Blog

Home - 03.11.2016

Сергей Федякин, кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Дома Русского зарубежья имени Солженицына, доцент Литературного института.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Литература русского зарубежья о которой пойдет речь можно ее начало увидеть в той исторической ситуации, которая наступила после 1917 года. То есть с началом Гражданской войны очень многие представители русской литературы, хотя не только литературы, оказываются за границей по разным причинам. Количество вообще русских за рубежом оказалось очень большим, называли самые различные цифры, кто говорит миллион, кто говорит три миллиона, но, я думаю, посчитать точное число невозможно по той простой причине, что эмиграция и зарубежье – не совсем совпадающие понятия. Поскольку Российская империя прекратила свое существование и значительная часть ее территории просто откололась, тот очень много людей, считавшихся русскими, и для которых русский язык был родным, оказались за границей против своей воли. И таких людей разумеется больше, чем только эмигрантов.

Пути за границу были самые различные. Часть могло из представителей русской литературы оказаться за границей вместе с отступающими армиями, так это было с Буниным, с Куприным. Часть могла просто перейти границу, поскольку граница была размыта – это Гиппиус, Мережковский. Очень многие уезжали для того, чтобы подлечиться, либо еще было такое любопытное определение, когда давали право на выезд – это для составления репертуара драматических театров. Георгий Иванов, например, уехал туда составлять репертуар драматических театров и там остался.

Время пребывания за границей поначалу многим казалось не очень долгим. Многие думали, что та странная власть, которая установилась в России, что не может это существовать очень долго. Они думали, что они скоро вернутся и примерно до середины 1920-х годов такие еще надежды теплились. Но время шло, стало вдруг понятно, что власть довольно крепко стоит, она другая, страна, в которой они родились, как бы уже ушла на дно истории, а это другая страна на том же самом месте. Отношение к ней было очень различным. Обычно считается, что все белые оказались за границей, а все красные остались здесь – это глубокое заблуждение. Во время исторических переломов обычно бывает… как, если мы ломаем какой-то минерал с вкраплениями, то картинки на слое будут совершенно одинаковыми, только дальше могут быть различия. И в этом смысле там конечно тех, кто не сочувствовал тому, что произошло здесь, было больше в целом, но картина очень разнообразная. Были и свои сочувствующие, были течения, которые пытались установить связь с Советской Россией.

До 1920-х годов обстановка не очень определенная, но в Берлине очень много издательств возникает. В силу некоторых исторических обстоятельств, там есть книжный рынок Советская Россия и поэтому очень благоприятная для книгоиздания ситуация. Она продолжалась несколько лет. Очень многие писатели переиздавали свои собрания сочинений. Потом, когда рынок был закрыт для этих изданий, то ситуация меняется и уже многие перебираются в Париж. И по-настоящему литературной столицей Париж становится уже во второй половине 1920-х годов. И с этого момента начинается особая ситуация, когда литература русского зарубежья все более обособляется от того, что вообще представляет из себя в этот момент русская литература, как таковая. То есть русская литература советская и русская литература русского зарубежья – это уже два разных рукава одной руки, но тем не менее, какие-то процессы совпадают, многое идет совершенно иным образом.

Очень много периодических изданий, которые возникают и о них можно говорить особо. Но самое главное, что постепенно появляется место, где можно печататься, этого все больше и какая-то литературная жизнь налаживается. Сразу определяются города, которые можно назвать столицами. В какой-то мере – это по началу был Берлин и потом – это русский Париж. А остальные столицы европейские, или города, где жили русские в Китае, в Америке и так далее – это для русского зарубежья литературного, провинция. И это соотношение столицы и провинции тоже будет играть свою роль довольно немаловажную, поскольку провинциалы часто будут обижаться на тех, кто находится в столице.

Большая часть писателей принадлежит либо столице – Парижу, либо бывшей столице – Берлину. Эта двустоличность тоже отражает, наверное, вообще русского сознания, поскольку две столицы, которые были до революции и там одна перемещалась – Петербург и Москва менялись этой ролью, также получилось и за границей. Из писателей, которые оказались там, заметно, пожалуй, что реалисты легче оказывались за границей, нежели представители модернистских течений. Возможно потому, что, начиная с символистов очень многие писатели ждали каких-то катаклизмов и для них не было неожиданностью то, что случилось в 1917 году. А вот те, кто не очень ждал каких-то потрясений и предпочитал более нормальное течение исторических событий, в общем, предпочли за определенными исключениями, выбрать свободное слово за границей.

Можно разделить писателей на несколько поколений – это старшее поколение, к которому относились Бунин, Ремизов, Шмелев, Куприн, Зайцев и многие другие. Среднее поколение – это те, кто больше проявил себя в области поэзии – Ходасевич, Цветаева, Георгий Иванов, Георгий Адамович и другие. И наконец младшее поколение – те, кто вступил в литературу там за границей, из них два имени, которые обязательно называются, которые вышли за пределы только русской литературы, но признаны литературой по крайней мере и европейской – это Владимир Набоков и Гайто Газданов.

Первая волна эмиграции. Литература русского зарубежья

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

В 1920-е годы несмотря на некоторую экономическую свободу РКП(б) – партия большевиков все-таки полностью авторитарно управляет внутренними политическими процессами. В стране несмотря на формальное провозглашение основных прав и свобод гражданских не было, естественно, ни свободы слова, ни свободы собраний. И в первой половине 1920-х годов даже, как известно, закрываются внутрипартийные дискуссии. То есть страна постепенно переходит от авторитарного режима в сторону режима тоталитарного. Резко ужесточается цензура. Большевики – это безусловно люди крайне идейные и те, которые боролись максимально со своими идеологическими врагами. В основе большевизма, как вы знаете, лежит материалистическое учение марксистской философии и разумеется основными врагами были представители в первую очередь религий. В первую очередь, естественно Православной Церкви, как Церкви фактически государственной в Российской империи.

Гонения на Церковь начинаются практически с самого начала, несмотря на то, что все-таки большевики разрешают избрать патриарха Тихона. С патриархом Тихоном фактически изначально у них начинает происходить конфликт. Известно письмо патриарха Тихона 1918 года, где он очень жестко критикует большевистский режим, где говорит, что они вместо хлеба подали камень, обещали одно, а в результате дали совершенно другое и он очень негативно оценивает эту политику полной информационной замкнутости и полной цензуры – отсутствия любых форм дискуссии в обществе. Далее, как известно, сам Ленин был яростным антиклерикалом, выражаясь опять-таки современным термином. Известно его высказывание 1921 года о том, что чем больше представителей реакционного духовенства мы сможем уничтожить, тем лучше. И к этому переходят уже в 1922 году. Да, страна, еще раз подчеркну, разорена и большевики начинают экспроприацию церковных ценностей. Как вы понимаете, экспроприация для большевиков, что это такое – это грабь награбленное. То есть это то, что якобы забирается для народа. И церковные ценности расхищались со страшной силой, расхищались они очень грубо, снимались драгоценные оклады с книг, с икон, при этом и книги, и иконы зачастую просто уничтожались, сусальное золото с церквей, разрушались храмы в большом количестве.

В частности, в этом отношении очень характерна история, связанная с Соловецким монастырем. В 1922 году туда прибывает пароход с чекистами, которые его просто поджигают. Зачем они его поджигают – они его поджигают потому, что расхищали церковные ценности, сами понимаете и сами большевики и для того, чтобы скрыть следы своего преступления даже перед большевистской властью они это делают. Кстати говоря меня удивил в свое время факт, что на старых купюрах достоинством в 500 рублей у нас изображен не Соловецкий монастырь. С одной стороны, Архангельск, а с другой стороны Соловецкий монастырь. Там изображен как раз Соловецкий лагерь особого назначения впоследствии печально известный СЛОН, почему, потому что там он как раз изображен со следами пожара, а впоследствии, когда лагерь уже оттуда ушел, когда туда пришел местный краеведческий музей, все-таки там были восстановлены купола и стал он выглядеть, как монастырь.

Разумеется, огромное количество представителей Церкви были репрессированы еще в 1920-е годы. Да, было такое дело тихоновцев, то есть это сторонники, скажем так, Православной Церкви, православной общинности, которые очень сильно страдали и действительно попадали в лагеря. Опять-таки, самых известным лагерем 1920-х годов является Соловецкий лагерь особого назначения. К тихоновцам относили кого угодно, большевики не брали различий даже чисто по вероисповеданию, любой человек, который сохраняет церковные ценности, предположим, исключительно из музейных соображений, он считался врагом советской власти и вел антисоветскую деятельность. Разумеется, таких было гораздо больше среди представителей Православной Церкви. Страдали разумеется и представители других религий, естественно – это и мусульмане, которые считалось, что мусульманское духовенство, условно говоря, поддерживает все антисоветские настроения. Но не надо забывать, что конечно же Русская православная Церковь до революции – это 87 000 приходов, то есть она являлась самой крупной организацией, я думаю, в тогдашней Европе и считайте, что к концу 1930-х годов из 87 000 приходов у нас действующих остается 100 приходов. Но об этом стоит сказать в разделе, посвященном больше 1930 годам.

Что касается интеллигенции и вообще понятия инакомыслия, то большевики и здесь были совершенно принципиальны в этом отношении, абсолютно бескомпромиссны, хотя конечно же 1920-е годы не идут ни в какое сравнение с 1930 годами. Известна история со знаменитым «Философским пароходом» 1922 года, когда по личному распоряжению Ленина представителей русской интеллигенции, такой цвет, в частности знаменитый философ Николай Бердяев, Иван Ильин, она немецком пароходе, зафрахтованном у Веймарской республики, были отправлены в Германию. Из Германии они разъехались уже по Европе. Тут конечно вроде бы кажется, что это гораздо лучше, чем лагерь, но не надо забывать, что с точки зрения советского уголовного законодательства высылка из страны и лишение гражданства – это наказание, которое считалось по тяжести, наверное, вторым после расстрела, как тогда это называли высшей меры социальной защиты, то есть, после лишения жизни. Получается, что действительно философам и тем людям, которые покинули советскую Россию в 1922 году в этом отношении безусловно повезло, они смогли сохранить свою жизнь, а многие даже сохранили свое творчество. Это, еще раз подчеркну, касается и других противников советской власти, которые высказывали это в каком-либо публичном пространстве. Все 1920-е годы происходит огромное количество репрессий, направленных против инакомыслящих.

Давление на Церковь осуществлялось разными методами, как и прямым воздействием – то есть и репрессивной политикой. Во всех самых крупных лагерях, как известно, существовали специальные отделения для священнослужителей, которые составляли до 10% общего количества сосланных и работающих в лагерях. Сам патриарх Тихон был посажен под домашний арест и умер под домашним арестом в 1925 году и естественно использовалась политика «разделяй и властвуй». Большевики пытались внести раскол в Русскую православную Церковь и в частности они поддерживали обновленческое движение. Это обновленческое движение ярко выражало свою лояльность по отношению к советской власти и одновременно с этим проводило ряд литургических реформ, максимально упрощая саму церковную службу. Разумеется, никак не контролируя ни нравственность верующих людей, приходивших в церкви, ни вообще в принципе церковную жизнь. Во многом они были предметом шуток и такого пренебрежительного отношения даже со стороны самих представителей церковной власти. Обновленческое движение не было поддержано среди населения, поэтому оно постепенно сходит на нет к концу 1920-х годов.

Однако положение Церкви оказалось просто катастрофическим уже к концу 1920-х годов. Во многом стараясь хоть как-то спасти положение местоблюститель Сергий Старгородцев обратился через газету «Известия» в открытом письме к советскому правительству, где выразил надежду, даже не сколько на сотрудничество, просто пытался донести простую мысль, что православный верующий такой же гражданин советской страны и такой же ее патриот. Однако несмотря на то, что оно действительно был напечатано в официальном издании и нашло определенный отклик, тем не менее это никак не отразилось на дальнейшей политики ВКП(б).

 

 

Духовная жизнь при большевиках

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Мы уже поняли, что есть ситуации, как бы краткосрочных наших провалов, как психологических, так и духовных, которые можно довольно быстро решить без помощи психолога, достаточно просто оказать самому себе поддержку, если у нас в жизни происходит какая-то беда, или просто неприятность серьезная и почаще ходить в храм, как-то немножко напитать свою душу духовной пищей – исповедью, причастием, чтением Евангелия, общением со священником. Но бывают ситуации такие глубокие, корневая система которых лежит в детстве и в периоде формирования нас, как личностей, формирования нас, как людей. И тогда конечно без помощи психолога не обойтись. И стоило бы поговорить немножко о том, как соотносится священник и психолог, можно ли идти либо к одному, либо к другому, или все-таки это крайне важные уровни помощи, которые нужны человеку часто одновременно.

Я начну со смешного примера, такого одновременно смешного и немножко грустного. Кк-то ко мне пришла женщина молодая, верующая, воцерковленная, у нее свой духовник и пришла она ко мне с такими словами – ничего мне не говорите, о Боге, о моей вере, о церкви, вы у меня уже десятый христианский психолог. Пожалуйста, у меня психологические проблемы, давайте говорить об этом. Я естественно была немножко озадачена от такого напора, немножко растерялась и выяснила, что в основном все христианские психологи, а дело было лет 10 назад, все-таки тогда еще не было нашего факультета, не было таких прекрасных, еще молодых, но грамотных специалистов, в области христианской психологии. Было много людей, которые просто получили психологическое образование и придя в храм, придя к вере, просто называли себя христианскими психологами. Я думаю, что она попадала именно к таким. И вот эти мои коллеги говорили о том, что, а сколько раз вы исповедуетесь, а часто ли вы причащаетесь, а неплохо бы поговорить об этом с духовником. То есть они работали не в рамках своей компетенции, они переходили уровень своей профессиональной площадки.

У нее были проблемы психологического плана, она как раз была той девочкой, которую всю жизнь критиковали, той девочкой, которой все время говорили, что она недостаточно хороша. Она была талантливым человеком, разносторонним, она находилась в очень важной точке своей жизни, она хотела поменять профессию. Она была нефтяником, а хотела заниматься помощью людям и работала волонтером уже несколько лет, и вообще думала уйти работать в хоспис. Это очень серьезное решение, это просто смена жизни, всех вообще ее аспектов, от ценностных до банальных, связанных с зарплатой и так далее. То есть, ей не хватало поддержки, она была дико не уверена в себе и очень-очень растеряна. А родители ее делали то, что делали всегда: «Ты хорошо подумала? А ты уверена, что это правильное решение? А ты подумай еще раз, вдруг ошибешься», – и так далее. То есть она и так-то стояла перед серьезным выбором, а ей еще больше этот выбор усложняли. И мы стали работать на сугубо психологическом уровне – поднимать ее самооценку, работать с внутренним ребенком, есть такой специальный замечательный метод – очень глубокий, очень эффективный для того, чтобы исцелить те самые раны детства, о которых я немножко говорила ранее. И когда такая сугубо психологическая работа была, в общем-то, завершена, то она приняла очень правильное решение, и я ее отслеживаю до сих пор, хотя прошло много времени, мы уже дружим с ней, и я вижу, как правильно она сделала, как она расцвела, и как она нашла себя на этом поприще помощи людям. Она потом получила медицинское образование и стала прекрасной медсестрой. Причем возраст был не 18 лет, и сейчас работает, блистательно работает в детской онкологической реанимации и наполняет это место и духовным светом, и психологическим здоровьем.

Здесь в этой ситуации, на этом примере, я бы хотела показать, что психолог никогда не может подменять священника, он может только помогать священнику. Это специалист, который стоит на более низкой ступеньке, и он решает более низкого уровня задачи. Не низкого, в смысле не значимого, а низкого, в смысле соподчинения и иерархии. То есть, священник как бы смотрит на нас сверху, с горы, он показывает нам путь восхождения, а психолог тот, кто у подножья горы показывает тропинки, по которым надо пониматься, показывает нам лавины, камнепады, сложности, опасности, в общем, иногда даже нас подталкивает вверх, подсаживает и является таким помощником на этом этапе, уровне начала нашего восхождения. Психолог тот, кто доводит нас до такой точки, с которой мы можем начинать нормальный, здоровый, духовный рост.

Роль психолога и роль священика – в чем разница?

Павел Крючков, заместитель главного редактора журнала «Новый мир», заведующий отделом поэзии.
Старший научный сотрудник Государственного литературного музея («Дом-музей Корнея Чуковского в Переделкине»)

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Я буду говорить на тему, которая звучит Пушкин и Чуковский, но может звучать как, скажем, Чуковский – читатель Пушкина. И мне очень интересно поставить рядом эти два имени. Год тому назад в 2015 году осенью я оказался на конференции, которую устраивал музей Александра Сергеевича Пушкина на Пречистенке под названием «Пушкин и книга» и туда предложил эту тему: «Чуковский – читатель Пушкина». И я помню, что когда эта тема предлагалась, то некоторые люди, которые узнали о том, что я буду говорить, соединяя эти два имени – люди заулыбались. Особенно, когда я сказал: два великих национальных наших писателя.

Это меня как-то взбодрило, и я помню, что, направляясь на эту конференцию почта принесла мне свежий номер журнала «Дружба народов», который был посвящен как раз детской литературе. и открывался этот номер таким заочным круглым столом, где литератор, журналист, известный телеведущий Александр Архангельский был застрельщиком, с него начиналось. И это я прочитал, его текст назывался: «Были две главные для меня книги огромный Чуковский и маленький Пушкин». Он пишет:

«Можно в каком-то смысле считать их одной, но о двух головах – обе синие с белым, обе собрание сказок. Картинки из большого Чуковского стоят перед глазами до сих пор, карандашный контур Мойдодыра – неприличный сладострастный умывальник, задумчивый крокодил, мрачный Тараканище. Картинок к Пушкину не помню совершенно, кроме роскошной обложки с полуночным небом, молодым месяцем и заснеженной избушкой, зато помню завораживающие авангардные стихи и у Пушкина, и у Чуковского. Лихо надломленный ямб, отступающий перед раешником; позиционный перевес хорея и тоническая поступь гениального «Балды». Дальше очень интересно написано: «В этом смысле у детских книг, написанных взрослыми писателями, завидная судьба. Сначала их читают все, воспринимают на самом поверхностном уровне, рефлекторно считывают общие места. Потом все дружно забывают. А спустя годы возвращаются, и тоже все. Одни по доброй воле, потому что узнают, что Бибигон пародирует “Мцыри”»,

– тут Архангельский чуть-чуть не точен. «Мцыри» аукается своей звукописью скорее в первой сказке Чуковского, а не в последней, в «Крокодиле»:

И говорит Гиппопотам:

– О Крокодил, поведай нам,

Что видел ты в чужом краю,

А я покуда подремлю.

Так что скорее Лермонтов в Крокодиле.

«А сказка “О рыбаке и рыбке”, – продолжает Архангельский, – с катастрофической точностью описывает вечный путь русского самозванца. Другие возвращаются потому, что жизнь заставила, дети подросли, внуки появились, надо же им навязать свой собственный читательский опыт».

И вот то, что известный литератор, открывая анкету «Дружбы народов», посвященную главным книгам детства соединил эти два имени, как-то придало мне решимости и я вспомнил немедленно, что за эти годы, что я работаю в музее Чуковского, пожалуй, самый частый вопрос, который задают маленькие посетители, а у нас и детские экскурсии, и взрослые, таков: «Скажите, а здесь бывал Пушкин?», – и я как-то уже привык к этому вопросу и так вяло отвечаю: «Нет, Пушкин не мог здесь быть, потому что…», а сейчас я как раз готов сказать, что бывал и неоднократно.

Дело в том, что Корней Чуковский – это же наш самый первый писатель, они оба наша все, но Чуковский – наш самый первый писатель, потому что именно с Чуковского начинается знакомство маленького русского человека с языком, с поэзией, с литературой. Чуковского читают вслух с самого раннего детства – с полутора-двух лет. Более того, в ту минуту, когда я сейчас говорю эти слова, в эту самую минуту, хотя бы из одного рта вылетает где-то в нашей стране, с учетом часовых поясов от Калининграда до Дальнего Востока вылетает строчка. Но совершенно очевидно и ясно, для меня по крайней мере, что эти два литератора написали строчки, стихи целые и произведения, которые могут повторить миллионы людей. Вот вы начинаете строчку: «У меня зазвонил телефон. – Кто говорит? – Слон. – Откуда?» – и вам миллион человек скажут, откуда. Миллион, понимаете? И так далее.

Конечно в этом смысле у меня очень выгодная позиция, потому что, когда я добавляю, что, например, Корней Иванович в молодые свои годы написал две поэмы, одна называлась «Нынешний Евгений Онегин», другая называлась «Сегодняшний Евгений Онегин». Когда я говорю, что Чуковский попал в картину Репина «Пушкин на экзамене в Царском лицее» 9 января 1815 года. И в общем, просто-напросто принимает у Пушкина экзамен. Вот эта картина знаменитая и рядом с Державиным сидит Чуковский в парике, он изображает, как я понимаю, министра просвещения Разумовского.

В первый день начала Первой мировой войны Корней Иванович сидел у себя дома, это было в местечке Куоккала – финское место, а в этот день у художника Репина были именины, они были друзья, Репин был на несколько десятилетий старше Корнея Ивановича, но они очень близко дружили. И чтобы Репину как-то легче сиделось в этом напряжении, он попросил Корнея Ивановича читать Пушкина, причем попросил «Медного всадника». А за спиной у Репина сел знаменитый художник серебряного века Юрий Павлович Анненков, который стал рисовать Репина, который рисует Чуковского, который читает Пушкина. Мы в музее делали выставку, посвященную Репину и я эти две картинки Репина и Анненкова даже совместил. Надо сказать, что Корней Иванович читает «Медного всадника», смотрит на него Репин, но Репин нарисован уже рукой Юрия Анненкова. Надо сказать, что Репин, обозначая место, где происходят события, вместо слова Куоккала написал слово «Чукоккала», как-то считая, что это место должно быть образовано конечно от фамилии Корнея Ивановича частично. И это слово и стало потом названием знаменитого репинского альманаха.

 

Бывал ли Пушкин в доме Чуковского

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Душа должна неустанно трудиться, человек должен неустанно работать. Но мы все время говорим «неустанно» – это значит, что, не замечать свою усталость? Как вообще человеку правильно и грамотно построить расход своих сил, распределение усилий в течение этого небыстрого пути. Все-таки работа над собой и жизнь человека – это не бег на короткую дистанцию, это марафон длиной в жизнь.

Есть как бы два очень важных слова – слово «могу» и слово «хочу». Слово «хочу» вообще очень важное. Мы знаем, что есть принуждение, а есть желание. Вот принуждение – это сильный инструмент, чтобы заставить человека что-то сделать, но когда он сам что-то хочет, то он может сделать больше, потому что он может уже не обращать внимания ни на время, ни на сон, еду. Если человек увлечен, он может очень долго над чем-то работать. Принуждение называется «неволя», а желание называется «охота». Так вот русская пословица говорит, что охота пуще неволи, то есть сильнее. Поэтому «хочу» – это на самом деле очень важное слово, очень важно захотеть делать то, что ты делаешь.

Но еще одно важное слово – это «могу». Говорят нам все время, что надо делать все через не могу, и в то же время мы понимаем, что когда человек делает что-то через не могу, то результат получается не всегда такой хороший, какой мы ожидаем. И можно сказать так, что в идеале нужно все, что человек делает, делать так, чтобы было и «могу» и «хочу». Чтобы у него было и желание, и возможность. И вот когда у человека получается, что он и делает все с желанием, и не превышает своих возможностей, то получается удовлетворение – удовлетворение своей деятельностью, которое само по себе является очень ценным продуктом. Потому что удовлетворение стимулирует человека к дальнейшей работе, к дальнейшим действиям.

Конечно можно сказать, что не всегда бывает так, что человек делает только то, что хочет и только то, что может, иногда возникает такое слово, как «надо». Действительно, бывают форс-мажорные ситуации, когда надо сделать что-то в короткие сроки и это надо идет на самом крайнем пределе иногда человеческих возможностей. Можно сказать, что человек как бы берет свои силы взаймы из своего будущего. То есть он все свои ресурсы включает для того, чтобы сделать что-то через силу, чтобы преодолеть этот форс-мажор. И если человек после этого устраивает себе отдых, ну, скажем так, немножко себя побалует, доставит себе какую-то радость и просто передохнет и наберет силы, то тогда и эта форс-мажорная ситуация, работа на крайнем пределе своих сил и возможностей тоже приносит удовлетворение, потому что силы восстанавливаются и само сознание, что ты сделал что-то очень важное и казалось, что ты уже просто не сможешь этого сделать, но ты смог и преодолел – это тоже приносит большое удовлетворение и тоже является потом стимулом к дальнейшей и работе и таким ресурсом, который помогает тебе жить.

И мы знаем, что есть люди, которые себя все время заставляют что-то делать, они такие отличники, у нас это называется словом перфекционизм, то есть человек все хочет сделать только в самом совершенном перфектном виде и для него быть как-то несовершенным, не в полную силу – это как-то дискомфортно. И мы видим, что такой человек, он идет довольно успешно и быстро, хорошими темпами и достигает какой-то значительной высоты, но потом происходит что-то странное и мы никак не можем понять, что это такое, что делается с человеком после 30 лет на пороге среднего возраста. Человек как будто складывает крылья, как птица и камнем просто падает вниз. Его ничего не интересует, ему все безразлично и иногда такой человек испытывает пристрастие к алкоголю и можно сказать, что жизнь его начинает катиться под откос. Это значит, что его ресурс был исчерпан, что он себя просто загнал, как можно загнать лошадь на дистанции, у него кончились силы для этого подъема и он потерял интерес к жизни. И поэтому мы видим, что эта стратегия ложная.

Есть конечно другая стратегия, когда человеку на все наплевать, он просто катится вниз под горку и в конце концов он правда может оказаться не так далеко внизу, как тот перфекционист, тот может его обогнать. Но все равно его медленное сползание вниз по наклонной плоскости приводит к тому, что он не испытывает опять-таки какого-то интереса к росту и к переменам в себе.

И если человек использует правильную стратегию, вот этого сочетания «хочу» и «могу», работу в пределах своих возможностей, своих сил и главное с возможностью восстановления их после каких-то перенапряжений, после форс-мажоров – вот это та стратегия, которая действительно человека ведет к хорошему результату, к полноценному бытию и плодотворной работе, успеху и росту своей личности.

Что мешает быть успешным

, доктор филологических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Буквы кириллицы, которые восходят к греческому алфавиту, а через него и к древнейшей финикийской традиции скрывают немало тайн. Внимательно всмотревшись в начертание кириллических букв, мы можем пронаблюдать, что же видел вокруг себя древний человек, который жил в средиземноморье. Ведь именно там находится маленькая, но гордая Финикия. В основе названия этой страны греческий корень «фойн» – ярко-красный, пурпурный, предполагает, что финикийцы с древности занимались производством пурпурной краски из особого вида моллюсков, которые обитали у побережья этой страны в Средиземном море. Как известно, в древности красители были природными, поэтому не так-то просто найти вещество, которое бы давало такой стойкий и насыщенный цвет, в который можно было окрасить ткани. И судя по всему, как была развита экономика Финикии, краска, получаемая из этих моллюсков, была очень качественная. Ее использовали для окрашивания царских одежд, пурпурных мантий властителей. Как мы помним у Булгакова: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром 14 числа весеннего месяца…» и так далее, так описывается Понтий Пилат.

И вот именно в Финикии возникла звукобуквенная система письма, которая удобна для тех языков, у которых есть у разных слов различные многочисленные формы словоизменения. До этого человечество использовало пиктографию, то есть письмо рисунками, использовало и продолжает использовать, например, в восточных языках, таких, как китайский иероглифику, когда знак соответствует целому слову – это уже иероглиф, некая картинка, которая имеет символическое значение. И вот наконец у финикийцев буква начинает соответствовать одному звуку. Правда это был алфавит, в котором существовали только согласные звуки, так называемое консонантное письмо, но и это было одним из величайших открытий цивилизации. Многие ученые считают, что буквы финикийского письма представляют собой не абстрактные начертания, они восходят к неким древним иероглифам, соотносимым с предметами окружающей действительности. Поскольку мы на самом деле должны понимать, буквы изменяются сами по себе неохотно, если только не делать это насильно путем реформ. Даже в нашем алфавите можно разглядеть то, что видел вокруг себя человек 3500 лет назад, именно тогда был создан финикийский алфавит.

Кстати, и названия финикийских букв позволяют нам соотнести начертание буквы и ее значение с тем, или иным предметом. Сейчас мы с вами попробуем угадать, что же, или кто же скрывается за знакомыми нам с детства буквами нашего алфавита. И прежде, чем мы начнем с вами угадывать, мы вспомним, как писали в древности, как могли быть расположены на строке знаки письма. На самом деле расположение знаков может быть совершенно разнообразным, но в европейской традиции, традиции народов Средиземноморья, Ближнего Востока, Малой Азии используется либо письмо справа налево, или слева направо. Справа налево известно арабское письмо и еврейское письмо современное в иврите. Почему же так? ученые выдвигают по этому поводу несколько гипотез. Считается, что, если правша использует письмо слева направо – это удобно, потому что он своей рукой не закрывает написанное и не смазывает написанное, если мы используем чернила. А с другой стороны, если выдалбливать буквы на каком-то твердом носителе, например, на камне, то удобнее это совершать справа налево. То есть, в правой руке у нас будет находиться молоток, рука совершает свободный замах, а в левой зубило, которое входит в камень под наклоном влево и таким образом письмо лучше делать, выдалбливать буквы с права налево.

Мы пишем слева направо, или справа налево, потом доходим до конца строки, потом снова надо перемещать руку и переходить в начало следующей строки – это излишняя трата сил и времени, а человек по природе своей ленивый. Не лучше ли сразу перейти в конец следующей строки и писать, только в другую сторону, слева направо, или справа налево, не тратя сил и времени? И так придумали греки, такой способ называется бустрофедон – здесь два корня «бус» – это «бык» и второй корень означает «поворачивать». То есть «поворот быка». Строка похожа на борозду, которую оставляет пахарь и бык, когда пашут поле. То есть, первая и третья строчки, допустим, слева направо, а вторая и четвертая справа налево. Но здесь возникает некоторое неудобство, когда мы пишем слева направо – буквы у нас смотрят в правую сторону, когда мы пишем справа налево – буквы должны смотреть в левую сторону.

И получается, что надо запоминать сразу два вида букв, а это не очень экономно – нужно много запоминать, а человек тоже по природе ленив. Что же нужно для этого сделать, тоже подумаем над этим, а пока посмотрим, как выглядела одна финикийская буква – это буква «рош» в переводе означает голова, она обозначает звук «р». Узнали эту букву? Это наша русская «р», а вот догадайтесь, почему она смотрит в другую сторону. А потому что финикийцы писали справа налево. А почему в греческом и русском она выглядит одинаково и смотрит совершенно в другую сторону – в правую – потому что стали писать слева направо и теперь буква смотрит вправо. Вот еще одна буква, она обозначает часть тела человека – это буква, которая по-финикийски означает «глаз» – буква «о», мы ее узнали. Чем она удобна, если использовать этот самый бустрофедон – она одинаково выглядит и слева направо и справа налево, она симметрична, поэтому ее очень удобно использовать, не нужно запоминать разные виды буквы. Ну и вот, что нужно сделать, чтобы при бустрофедоне писать справа налево и слева направо, но при этом не запоминать разные виды букв – сделать буквы максимально симметричными. И такая история случилось с известной нам буквой «эль», про которую мы с вами расскажем в отдельном сюжете.

Куда смотрят буквы

Дмитрий Степанов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Мы можем говорить о том, что существовал единый культурный ареал, который условно называется «Slavia Orthodoxa». То есть это, скажем так, совокупность культур всех славянских народов, которые исповедовали православие. И собственно Русь, русская культура становится частью «Slavia Orthodoxa» после того, как принимает христианство в конце X века. Собственно, сам термин «царь», титул «царь» появляется у нас в болгарской книжности, пишется на кириллице и потом из болгарской книжности постепенно переносится в русскую книжность – в «Повесть временных лет», в «Слово о законе и благодати». Термин «царь» – это производное от римского слова «цезарь» – это общеизвестный факт, просто само восточнославянское написание после «ц» шел «ъ» (ер), то есть твердый знак – это звук, который сейчас исчез, но тогда он все-таки имел некий звук, он произносился и был близок к произношению слова «цезарь».

Как мы прекрасно знаем «цезарь» – это один из титулов римских императоров, собственно в титул римских императоров входил как сам «император», так и «август», так и «цезарь». И здесь очень важно, откуда сам по себе этот титул переходит в славянскую книжность. Есть несколько версий, самая распространенная из них – это заимствование из готского языка. Готы – это восточные германцы, которые долгое время жили в Восточной Европе, известно восточно-готское королевство во главе с Германарихом и немецкое произношение слова «цезарь» – «кайзер» вполне могло перейти в славянские языки и впоследствии здесь использоваться.

Кстати говоря, обратите внимание, что в других европейских традициях само слово «цезарь» – это слово, которое равнозначно в значении слову «император», или предположим, «базилевс» по отношению к византийским императорам и произносится, как «кайзер». Соответственно это Германская империя, начиная с 1871 до 1918 года, монархи этого государства носили титул «кайзер». Созвучно этому, что очень характерно, титул «султана» – «Кайзер и Рум», то есть получается кесарь, или цезарь Рима. Этот титул он принимает после 1453 года, когда завоевывает Константинополь. «Рум» – это Рим, «Рум миллет» – это соответственно Римская империи и впоследствии так называется часть Османской империи, населенная преимущественно христианскими жителями. То есть это Греция, ну, в общем, вся бывшая Византийская империя со славянскими народами, которые туда входят.

Что еще очень интересно, «Повесть временных лет», написанная в начале XII века, уже втянувшая в себя всю терминологию, свойственную для «Slavia Orthodoxa», она царями однозначно называет византийских императоров. Здесь стоит отметить то, что царь – это самый высокий титул в монаршей иерархии того времени и «Повесть временных лет» это очень живо и четко улавливает, потому что царь – это византийский василевс. Он один, как Бог один на небе, так и царь, император один на земле. Эта идея в общем-то, была общей для всей европейской культуры того времени и как бы соотносила небесную власть с властью, которая находилась на земле. Единственным императором признавался естественно византийский император, или «базилевс Румеев». И эту иерархию поддерживали и с ней соглашались абсолютно все западные европейские монархи, известно о том, что и короли франков, и прочие монархи варварских королевств себя считали, или вассалами византийского императора, да, это было естественно абсолютно формальным, но тем не менее, они считали себя в подчиненном положении. Именно также выступает и первый русский князь, который заключил договор с византийцами – князь Олег, мы все прекрасно знаем, что этот договор 907 года включал в себя торговые соглашения. Но на самом деле, здесь очень важно отметить то, что фактически Олег выступает здесь, как младший партнер Византийской империи. И очень характерно, опять-таки, очень известным фактом является то, что перед принятием христианства князь Владимир должен был разбить мятежного византийского военачальника – Варда Фока. Почему он это делает – потому что он обязан был это делать по ряду договор, заключенных в X веке. Киевский князь – это по большому счету вассал Византийского императора. Это абсолютно формальность, но тем не менее, в этой иерархии он является именно таким.

И что очень характерно для «Повести временных лет», западноевропейские короли – это, или «краль», собственно церковнославянская форма произношения слова «король», или же «рикс», что является прямым заимствованием из греческой номенклатуры – «рэкс» – король, правитель, царь. И здесь, пожалуй, что стоит отметить, один очень важный подтекст использования титула «царь» в ранней нашей книжности – это естественно внешнеполитическое могущество. Это не только религиозный термин – это еще и термин абсолютно политический. В частности, простой пример, что в Сербии – это третья страна, где был принят царский титул, его впервые на себя берет Стефан Душан – это XIV век и Стефан Душан примеряет к себе царский титул в результате того, когда сербская держава достигает своего внешнеполитического могущества, фактически полностью контролируя весь Балканский полуостров. Точно также поступал его дед Милутин, но он не брал его официально, но частенько именовал себя царем. И здесь прямая абсолютно аналогия с болгарским царем Симеоном, который будучи правителем, контролирующим также весь Балканский полуостров в начале X века, принимает уже этот титул официально.

Вот этот внешнеполитический контекст действительно очень важен, учитывая то, что впервые по отношению к русским князьям домонгольской Руси титул «царь» звучит к Ярославу Мудрому. Известно, что в храме Святой Софии Киевской, где стоит саркофаг Ярослава Мудрого, есть граффити, то есть надпись на стене, сделанная его современником об успении царя нашего Ярослава, то есть о смерти царя нашего Ярослава. То есть современники его воспринимали именно с таким царским титулом, что абсолютно соотносится с внешнеполитическим положением Киевской Руси на середину XI века. Мы знаем, что количество династических соглашений, которые были при Ярославе Мудром – это и французский король Генрих I, это Гарольд Гадрад – норвежский король, это и дочь византийского императора Константина XI – такого уровня династических связей конечно же киевская держава еще нескоро увидит, да и вообще русские князья.

 

Царь домонгольской Руси

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

 

В 1860 году Иван Тургенев читает свой известный доклад «Гамлет и Дон Кихот». Он не случайно сближает эти два образа Шекспировского героя и героя Сервантеса. Более того, героя Сервантеса можно сопоставить и с другими образами из великих трагедий Шекспира. Все эти тексты относятся к позднему Возрождению – к началу XVII века. Это самый конец культуры Возрождения – это трагедия ренессансной личности. Чтобы понять две эти движущие силы, ту эстетическую и этическую основу, которая лежит в основе этих текстов и этих персонажей, ставших вечными образами в мировой культуре, стоит разобраться в том, что лежит в основе эпохи Ренессанса, эпохи Возрождения.

Литературоведы и искусствоведы относят начало Возрождения к разному немножко времени – это может быть и XIV век, это может быть и XV век, как в случае с искусством, но тем не менее Возрождение началось в Италии с того, что образ человека не то чтобы отменил собой образ Бога, нет, он его конечно же не отменил, но теоцентрические воззрения средневековья, когда все вокруг Бога, когда все вокруг библейского текста, единственно авторитетного, сменяются сложными отношениями человека и Бога. Если мы заглянем в библейский текст, мы увидим эту мысль о том, что человек создан Богом по образу и подобию Божьему. Человек – это творение Божье, причем финальное, лучшее творение Божье. А давайте теперь задумаемся на тот счет, что человек творение Божье и человек лучшее творение Господа, каким же образом может быть он несовершенным по сравнению с миром небесным? Если человек – лучшее творение Господа, но в нем уже нечто божественное растворено, он сам по себе несет печать божественного замысла. И отсюда новые отношения человека и Бога – отношения очень сложные, отношения, которые сначала воспринимались, как гармоничные, потом развивались, например, в поэзии Микеланджело они уже превращаются в сложнейшую диалектику – кто я на самом деле в этом мире.

И в этом плане знаменитая фреска Микеланджело в Сикстинской капелле – «Сотворение Адама», когда Бог как бы свои силы, там символически эта преемственность дана, Бог свои силы какие-то передает человеку, что-то свое божественное передает человеку и человек не менее прекрасен, чем Бог. Это как раз символ эпохи Возрождения. Человек – титан, это видно и на той самой фреске Микеланджело, это видно и в литературе Возрождения. Человек титан, человек, который очень многое может, человек, который осознает свое исключительное место на этой земле. Такого человека на излете Возрождения мы видим в трагедиях Шекспира – человек, который может бросить вызов ходу вещей. Также бросает вызов ходу вещей, своему времени, своему миру и Дон Кихот. И Дон Кихот в этом плане ренессансный герой, который дерзнул – это великое дерзание, поставить свою волю, поставить свою мечту и свою веру против всего окружающего мира.

Но это только одна сторона вопроса. другая сторона вопроса – это то, что в книге «Дон Кихот» обобщены литературные традиции эпохи Ренессанса. Литературная традиция рыцарского романа восходит конечно к средневековью, но вместе с тем очень важно отметить, что средневековых рыцарских романов Мигель де Сервантес скорее всего не читал. Тогда отношения с литературой были другие, традиции были другие и литература достаточно быстро выходила из круга чтения, выходила из обихода, забывалась, терялась, не переиздавалась. Старую литературу сменяли новейшие литературные произведения, новейшие тексты. Для средних веков появление рыцарского романа стало символическим, можно сказать образным воплощением идеалов эпохи. Не случайно в рыцарском романе средневековом появляется образ Грааля, который связан на каком-то духовном мистическом уровне с реальностью рыцарских походов, то есть путешествия к некой мистической цели. Не случайно появляется сюжет о Тристане и Изольде, или Ланселоте и Дженевре, этот сюжет об адюльтере, это действительно отражение реальности идеала куртуазной любви, характерного для той самой эпохи XII века. Эти романы действительно выражали идеалы своей эпохи. Романы, которые появляются в Испании, Португалии в XVI веке – знаменитый «Амадис Гальский» про этот роман не раз говорит Мигель де Сервантес в своем романе «Дон Кихот», эти романы уже пишутся, исходя из совершенно других эстетических воззрений, совершенно другие эстетические представления характерны для авторов. Это романы скорее сказочные, это приятное времяпрепровождение. Это авантюрные повествования, которые должны не то чтобы внедрить идеал в жизнь людей XVI века, но развлечь их. Отсюда гипертрофированное изображение различных чудес, многочисленные великаны, колдуны, с которыми сражаются главные герои. Отсюда смена фокуса при изображении идеальной любви.

Ведь в средневековом романе не было никакой идеальной любви. Средневековый роман – это открытие куртуазной любви, которая есть система ухаживаний для того, чтобы приблизиться к своему объекту воздыханий и в конце концов, в финале, в итоге, получить нечто плотское, а вовсе не идеальное. Для романов XVI века, дла «Амадиса Гальского», для «Тиранта Белого», для других книг – это любовь, скорее идеальная, скорее такая любовь, которой не существует на самом деле в жизни. И вообще автор пишет скорее о том, чего в жизни не существует.

Другая традиция испанского романа, на которую явно обращает внимание Мигель де Сервантес – это традиция плутовского романа – романа о плуте, хитреце, который уходит когда-то из своего селения и дальше следует череда событий, череда его плутовских проделок, которые в итоге приводят его либо к краху, либо к обретению какого-то положения в этой жизни. Конечно же в образе Санчо Панса отражается эта традиция испанского плутовского романа, известная, например, по такому анонимному роману середины XVI века, как «Жизнь Ласарильо с берегов Тормеса».

И третья традиция испанского, и не только испанского романа, которая тоже по-своему отражена в «Дон Кихоте» – это традиция пасторального романа – романа об идеальных пастухах, пастушках, которые пасут таких идеальных овечек и козочек. Это традиция восходит к античности, к поэзии античности и характеризует идеальное представление городских жителей о сельской жизни на лоне природы. Все это сложным образом соединяется в романе «Дон Кихот» и таким образом роман Сервантеса выглядит, как обобщение литературных традиций эпохи Возрождения.

Последнее о чем здесь стоит упомянуть – это итальянская традиция шутливых рыцарских поэм, к которой, например, принадлежит произведение неоднократно упоминаемое в романе «Дон Кихот» – это «Неистовый Орландо», или как у нас принято переводить это название – «Неистовый Роланд» Лудовико Ариосто о рыцаре, который потерял разум, когда узнал, что его возлюбленная китайская царевна Анджелика не верна ему и стал буйно помешанным – бегал по лесам, питался сырой медвежатиной, убивал всех на своем пути и в итоге его друзьям пришлось предпринять достаточно сложное путешествие на гиппогрифе на луну, чтобы найти там склянку с его разумом. Когда в романе «Дон Кихот» выбирает чему подражать – спокойной меланхолии Амадиса Гальского, или буйному помешательству неистового Орландо – это как раз отражение двух разных традиций поздней рыцарской литературы в романе. Те традиции, против которых, вроде бы и заточен роман Сервантеса «Дон Кихот». Правда, во время чтения мы постепенно начинаем понимать, что роман «Дон Кихот» на самом деле гораздо шире, гораздо выше тех традиций, которые он пытается высмеивать. Он выходит на какой-то совершенно иной уровень обобщений, он говорит не только о традиции рыцарских романов, он подспудно говорит о ренессансной культуре вообще.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

 

“Дон Кихот” — путеводитель по культуре Возрождения

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

В 1920-е годы внутри большевистской партии происходит очень серьезная, очень острая борьба за власть и влияние. Во многом эта борьба была связана не только с именно борьбой за власть, это также касалось выбора экономического развития страны и касалось судьбы в целом большевистского движения.

Как известно, среди преемников Владимира Ильича Ленина, который считался неоспоримым лидером большевистской партии, было несколько человек. Сам Владимир Ильич, насколько известно, более всего благоволил к Зиновьеву, которого он считал наиболее ярым сторонником мировой революции и с которым у него сохранялись наиболее теплые отношения. Однако Зиновьев ни сам не высказывал каких-то властных полномочий, ни вызывал такого же авторитета среди однопартийцев.

К 1922-1923 года внутри большевистской партии формируется два основных центра. Первый центр – это Иосиф Сталин, который становится генеральным секретарем партии и благодаря этой чисто бюрократической должности фактически полностью занимается кадровой политикой и подбирает кадры, которые ему были лояльны. И Лев Троцкий, который возглавлял Реввоенсовет республики, считался, в определенной степени заслуженно, строителем вооруженных сил Красной армии и который опять-таки считался теоретиком и ярым сторонником мировой революции. И между этими двумя центрами разумеется впоследствии формируется две группы основные, борьбы внутри большевистской партии.

Очень интересно, что в 1922 году Ленин пишет знаменитое письмо к съезду, где дает очень нелестные характеристики обоим. И самая нелестная характеристика выпадает на Сталина, где он пишет, что Сталин слишком груб и этот недостаток, вполне терпимый, в среде и общениях между нами коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от товарища Сталина только одним – да, это тем, что он более терпим, более лоялен и более вежлив. И так далее… Сталин, когда опубликовали это письмо, а прочитала его Надежда Крупская уже в тот самый момент, когда Ленин находился при смерти, и это вызвало конечно бурную дискуссию. Сам Сталин сработал тогда очень четко, он предложил покинуть пост генерального секретаря, но вместо этого, так как больший кворум на пленуме составляли его сторонники, то ему удалось выйти из этого. Более того, Зиновьев и Каменев, как двое таких в принципе противника Сталина внутрипартийных, после смерти Ленина посчитали, что Троцкий им будет гораздо более опасен. Это сформировало внутреннюю коалицию Сталина, Зиновьева и Каменева, в результате которой Троцкий был лишен поста председателя Реввоенсовета республики – наиболее влиятельного поста, который он занимал.

Однако же в течение следующего года Зиновьев и Каменев во многом одумались, скажем так, от своего этого поступка. Что привело к появлению так называемой новой оппозиции 1925 года на XV съезде РКПБ, тот самый съезд, который переименовал РКП(б) в ВКП(б). На этом съезде было уже поздно, потому что большая часть большевиков, приехавших на съезд, они конечно же были сторонниками Иосифа Сталина. Здесь огромную роль сыграло то, что Сталин сумел выйти на союз с очередным своим будущим врагом – Николаем Бухариным. И благодаря Николаю Бухарину в ЦК были введены другие сторонники Сталина, те самые люди, которые с ним уже не расстанутся вплоть до его смерти, до 1953 года – это Молотов и Ворошилов – два его основных таких боевых слона, если так можно выразиться. Это привело к очередному поражению Троцкого.

Последняя попытка – это так называемая объединенная оппозиция, закончилась она тем же год спустя в 1926 году и последним, практически таким уже криком отчаяния Каменев, Зиновьев, Троцкий выступили уже на людях, в публичном пространстве, как бы сейчас сказали – это была демонстрация на Красной площади, посвященная 10-летию Октября с альтернативными, в отличие от Сталина, лозунгами. Эта демонстрация была разогнана, Зиновьева и Каменева исключили из партии, Троцкого тоже исключили из партии, но менее значимых участников демонстрации репрессировали, то есть сослали в лагеря. Среди них был, кстати, знаменитый русский писатель – Варлам Шаламов, тот самый, который известен тем, что впоследствии очень много писал о лагерной жизни. Зиновьев и Каменев в первый раз покаялись в 1928 году, и Сталин милостиво уступил им и дал возможность снова вступить в партию, а Троцкий же был тогда выслан, сначала в Среднюю Азию, а после этого выслан из страны. Он очень долгое время скитался, так как дипломатия Советского союза набирала силу. Предпоследней страной, которая его приняла Норвегия, после Норвегии он эмигрировал в Мексику и там, как известно, был в последствии убит Рамоном Меркадером. Рамон Меркадер отсидел в мексиканской тюрьме 20 лет и во время этого был награжден званием Героя Советского союза – это по личному распоряжению Иосифа Сталина. Таким образом к концу 1920-х годов – 1928-1929 год – это время формирования единоличной диктатуры Иосифа Сталина, время начала тоталитаризма.

От Ленина к Сталину: внутрипартийная борьба в 20-е годы

Тимофей Китнис, историк, богослов, руководитель паломнического культурно-просветительского центра ап. Фомы в Европе

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

 

Почитание святой главы Иоанна Крестителя – это древняя традиция, как восточных, так и западных христиан. В Евангелии самой личности Иоанна Крестителя уделяет Сам Господь особое внимание. Он говорит, что не было пророка выше его до Нового завета и в своей личности Иоанн Креститель действительно соединяет Ветхий и Новый завет. Он удостаивается высокой чести не только узнать и исповедовать Христа Мессию, но и такой момент, во время крещения, об этом отдельно в акафисте упоминается, ему посвященном, он дотрагивается главы Христа. Так как это формат Ветхого завета, по сути благословляет Бога, то есть человек благословляет Бога. Когда Иоанн Креститель погружает Спасителя в воды, помните, он же сначала пугается, говорит: «Мне надо от тебя креститься», – и Господь говорит: «Нет, так надо исполнить всякую правду». И дальше что происходит – человек благословляет Бога. Потому что только старший в духовном смысле мог крестить младшего, только старший мог благословить младшего. И вот мы видим действительно смирение, которое выходит даже за пределы формальной логики даже какой-то именно в этом акте крещения. И этого удостаивается непосредственно Иоанн Креститель.

Но это также и пророк, пророк, который обличал социальные язвы, именно за это обличение социальных язв он был казнен, казнен на пиру Ирода, когда у него был день рождения. Сам Ирод очевидно этого делать не планировал, но так получилось. Что такое большой праздник на востоке – это много вина, обязательно пляски, танцы. И дочь Ирода, вернее дочь Иродиады угодила Ироду, и он сказал, находясь в хмельном состоянии радостном, что все исполнит и она попросила главу Иоанна Предтечи. Ирод опечалился, но ради клятвы, клятву сдержал. Он отдал приказ казнить Иоанна Крестителя и главу, согласно преданию, отдал Иродиаде и та, находясь… это уже описывает Иероним Стридонский, находясь в такой одержимой ярости, пронзила главу ненавистного ей пророка, потому что прежде всего он ее обличал, кинжалом и закопала в нечистом месте. Глава была закопана Иродиадой в таком месте, о котором она знала, косвенное свидетельство о Евангелии, потому что там описано, когда Христос начинает творить чудеса, то царь Ирод спрашивает… вернее Царь Ирод говорит, что это Иоанн Креститель, который восстал из мертвых, то есть они с Иродиадой видимо прослышав про чудеса, совестью обличаемые, открыли место и там главы не обнаружили. Потому что согласно опять же преданию, служанка эту главу перезахоронила, потому что в любом случае – это было конечно глумление над телом, которое счастья этому дому явно не принесло бы.

Глава в первый раз была обретена уже в IV веке, потом второй раз, так как те, кто ее обрели, оказались недостойными, очень интересный момент, что святой реально живет и подчас распоряжается своим телом после смерти, об этом в истории об Иоанне Крестителе рассказывается. Для нас интересен тот момент, когда главу переносят в 850 году в Константинополь. Дело в том, что во время иконоборческого кризиса очень многим мощам угрожала опасность и некоторые мощи были даже утеряны и иконоборцами уничтожены. Как раз для того, чтобы этого не произошло, главу прятали на окраинах империи – это территории нынешней Абхазии в городе Команы. По особому чудесному внушению эта глава в 850 году, уже в период торжества иконопочитания, а значит и почитания мощей, была возвращена в Константинополь. После этого, это уже известная святыня, которая обитает в Константинополе до 1204 года. А там опять же происходит в 1204 году печально известный четвертый крестовый поход и вместе с армией крестоносцев в город входят не только военные, но и их сопровождали священники. Каноник церкви из Пикардии Валлон де Сартон обнаруживает, как он сам описывал, в развалинах храма эту святыню, ее просто видимо не заметили. Причем он сразу пишет, что это была только часть главы Иоанна Крестителя, то есть ее лицевая часть, нижней части не было, и затылочной части не было – это была лицевая часть главы Иоанна Крестителя, которая содержалась на специальном серебряном блюде и там по-гречески было написано, что это за святыня. В 1206 году, так как сам каноник видимо нуждался в деньгах, он продает серебряное блюдо, но саму святыню привозит в свой родной Амьен, где ее торжественно встречает весь город, во главе с епископом.

Надо сказать, что один из шедевров готического искусства, знаменитый Амьенский собор – великолепный Амьенский собор построен именно как некое достойное обрамление, как некий драгоценный ларец, драгоценный ковчег для сохранения этой главы святого Иоанна Крестителя. Она конечно становится одной из самых главных святынь не только севера Франции, но и Западной Европы. К ней совершают паломничества, была такая традиция у этой главы заключали мирные договора даже короли, то есть была такая традиция мириться, приносить клятвы мира у главы Иоанна Крестителя. От нее было множество чудес, в том числе и чудес, которые наблюдал весь город. Знание о том, что глава святого Иоанна Крестителя находится в граде Амьене упоминается и в наших источниках – это святитель Дмитрий Ростовский, который как раз заканчивает свою историю обретения мощей святого Иоанна Крестителя тем, что она в настоящий момент, как пишет он, находится в стране Франков в граде Амьене.

До французской революции эта святыня находилась в Амьене, был сделан драгоценный ковчег, усыпанный великолепными драгоценными камнями для этой святыни. Во время французской революции по требованию конвента революционного, во-первых, естественно забрали золотое блюдо с драгоценными камнями, но главу отдали приказание мэру города похоронить в неизвестном месте, говоря проще – уничтожить. И тут надо отдать должное мужеству этого человека, он не выполнил приказ конвента, за который мог бы поплатиться жизнью. Он два года с риском для жизни сохранял главу сначала у себя, а потом передал ее в надежные руки непосредственно аббату храма.

В 1958 году по настоянию настоятеля собора была создана комиссия, которая исследовала эту часть главы. А там как получилось, дело в том, что в Вердене обнаружили, как думали, нижнюю часть, челюсть непосредственно от главы Иоанна Крестителя и тогда была создана комиссия по настоянию настоятеля собора. Часть исследований проходило в Амьене, завершены они были в Париже. Очень серьезные патологоанатомы в ней участвовали. И тут как раз тот пример, почему святыни нужно исследовать. Естественно благочестиво, естественно с соблюдением всех норм безопасности, потому что, к примеру, подтвердилось, что нижняя часть, которая находилась в Вердене, она явно относится к средним векам, а та часть, которая находится в Амьене, которая была привезена из Константинополя, она датируется скорее всего I веком после Рождества Христова.

Сам факт исследования лицевой части головы и сопоставления с нижней частью, которая была обнаружена в Вердене, подтверждает ту мысль, что святыни надо исследовать, естественно очень благочестиво, с соблюдением всех норм безопасности для святынь, потому что подтвердилось, что нижняя часть головы явно относится к средним векам, она очень молодая по сравнению с той лицевой частью, которая была привезена из Константинополя. А сама та глава, которая находится непосредственно в Амьене, она, во-первых, датируется скорее всего I веком после Рождества Христова, очень древняя. Она принадлежит человеку, возраст которого можно смело определить между 25 и 40 годами, более того, над левой бровью находится тот шрам, о котором упоминал Иероним Стридонский, от кинжала, причем определили скорее всего, что форма самого кинжала соответствует палестинским кинжалам, которые тогда были в Израиле и в принципе комиссия делает такой вывод, что не найдено ни одного факта, который бы противоречил тому утверждению, что это могла быть глава Иоанна Крестителя.

То есть в целом, безусловно можно сказать, что все факты, которые были, все результаты, они косвенны, но не было найдено ни одного факта, который бы утверждал обратное и конечно это исследование, которое было проведено – это совершенно новый этап для жизни этой святыни, она с тех самых пор все большее и большее количество паломников к себе привлекает. Начиная с 1990-х годов у главы Иоанна Крестителя совершаются не только католические мессы, но и в дни почитания совершаются православные литургии.

Глава Иоанна Крестителя в Амьене