение Высшего церковного правления Синода и Высшего церковного Совета, которые потихоньку вводили некоторые из них в действие, рассылали по епархиям. То есть по многим сферам своей работы Собор заседал не зря, уже тогда что-то пытались претворить в жизнь, но, конечно, в условиях репрессий и гонений Собор не мог сделать что-то побеждающее приход к власти большевиков.

Но, конечно, в дальней исторической перспективе историческая правда оставалась за членами Собора, которые хотели устроить Церковь так, чтобы она подлинно отвечала своим задачам служить Христовой истине, любви, служить миру среди людей, в отличие от большевиков, которые несли братоубийство и рознь в общество: классовую, материальную, культурную, и эта рознь стала огромной трагедией и для Церкви, и для нашей страны в XX веке.

Собор 1917 года и революция. Часть III

Александр Мраморнов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Всероссийский Поместный Собор 1917–1918 годов заложил для Русской Церкви прекрасную основу и навыки соборной работы и выработки решений и соборного правления. Действительно, мы много говорим о том, что подготовка к московскому Собору была очень значительной, длилась много лет, но значительным был и тот исторический шлейф, который тянулся за проведением Собора после его закрытия, и непосредственно, и в виде отголосков в наши дни.

Что касается непосредственной истории после Собора, то буквально в сентябре 1918 года завершилась третья сессия Собора, и за некоторое время до его закрытия соборяне говорили про четвертую, что работа будет продолжена, но в условиях большевистского натиска она оказалась невозможной. Тем более что страна, ввергнутая в гражданскую войну, во многих регионах оказывалась разделенной, та или иная ее часть оказывалась отделенной от центра. В частности на юге России гражданская война привела к тому, что южные губернии были фактически оторваны от центра и связи южных епархий с каноническим патриахом и Синодом фактически не было.

Поэтому через несколько месяцев после завершения Всероссийского Поместного собора на юге России принимается решение о созыве регионального Собора в городе Ставрополе, так называемого Ставропольского Собора, который чаще называют по его самоназванию – Южнорусским церковным Собором. Он был подготовлен Предсоборной комиссией в начале мая 1919 года и заседал с 19 по 24 мая. Не так долго в сравнении с общероссийским Собором, но и другие региональные Соборы, которые прошли в эпоху московского великого Собора, тоже были короче, чем основной общероссийский Собор. Я имею в виду Всеукраинский Собор 1918 года, Сибирский того же времени.

К счастью, у нас сохранились материалы двух из них: Всеукраинского собора и Южно-русского , происходившего позднее всех региональных соборов. Очень часто в прежней советской историографии, когда упоминали об этом соборе, тиражировался старый штамп о том, что этот Собор был абсолютно контрреволюционным и политическим. Он действительно был профинансирован генералом Деникиным, Добровольческой армией, но заседал и проводил свои работы Собор абсолютно в церковном духе и духе верности патриарху Тихону и тем задачам, которые стояли в эпоху гражданской войны перед церковным руководством и приходами юга России.

Надо отметить, что в такие достаточно сжатые сроки и в условиях ощущавшейся войны и трагедии члены Собора работали очень хорошо. Во-первых, среди них было очень много членов Всероссийского Поместного Собора. Все члены Собора, сохранявшие это звание, кто находился в это время на юге России, прибыли на заседание в Ставрополь. Остальные были выбраны от южных епархий, был представитель от южного монашества, и таким образом Собор состоялся. Кроме какой-то торжественной части, он был призван выработать строй управления на юге России и было создано временное высшее церковное управление на юге России, что и было его главной задачей.

Для чего создавалось это временное высшее церковное управление? Оно будет существовать до того момента, как наладится нормальная связь с патриархом, как верили члены этого Собора, когда христолюбивое воинство генерала Деникина победит большевиков, дойдет до Москвы, возьмет ее, снова объединит все русские территории, и тогда временное высшее церковное управление прекратит свое существование и епархии войдут в канонический строй управления. Но этого, к сожалению, как мы знаем из истории, не произошло. Верх в гражданской войне одержали большевики, в результате многие из членов Ставропольского Собора 19-го года оказались потом в эмиграции, изгнанными со своих территорий, как архиереи, так и клирики с мирянами. Кто-то пострадал уже потом, после того как большевики заняли эти территории.

Пожалуй, самое главное в полной публикации всех материалов Южнорусского Собора, которые готовятся к печати Новоспасским монастырем под руководством историка Юлии Бирюковой, наверное, в том, что именно подлинный документ показывает несостоятельность тех штампов, с помощью которых этот Собор пытались показать как политический. Когда люди Церкви собирались, призывая на себя благодать Святого Духа, они работали для Церкви, а не для политики, не для какой-то сиюминутной ситуации, и это показывает Южнорусский Собор.

Позиция Собора была, в общем-то, независимая, и осуждение большевизма было для него не политической борьбой, а нравственным выбором и, скорее, даже миссионерской деятельностью. Неслучайно Южнорусский Собор принял особое воззвание к фактически противоположной стороне – красноармейцам. Соборяне надеялись, что, прочитав его, многие из воюющих против своих собственных братьев на стороне Красной армии перейдут под знамена армии Деникина. Об опасности перестать быть христолюбивым воинством, опасности следовать той государственной власти, которая была правящей для юга России, говорилось и на Соборе, и в результате говорил святейший патриарх. Таким образом, Южнорусский церковный Собор работал в духе верности патриарху Тихону и тому строю, который учредил Всероссийский Поместный Собор.

Может быть, для истории России и даже гражданской войны этой эпохи это было незначительное, эпизодическое событие, кто-то может сказать и так. Но я думаю, в подвиге выражения правды, истины в сложной политической ситуации, когда даже южный город Ставрополь, где заседал Собор, не был еще занят большевиками, откровенно выразить свои мысли: назвать черное черным, а белое белым было высотой духа членов Собора, многие из которых, повторюсь, были членами Всероссийского Поместного Собора и многие впервые участвовали в работе Собора именно здесь, на юге России. Поэтому я уверен в том, что мы не должны забывать этой высоты человеческого духа, которая, безусловно, присутствовала в тех, кто пытался отстаивать истину в том сложном 1919 году и кто вообще продолжал все годы после завершения Всероссийского собора его традиции, был верен его решениям и в конечном счете был верен Русской Православной Церкви.