Русский язык

, доктор филологических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

В русском языке существует большое количество слов, которые мы используем для приветствия. Однако, когда мы заглянем в этимологический словарь, мы увидим, что очень многие из них являются заимствованными. Слова такие как, «добрый день», «добрый вечер», ну а если мы берем слова прощания, что-нибудь типа «до свидания», например. Оказывается, эти слова употребляются в русском языке уже в достаточно позднее время и чаще после XVIII века. А такие слова, как «салют», например, или, наоборот, прощание «чао», или современное молодежное «хай» – это понятное дело, слова, которые уже пришли в относительно недавнее время. Кстати приветствие «хай» – это то же самое, что и русское «эй» – то есть некий оклик первобытный, которым еще древний человек приветствовал своих сородичей. А обычно учителя в школе учат: «Не надо так обращаться к другому человеку: эй, надо называть его по имени». Эта традиция достаточно поздняя.

Когда мы пытаемся выяснить, какие же слова приветствия фактически реально употреблялись в Древней Руси, то оказывается у нас набор совершенно невелик. И в первую очередь – это слова с корнем «здрав», «здоров», то есть «будь здоров», или конечно же «здравствуй», которое мы с вами знаем – это пожелание здоровье. Но также еще есть и былинное пожелание приветствие «гой еси, добрый молодец», которое также, как обычно считают филологи, является пожелательным, то есть тоже значит «будь здоров». Хотя здесь конечно можно внести некоторые уточнения и эти уточнения нам соотнесут эти приветствия с особенностями той жизни, которая была, существовала раньше и которой сейчас мы же живем и существуем. И вот слово «здравствуй», этот самый корень «здрав» – это на самом деле часть слова, состоящая из приставки «с» исторически и корня «драв», который восходит к древнему индоевропейскому корню «дорв»-«дерв», такой же, как в слове «дерево». То есть исконно «здоровый» – это означает, «крепкий как дерево». То есть это, по всей вероятности, объясняется тем, что славяне существуют издавна в достаточно суровом климате Восточной Европы, а потом они, как мы знаем, распространялись и дальше на север и северо-восток, где еще более суровый климат, леса, которые надо было осваивать и обрабатывать, обрабатывать землю – это очень большой и тяжелый труд.

Соответственно выжить в таких тяжелых условиях, да еще и получить определенный урожай, то есть питаться чем-то, можно было действительно только таким сильным крепким людям. Поэтому, когда желаем здоровья – это действительно пожелание здоровья при встрече, но оно соотносится именно с идеей крепости – будь крепким, как дерево. Ну и соответственно корень «дорв»-«дерв» на самом деле есть в таких же, то есть это древний еще корень, восходящий к индоевропейскому праязыку, есть в таких словах, как английское «tree», те же самые «друиды» – тот же самый корень. То есть связанный с понятием «дерево».

А «гой еси», некоторые все-таки ученые со ссылкой на академика Трубачева считают, что глагол «гоити» означает не просто жить, а кормить. То есть речь идет о том, что все-таки для жизни необходимо определенное питание и выражение «гой еси, добрый молодец», как раз и означает, что будь хорошо накормленным, в нашем определенном непростом климате – это очень важно, но и в условиях жизни, особенно в древности, для того, чтобы просто элементарно выжить.

А вот, например, греческое приветствие «хайре», которое мы видим в той же самой молитве Богородице «Богородице дево радуйся», вот это «хайре» переводится, как «радуйся», оно действительно в переносном значении связано с радостью, особенно в христианском контексте. Радость обретения в мире Спасителя, но исконно этот глагол соотнесен с индоевропейским глаголом «гхер», то есть в языческом контексте это «хайре» буквально означает «пусть твои желания не оскудевают». То есть именно такое стремление все пожелать. В климате южном греческом условия жизни немножко иные, там собственно и можно, там солнце, море, легче обрабатывать землю и так далее, более благодатные почвы, то есть здесь действительно можно желать очень многого. Иногда просто желания оскудевают и тогда ты… ну, когда не хочешь ничего желать, либо ты уже пресытился, либо ты заболел. Когда человек заболел, то он ничего желать уже и не хочет и не может. То есть получается, что тоже здесь некое пожелание здоровья, то есть «хайре» – «пусть желания не оскудевают», или «будь здоров» в таком контексте. Но речь именно идет о некоем таком возможном пресыщении. А в славянской традиции это и есть крепость, это некая накормленность, чтобы выжить в нашем климате.

И вот древнее еще, в завершении, славянское приветствие, которое даже, в общем-то и не сохранилось в конкретных формах, связано с глаголом «целовать». «Целовать» исконно – это «желать целостности» и приветствие «цол» и у некоторых славян встречается буквально «будь целым», тоже встречаясь, прощаясь, желали друг другу целостности, потому что живешь в таком, в некотором смысле, враждебном окружении, что действительно необходимо заботиться о том, чтобы остаться целым и невредимым в процессе освоения этой сложной природы, нас окружающей.

То есть, поэтому на самом деле наши древние слова приветствия как раз-таки и связаны с идеей не просто выживания, но именно освоения этих наших исконно славянских земель и как они были освоены, мы уже видим на примере нашей сегодняшней жизни, когда уже, в общем-то, в нашей средней полосе вполне благодатные условия – это все результат тысячелетней деятельности здесь наших предков славян.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Русская риторика складывается одновременно со сложением русской школы. Собственно, первая русская риторика появилась 1620 году – это была так называемая «Риторика» Макария и она была собственно переводом «Риторики» Меланхтона. В течение XVII века, особенно в конце его писались русские риторики, скажем братьями Лихуды – греками. Но тем не менее собственно русская риторика, как таковая, оригинальная русская риторика появилась с Михаилом Васильевичем Ломоносовым.

Как строится риторика Ломоносова и почему мне нужно о ней сказать специально? Дело в том, что риторика Ломоносова была неким инструментом творческого мышления. Строилась она следующим образом, я ее просто процитирую, расскажу, как все получалось. Допустим, что делает Ломоносов – разрабатывает технику изобретения, то есть технику развертывания мысли. Скажем, у нас есть положение, тезис – «Неусыпный труд все препятствия преодолевает». Этот тезис по мысли Ломоносова развертывается по некоторому алгоритму в некоторую систему понятий – труд, предыдущее, последующее, начало, середина, конец. Труд признак – подпризнак труда. Труд – что-то противное, противоположное – упокоение. Труд – пример – пчелы. На каждый из этих терминов на каждое из этих слов, по определенным моделям – предыдущее, последующее, подобное, противоположное, вид и род и так далее, находятся термины, которые развертывают соответствующие понятия. Скажем понятие труда, или пользы, или понятие препятствий, понятие преодоления. В результате у нас получается, как бы целая система понятий, внутренне организованная этими связями, этих связей несколько, всего их восемь этих связей. Скажем, причина, следствие, место, время, положение, действие, претерпевание. Основные понятия соответствующего рода, они называются внутренними топосами. По этим понятиям развертывается система понятий, система категорий, которая вырастает как бы в обоснование связи этих понятий и необходимости их для труда, или для характеристики труда. А постольку поскольку само по себе предложение, пропозиция оно называется иногда. Предложение – это и есть пропозиция, русское слово «предложение» – это то, что предложено. Главный тезис, главное положение речи, которое предложено оратором. Еще помимо этого в системе развертывающих его понятий организуют основу расположения последующей речи. Эта идеи некоторого развертывания идеи по более, или менее мягкому алгоритму принадлежит Ломоносову и насколько мне известно, никто кроме него такие вещи не придумал.

Надо сказать, что риторика Ломоносова – вещь очень неслучайная. Дело в том, что по этой риторике учились будущие русские ученые, училось первое поколений русских, европейски, если угодно, образованных людей.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Представим, что такое греческий полис и как там все происходило… Афины, например, как происходило демократическое принятие решений. Максимум в греческом в городе, в Афинах было 6 000 правомочных граждан. Они собирались на агре (агра – это рынок, или сходка) и в этой агре какой-нибудь человек, которого собственно и называли демагогом произносил речь, и публика голосовала, своими возгласами выражала свое одобрение, или неодобрение. Стало быть, тот демагог, то есть народный вождь, который удачно говорил, естественно получал преимущество, естественно голосовали в его пользу. Тот, кто говорил неудачно, проваливался, естественно голосовали не в его пользу. Я думаю понятно, какое решение могут принять 6 000 человек, которые собрались на рынке и обсуждают принимаемый закон.

Для того, чтобы как-то упорядочить это и как-то обучить этих демагогов, риторов речи, сложился состав таких людей, которых называли софистами. Софист по-гречески значит мудрец, или учитель мудрости. «σοφός» по-гречески «мудрость». Эти софисты за большую плату обучали юношей публично говорить, публично спорить и соответствующим образом побеждать в искусстве спора и диалектики. И в искусстве спора эристического, то есть спора соревнования. Естественно, что эти самые софисты были разные люди, их было довольно много.

До нас дошли сведения о таких софистах, как, скажем Протагор из Абдеры, полагавший, что человек есть мера всем вещам, существование существенных и несуществование несущественных. И что душа есть чувства и больше ничего и что все на свете истинно. Это в качестве такого материалиста Протагор собственно стал первым брать плату за уроки риторики и специально обучать так называемым эристическим уловкам, то есть уловкам в введении людей в заблуждение. Мы знаем Гиппия, Продика, Антифонта, Фрасимаха, Эвдема и конечно Горгия. Это люди, о которых мы знаем, которых называли, о которых мы знаем, что они софисты.

Надо сказать, что собственно риторика как таковая начинается, пожалуй, с великого греческого философа Платона, который первым критиковал софистов и критиковал их следующим образом, это написано в диалоге Платона «Горгий» :

Сократ. Объясни, что ты имеешь в виду, говоря о величайшем для людей благе и называя себя его создателем?

Горгий. То, что поистине составляет величайшее благо и дает людям как свободу, так равно и власть над другими людьми, каждому в своем городе.

Сократ. Что же это, наконец?

Горгий. Способность убеждать словом и судей в суде, и советников в Совете, и народ в Народном собрании, да и во всяком ином собрании граждан. Владея такою силой, ты и врача будешь держать в рабстве, и учителя гимнастики, а что до нашего дельца, окажется, что он не для себя наживает деньги, а для другого — для тебя, владеющего словом и уменьем убеждать толпу.

Таков Горгий у Платона, я не думаю, что Горгий изображает именно Горгия, или точно так изображает Горгия, но тем не менее, так представляются нам софисты. И собственно говоря, когда Платон устами Сократа, не только разоблачает софистов, но и объясняет, какой должна быть настоящая риторика. Вот с этого момента и начинается риторика, как таковая. Почему – потому что Платон настаивал на том, что риторика – это умение, искусство, которое основывается на знании философии, на знании нравственности и на религии. И соответствующим образом ритором может быть человек, который говорит с определенной точки зрения, который компетентен в своей речи и который имеет благие намерения. И эти благие намерения он должен уметь реализовать в слове.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Русская риторика начала XIX века, или точнее первой половины XIX века была связана с очень интересной вещью – Уваровской школой, Уваровской гимназией. После подавления восстания Декабристов, а что такое восстание Декабристов, как мне представляется, почему оно было подавлено и к чему это привело? Дело в том, что с Петра Великого до кончины Александра I гвардейские полки участвовали, причем увы очень активно участвовали в управлении нашей страной. Одних государей они сажали на престол, других они свергали с престола. Причем известно, что не обходилось без насильственной смерти – Павла I убили, Петра III убили, вот пожалуйста, царевича Петра Алексеевича запытали до смерти, вот вам самые яркие примеры. И собственно действия Николая I прекратили военное правление, если угодно, янычарское правление в России. Естественным образом необходимо было выстраивать гражданское правление, а для того, чтобы выстроить гражданское правление в стране, нужно создать класс образованных чиновников. Естественно нужно создать какую-то государственную идеологию. Уваровское – самодержавие, православие, народность – и были лозунгом этой самой новой идеологии. То есть независимой страны, естественно с монархическим строем, православная вера и православная Церковь и православная культура и соответствующим образом народность.

Гимназия этого времени была создана для того, чтобы готовить молодых людей для поступления в университет – первое. Готовить их к карьере гражданской, то есть управленческой карьере и готовить их к дипломатической карьере. Вот собственно были цели русской гимназии. И риторика в этой гимназии была одним из основных предметов. Гимназия была очень серьезной, изучали классические языки, изучали русскую словесность, русский язык, статистику, математику и много-много чего. Математика очень сильная была. Эта самая Уваровская гимназия дала там всплеск культуры, я бы сказал, потому что Николаевская эпоха – это не только Александр Сергеевич Пушкин, не только Лермонтов, не только Гоголь, но это еще и Лобачевский. В это время мы видим развития науки, градостроительства, архитектуры, искусства, мы видим реформу церковного образования, потому что оно переходит на русский язык в это время и мы видим развитие, бурное развитие русского образования. Понятно, что сразу систему образования выстроить нельзя, для этого нужно время, для этого нужно готовить целое поколение преподавателей, целое поколение университетской профессуры. Нельзя сразу освободить крестьян, для этого нужно выстроить систему управления в государстве и вырастить целое поколение администраторов, которые и будут участвовать в тех реформах, которые всегда предполагались в России.

Эта Уваровская гимназия дала очень много, она в частности дала такую классическую русскую риторику – это в первую очередь риторика Николая Федоровича Кошанского. Кошанский был учителем Пушкина, преподавал Пушкину словесности, например, и его учебники риторики «Частная риторика» и «Общая риторика» были переизданы многократно до середины XIX века. Риторика Кошанского была ориентирована, в отличие от, скажем, риторики Ломоносова больше на понимание произведений риторической прозы, то есть понимания философского, исторического, документального, делового, документально-делового текста, на понимание правил переписки различного рода. В общем, на прозаическую литературу. И человек, который проходил курс этой риторики, оказывался специалистом не только по созданию деловой прозы различного рода, но и был способен анализировать эту деловую прозу, то есть различную, повторяю – политическую, судебную, деловую аргументацию. Поколение, которое было воспитано Уваровской гимназией, дало нашей культуре, нашей стране множество государственных деятелей, множество ученых, которые уже работали во второй половине XIX века, множество писателей, писателей прозаиков надо сказать, в основном. Таковы были, пожалуй, результаты этой классической гимназии.

Нужно сказать, я уже завершаю раздел, что усилиями литературных критиков, в основном Виссариона Григорьевича Белинского риторика была скомпрометирована и выведена из системы образования. И вот с тех пор она в системе образования отсутствует. Это громадный вакуум нашего образования – современная риторика.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Ритор – это понятное дело не оратор, хотя, повторяю римское слово «оратор» и греческое слово «ритор» – это одно и то же – человек публично говорящий. Но так принято уже ритором называть человека, который создает публичные высказывания любого рода. Когда мы говорим о риторе, мы должны представить себе, что деятельность ритора отличается от так скажем литературной деятельности писателя. Существует классическое представление об образе ритора и об образе автора – этим занимался великий русский ученый академик Виктор Владимирович Виноградов еще в конце 1920-х – начале 1930-х годов. Что такое образ ритора и образ автора? Когда мы говорим о писателе, скажем, о Льве Николаевиче Толстом – мой любимый пример. Читаем с вами «Войну и мир», например, где Лев Николаевич Толстой. Толстой, как личность как бы растворяется в произведении, его там нет. Те глаза, которыми, если угодно, мы видим художественное пространство произведения и есть образ ритора. Поэтому говорить о том, что Толстой был таким-то человеком, потому что он то-то, так-то и так-то написал в своем художественном произведении мы не в праве.

А вот когда мы говорим об образе ритора, мы имеем в виду совершенно другое, потому что ритор – это конкретный человек. И поведение ритора, его деятельность просто как человека, играют громадную роль в оценке его речи. Поэтому в конце концов, какое нам дело до того, как, скажем, Некрасов относился к карточной игре – это его личное дело. Образ писателя, образ автора Некрасова и его личная жизнь – разные вещи. Но собственно сам по себе ритор, который произносит и пишет что-то такое, связан со своей аудиторией и связан своим жизненным опытом. Поэтому естественно можно судить человека с точки зрения риторики, или с точки зрения политической в зависимости от того, насколько он честен, в зависимости от того, совершал ли он какие-нибудь противоправные поступки, или безнравственные поступки. Это влияет на речь и на эффективность речи.

Вот почему существует в риторике такое важное понятие, как риторическая карьера и как, скажем, риторический этос. В чем здесь дело? Представьте себе человека, который произносит какие-то речи, участвует в политических дискуссиях, пишет статьи и так далее и тому подобное. Этот человек собирает себе некую аудиторию, первоначальную аудиторию. О того, насколько успешно и хорошо человек говорит, насколько его речь понятна и приемлема для тех, к кому она обращается, понятное дело, настолько его аудитория возрастает, причем возрастает определенным образом. Если политик, скажем, говорит о том, как он голосовал в Государственной Думе. Если политик говорит о том, как он ловит рыбу, у него другая по качеству аудитория – это совершенно очевидные вещи.

Соответствующим образом та аудитория, которая образуется, группируется, вокруг того, или другого речедеятеля, скажем так, она и ведет его за собой. Потому что всякое последующее публичное высказывание определяется тем, как его воспринимает аудитория и, что она ожидает от публично говорящего человека и он уже связан этой аудиторией. Он не может отступить от этих предпочтений аудитории, ни вправо, ни влево, никуда. Он оказывается рабом своей аудитории. Это очень сложная проблема – проблема этой риторической карьеры, проблемы развития образа ритора. И о каждом государственном, или политическом, или судебном деятеле мы имеем определенные представления, эти представления складываются из их речи. И каждое слово, каждое публичное слово, произнесенное тем, или другим оратором, или написанное тем, или другим журналистом, является неким камушком, кирпичиком, который формирует, складывает здание этого его образа.

Когда мы рассуждаем о риторе, мы рассуждаем о нем именно в трех аспектах. Первое – это этос ритора. Второе – это логос ритора. Третье – это пафос ритора. Начнем с пафоса. Пафосом мы в настоящее время называем ту цель, ту задачу, которую ставит перед собой публично говорящий, или пишущий человек. Что он хочет – научить, обратить в свою веру, получить какой-то результат на выборах, изменить какую-то политическую систему, или наоборот упрочить ее и так далее и тому подобное – это есть пафос речи. Понятное дело, что всякий пафос речи бывает связан с эмоциями, которые пробуждаются в аудитории при речи публично говорящего человека. Пафос – это то, что идет от ритора к аудитории. А вот этос – это то собственно те требования, которые аудитория предъявляет к ритору. Он, ритор, должен быть таким, каким хочет его видеть аудитория именно с этической точки зрения. Традиционно этос ритора определяется четырьмя понятиями, или так называемыми ораторскими нравами – это честность, скромность, доброжелательность и предусмотрительность. Эти четыре ораторских нрава, восходящие еще к Цицерону и даже к Аристотелю они являются, это классические представления, они являются в значительной мере определяющими. Докажите, что ваш противник полемический нечестен, то есть лжет, нескромен, то есть нахал, недоброжелателе по отношению к вам, то есть желает вам зла и дурак. И дело в шляпе. Это совершенно очевидные вещи – это этос.

Риторика много занимается проблемами риторического этоса, потому что риторический этос в конечном счете определяет влиятельность речи и всю риторическую карьеру человека. И главным в оценке публично говорящего человека является именно его этос. Как он говорит, как он ошибается.

, доктор филологических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Как вы думаете, есть ли что-то общее между словами «дорога» и «драка», «путь» и «путы»? Когда мы поймем эту связь, мы сможем лучше уловить, как же существовал наш русский человек в более давнюю эпоху и как это связано с тем, где мы проживаем, с нашей национальной географией.

Ну и вдумавшись в этимологию слов, мы увидим, что «дорога», да же самая модель, что и «город», который соотносится с «град», также и «дорога» соотносится с «драга» и «драка» – это слова, которые происходят от одного и того же корня «драть», то есть, для того, чтобы сделать в нашем климате, в наших географических условиях, необходимо выдрать растительность и не просто растительность, а деревья с корнем выкорчевать и действительно тогда более, или менее получится дорога, которую необходимо постоянно держать в определенном состоянии, чтобы по ней можно было проехать. То есть сделать дорогу – это действительно большой труд, большие усилия здесь человек использует и поэтому собственно этот признак сложности, прокладывания дорог у славян и положен здесь в основу.

Но если мы возьмем, допустим, греческую «дорогу» – «дромос», то как раз-таки – это слово соотносится с идеей быстрой езды, быстрого движения и этот корень «дром», который, например, есть в слове «ипподром», мы видим, что лошади по этой дороге не просто движутся, а очень быстро движутся, быстрое движение, также этот корень начинает сейчас употребляться для образования слов, которые соотносятся с быстрым движением – «автодром», «аэродром», «космодром». Действительно новые слова, но содержат эту идею быстрого движения. А в славянской традиции мы видим, как делалась дорога. То же самое и слово «путь» соотносимое с «путы» – корень древний, который лежит в основе слова «путы» – это и есть преодоление препятствий. То есть мы движемся по нашим дорогам, как будто преодолевая препятствия и огромное количество слов, которые соотносятся здесь с этим корнем, то есть восходят к одному и тому же корню, являются исторически однокоренными – это и «путь», и «путы», и «запинаться», и «запонка», даже «вспять» и «опять», то есть движение назад, когда мы движемся назад – это все восходящие к корню, который означает «препятствие», или «преодолевать трудом».

И вот интересно увидеть, что по-русски «путь» и что, допустим, у греков и у римлян это слово «путь», что является препятствием. Для русского человека, просто движение по дороге, или жизненный путь – это есть действительно очень сложное преодоление препятствий, жить не так-то просто, жизнь – это действительно то, что требует определенных усилий. Собственно, в этом контексте обычно и воспитываем мы нашего русского человека. Русский человек поэтому не боится трудностей. А вот что для римлянина этот корень обозначает? А у римлян есть слово «понс понтис» – это мост, то есть у римлян все-таки климат получше, южнее они расположены, почвы более удобные, каменистые более твердые и мы видим, что здесь, что может быть преградой, наверное, только река, через которую нужно перекинуть мост. Вот это преодоление препятствий посредством моста.

А у греков вообще «понтос» – это «море». То есть для греков препятствие – это именно море. В нашей национальной географии препятствие – это все, что вокруг находится, непроходимые леса, болота и так далее, и так далее, а у них только реки и моря, которые надо преодолеть. Поэтому Черное море – это «Понт Эвксинский» – сначала неблагоприятное, негостеприимное, а потом уже благоприятное, гостеприимное море, когда они его уже освоили.

От того же корня, кстати, что и «дорога», слово «деревня». «Деревня» мы думали, что это от «дерева», на самом деле – это не вполне так, «деревня» – это то, что выдернули, эти самые стволы, тех же самых деревьев, выдернули из земли, то, что выдрали, когда строили дорогу, или устраивали место для поля, или для пашни, соответственно из этих же деревьев и строили дома. Поэтому «деревня» оказывается родственной слову «дорога» в нашей культуре.

Поэтому мы здесь видим на примере этих двух слов, что на самом-то деле по тому признаку, который лежит в основе слова, можно понять очень многое и о нашей древней географии, и о нашей древней культуре и представлениях нашей культуры, которые продолжают жить и сейчас, и когда мы говорим, что мы все преодолеем, все трудности русский народ преодолеет – это было заложено уже в языке и в нашей культуре издревле. И поэтому это и объясняет то, как мы живем и сейчас в современном мире.

, доктор филологических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

В известном сочинении Николая Васильевича Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки» рассказывается о том, что издревле с принятием конечно же христианства, в русских селах, да и городах было принято колядовать. И Гоголь пишет, что «колядовать» называется петь под окнами накануне Рождества песни, которые называются «колядки», говорят, дальше продолжает Гоголь, что когда-то был болван Коляда, которого принимали за бога и вот как будто бы оттуда и пошли колядки. Очень часто этот фрагмент читается и школьниками, есть и в школьных учебниках, однако редко разъясняют все-таки школьнику, был ли на самом деле такой бог языческий, или болван Коляда, или здесь скрывается за этим словом что-то другое.

И конечно же если мы с вами посмотрим этимологию, происхождение этого слова, то мы выясним все-таки, что слово «коляда», или «колядка» является родственным исторически слову «календарь». «Календы» и само слово «календарь» – это первый день месяца и первый день также года в античности, а именно у древних римлян. Римляне еще говорили «до греческих календ» – это выражение синонимично «после дождичка в четверг», то есть никогда, у греков не было календ, а римляне как раз делили год на определенные месяцы в которых выделялся первый их день – это календы, ну и соответственно первый день года – это тоже календы. Ну и вот соответственно начало года соотносилось уже с принятием христианства, с Рождеством Христовым, собственно в то время это и происходит и вот как раз-таки и на Рождество, то есть в самом начале года где-то получается и появляется традиция праздновать таким образом посредством песен Рождество Христово, то есть колядовать. Вот, собственно таким образом никакого отношения к какому-то языческому богу, или болвану Коляде, колядки не имеют.

На самом деле, такое преобразование каких-то предметов, или явлений в имена собственные, такая некая персонификация, часто присуща в древних, и не только в древних языках. Мы обычно сталкиваемся с тем, что наоборот происходит, какое-нибудь там «галифе», тип определенный брюк, потому что был генерал Галифе, или, например, «макинтош» какой-нибудь, ну или там в нашей русской традиции «затрапез», то есть «в затрапезе ходить» – в плохой одежде – это просто некачественная была одежда купца Затрапезова. То есть такие происходят… ну, или «Чацкий» и «чацкие» – уже идет использование слова, применительно ко многим людям. Исторически могло быть и наоборот, то есть, известное библейское выражение «служить Богу и маммоне», как раз что такое, или кто такой «маммона», здесь тоже есть разные точки зрения, но все-таки исторически «маммона» – это просто деньги, корни в семитских языках возводят, либо к тому, что зарыто, клад, то есть это некая денежная сумма, которая в том числе имеет какое-то место хранения. Поэтому, когда Христос говорит: «Не можете служить двум богам, не можете служить Богу и маммоне», – то речь идет о Боге и о чем-то материальном, что выражается в деньгах.

А в дальнейшем, когда уже начинается интерпретация, истолкование, объяснение этого текста, мы наблюдаем, что выражение понимается буквально, что вот есть Бог христианский и кому еще служить, наверное, еще какой-то бог, возникают такие представления уже, на основании этого текста, что действительно, наверное, есть какое-то другое злое начало, противопоставление добра и зла собственно вроде бы такое простое и примитивное – Бог и Дьявол, оно характерно для многих культур. И здесь есть некий бог Маммона, который, наверное, связан, раз соотносится семантически с деньгами, связан с алчностью, когда мы с таким горячим в отрицательном смысле желанием что-то хотим получить, или деньги, или, например, насытиться, насытить себя чем-то. Поэтому часто не только с идеей материального какого-то переизбытка, но еще и с идеей чревоугодия, обжорства связывается этот бог. И на самом деле к IV веку устойчиво в святоотеческой традиции возникает представление, что Маммона – да, действительно, наверное, это какой-то бог чревоугодия, обжорства и материального переизбытка. А в традиции христианской все-таки Христос еще говорил, Он обращался именно к бедным людям, к нищим, к низким по социальному положению. Потом жизнь стала лучше и Церковь все-таки пришла к выводу, что главное, когда человек не стремится к переизбытку – нужно такое определенное среднее спокойное состояние человека, сколько ему нужно, человек должен получать. А маммона – это значит некий переизбыток и алчность, и чревоугодие. Поэтому в народной русской традиции слово «мамон» обозначается живот, то, что мы хотим наполнить для того, чтобы в том числе и наесться. Поэтому иногда говорят «мамон набил», «вон какой мамон отрастил» – это то же самое слово, только уже в конкретном приземленном значении, связанном с перенасыщением, так скажем.

Такая история, как мы видим, этого слова, то есть просто от идеи денег, обозначения денег в традиции древнего мира собственно Ближнего Востока, к персонификации, когда предполагалось, что это есть какой-то бог Маммона до просто указания на конкретное место у человека, куда можно этот переизбыток пищи складывать, то есть «мамон», как живот.

Вот собственно мы видим с вами, что фактически и реально такие божества, понятное дело, если и существовали, то так скажем, вера в эти сущности, так скажем, псевдобожественные, возникала на основе неправильной, или неверной интерпретации того, или иного слова, того, или иного текста. И мы с вами видим, что как раз филология, от филологии никуда не денешься, филология, понимание, интерпретация, оно рождает и в нашем сознании определенные идеи, определенные представления, с которыми мы живем и существуем.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Что такое риторика? О риторике существует множество превратных представлений. Часто называют риторикой некую искусственную речь, некую речь, специально предназначенную для того, чтобы кого-то удивить, или кого-то обмануть. Все это не верно. Риторика – это филологическая дисциплина, которая изучает целесообразную речь и речевые отношения в обществе. Было бы неправильно ограничить предмет риторики только устной речью, хотя само по себе слово «риторика» происходит от греческого слова «λέω» – «говорю», что собственно исконно родственно русскому слову «речь». Риторика занимается не только устной речью, она изучает любую – письменную, печатную и всякую другую речь, но с точки зрения целесообразности этой речи, то есть, тех целей, которые ставит перед собой говорящий, или пишущий человек.

В область исследования риторики, в область ее интересов, входит речь публицистическая, скажем, речь журналиста; речь политическая, скажем речь политика. Но также речь судебная, например, выступление адвоката, или обвинителя адвоката, или прокурора на суде. Речь философская, речь историческая – исторические произведения, различного рода популярная литература, то есть всякая речь, которая содержит не научную, а так называемую риторическую аргументацию, о которой мы с вами скажем позже

Риторика включает три основных раздела, которые называются – общей риторикой, частной риторикой и риторической критикой. Общая риторика, как некая дисциплина рассматривает общие правила, общие модели, если угодно, построения связной публичной речи. Собственно, всякое обучение риторики начинается именно с общей риторики. Частная риторика изучает конкретные виды речь. Скажем, риторика судебной речи. А риторическая критика исследует то, как построена та, или другая речь, конкретная речь. Занимается оценкой, анализом и критикой уже созданного высказывания.

Соответствующим образом эти три класса речей – общая риторика, частная риторика и риторическая критика складывают то, что называется практическая риторика, или учебная риторика. Помимо этого, существует еще теория риторики, то есть дисциплина, которая изучает систему речевых отношений в обществе. Ясно, что всякая практическая риторика ориентируется на общую риторику, которая нам открывает, разрабатывает общие модели построения речи, общие закономерности построения целесообразной речи. Таким образом риторика оказывается одной из, на мой взгляд, одной из самых важных дисциплин современных, потому что она имеет широкое практическое приложение.