История

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Духовенство, как сословие. Одной из важнейших особенностей общественного устройства имперского периода, особенно первой его половины, являлось сословное устройство российского общества. Что такое сословие? Это такое социальное устройство, где социальный статус и занятия человека передаются по наследству. Именно наследованием человека обусловливается положение человека, род его занятий и так далее. Материальное его положение в данном случае не играет существенной роли, поскольку мы вполне можем себе представить богатого зажиточного крестьянина, или горожанина, купца и бедного дворянина. Но от этого, от их личного благосостояния ни в коей мере не будет изменен их социальный статус – дворянин останется дворянином, а купец останется купцом, и он не сможет поступить на государственную службу, или военную службу, а должен будет заниматься своей торговой деятельностью.

Одним из наиболее завершенных по своему оформлению сословий в рамках имперского периода было собственно духовное сословие. При этом пойти по стопам своих отцов дети священников, дьяконов, церковнослужителей могли и раньше, более того, для епископов дети духовенства и в XVI, и в XVII веках были предпочтительными кандидатами на занятие церковных должностей, потому что как правило они были более грамотны, чем остальные прихожане и знали прекрасно церковную службу. Но тогда наследование не было единственным путем рекрутирования людей в священство. Например, самым ярким примером такого «социального лифта», который предоставляла Церковь в досинодальный период является судьба патриарха Никона. Он в миру Никита Минов был крестьянским сыном, сбежал от мачехи в монастырь, там выучился грамоте, церковному пению и уставу. Потом вернулся в свою деревню, где был избран прихожанами на должность приходского священника, а впоследствии после смерти детей и ухода в монастырь его жены, он поднялся по иерархической лестнице до всероссийского патриарха.

В синодальный же период правительство прикладывает усилия для того, чтобы закрыть духовное сословие для входа и для выхода. Для чего это делается? Прежде всего по двум причинам. Первая причина своего рода фискальная – правительство не заинтересовано в том, чтобы люди, поданные из податных сословий, из крестьян, из посадских людей переходили в духовное сословие, которое не облагается налогами – это, с одной стороны. А с другой стороны, правительство пытается повысить образовательный уровень детей священнослужителей, что кажется проще делать в рамках замкнутого сословия.

Очень важным элементом было формирование в начале XIX века системы духовного образования через которую стали проходить уже все дети духовенства и это было одним из важнейших элементов формирования духовного сословия в России. Уже в первой половине XIX века мы видим, что духовное сословие вполне сформировалось. Не хватает ему с точки зрения классической теории сословий, пожалуй, только одного – органов сословного самоуправления. И вот, как ни парадоксально в 1860-е годы, когда великие реформы ставят одной из своих задач демонтаж сословного строя в рамках Российской империи и на это были направлены судебная реформа, военная реформа. Так вот, как ни странно, именно в этот период духовенство получает органы сословного самоуправления в виде благочиннических съездов и епархиальных съездов, что естественно ведет к продолжающейся консолидации духовного сословия.

Оформление духовного сословия в четко наследуемую институцию, приводит безусловно к последовательному отчуждению духовенства и его паствы, как образованного общества, как дворян, которые смотрят на духовенство с определенной дистанцией, с определенной насмешкой, так и по отношению к крестьянам. Крестьяне также все больше ощущают дистанцию между собой и духовенством, замкнутым в определенные сословные рамки.

Духовенство как сословие

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В 1808 году была проведена одна из важнейших реформ в истории русской Церкви, которая создала новую и принесшую замечательные плоды систему духовного образования и духовной науки. Но одновременно с этой реформой, вернее в рамках этой реформы в очень жесткие условия была поставлена самая массовая структура церковного организма – православный приход.

Вот это одна из таких интересных деталей всей истории синодального периода. Высота достижений в церковном, или государственном строительстве идет бок о бок с достаточно неоднозначными решениями, которые порождают долголетние кризисные явления.

Как была связана реформа духовных училищ с реформой православного прихода? Дело в том, что, выстраивая трехступенчатую систему духовного образования из духовных академий, семинарий и духовных училищ, государство не собиралось эту систему финансировать. Взять средства на обучение духовенства предполагали из приходской казны, а для этого собственно деньги, сбережения приходов нужно было изъять и в последующем изымать их ежегодно. Поэтому в контексте реформы духовного образования была предпринята и реформа приходской экономики.

В 1808 году издается особый документ – инструкция церковным старостам, которая четко регламентирует обязанности этой должности. Вообще церковные старосты существовали и раньше, и до синодального периода, и в XVI-XVII веках. Это были выборные прихожан, которые отвечали за церковное хозяйство. Но теперь, хотя прихожане по-прежнему обязаны избирать церковного старосту, сам староста оказывается зависим прежде всего от епархиальной власти и от клира. Он обязан собирать средства церквей, прежде всего свечной сбор, а это главная статья дохода приходской церкви и целиком передавать свечной сбор на нужды духовных учебных заведений, передавать его в епархию. Клир при этом обязан тщательно следить за действиями старосты, чтобы староста что-то не утаил и передавал свечной сбор в полном объеме.

Таким образом фактически формируется новое обязательство церковного старосты, в корне отличное от тех прежних обязательств его, как хозяйственного представителя приходской общины. Фактически речь идет о том, что приход, община отлучается от собственного церковного хозяйства, которое формируется на пожертвования прихожан. Теперь староста, подчиненный клиру, и соответственно клир, подчиненный епархиальному начальству, полностью контролируют эти финансовые потоки.

Реформа эта имела далеко идущие последствия. Прежде всего, она привела к заметному и очень быстрому отчуждению между прихожанами и приходским духовенством. Духовенство было заинтересовано в этих средствах, поскольку именно его дети обучались в новых реформированных учебных заведениях, а прихожане смотрели на это, как на изъятие своих собственных пожертвований из кассы приходской церкви, причем на изъятие в пользу сословных духовных учреждений, в пользу собственно духовного сословия – священников.

Параллельно развивается и такая ситуация, как теневая экономика, поскольку, особенно по началу, старосты ведь не сразу превратились в поверенных клира и епархиальной власти, они прежде всего были поверенными прихожан и поэтому они пытались утаить какую-то часть свечных денег, не отдавать их в пользу епархиального начальства. Развивается теневая экономика, которая конечно уже на следующем этапе ведет к масштабным финансовым злоупотреблениям, или, как выражались современники уже в 1860-е годы, к узаконенному святотатству.

Закрепощение прихода

Татьяна Черникова, доктор исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Теперь мы переносимся во Владимиро-Суздальскую землю. Где-то после 1132 года древняя Киевская держава распалась, появилось двенадцать самостоятельных государств, и одним из самых сильных русских княжеств было Великое Ростово-Суздальское, а потом Владимиро-Суздальское княжество. Название меняется в связи с тем, что происходит перенос столицы, которая сначала находилась в стольном Ростове, потом, при Юрии Долгоруком, в Суздале, а при его сыне Андрее Боголюбском переехала уже во Владимир.

С Андреем Боголюбским связано очень большое церковное строительство и обретение этой землей своих святынь, которые были важны не только для русских людей, но и вообще для всех православных христиан, включая и византийцев. Поэтому рассказ об иконах этой земли надо обязательно начинать с обретения иконы Владимирской Богоматери. Весьма почитаемой иконы, ныне находящейся в особой церкви при Третьяковской галерее.

Вообще, в момент своего написания Владимирской Богоматерью икона не была. Это была икона столичного – константинопольского византийского письма, написанная, может быть, в конце XI – начале XII века. Тип ее – «Умиление»: Богоматерь держит на правой руке Младенца Иисуса, и они соприкасаются друг друга щеками – это очень любимый в православии тип иконы. Собственно от живописи конца XI – начала XII века сохранились только лики Богоматери и Самого Младенца Христа. И здесь надо опять обратить внимание на особенность средневековых икон: лицо Младенца Христа всегда изображалось, как у взрослого человека. Потому что этим как раз пытались подчеркнуть вечность Христа, Его не только человеческую, но и Божественную природу. И на этой иконе все это прекрасно видно.

Каким образом эта замечательная икона попала во Владимиро-Суздальскую землю и стала ее покровительницей, а потом, поскольку есть прямая преемственность от Владимиро-Суздальского княжества, и Московского, и затем России, возникшей как единое Московское государство во времена Ивана III в конце XV века.

Когда Юрий Долгорукий, осуществив свою мечту, стал великим князем Киевским, он хотел держать при себе и своего второго любимого сына Андрея Боголюбского, потому что он был превосходным воеводой и храбрым воином. Но Андрею на юге не нравилось, и он, откликнувшись на зов суздальских бояр, решил бежать от отца в свою землю. Но его земля – Ростово-Суздальское княжество – не имела покровительства в лице какой-то святыни. В то время как в Киеве были уже знаменитые храмы – Киевская София, Златоверхий Михайловский собор, в Новгороде тоже была София, а здесь ничего не было. Поэтому, желая поднять престиж своего государства, Андрей Боголюбский решил привезти в подарок своей земле икону из Вышгорода – эту Константинопольскую Богоматерь.

По легенде, возок, в котором ехала икона, остановился, не доезжая до Суздаля, недалеко от города от Владимира, в чистом поле. И сколько коней не понукали, дальше они не двигались. И заночевавшему в чистом поле Андрею снится сон, в котором ему является Сама Богородица и говорит, что Она хочет, чтобы эта икона осталась в городе Владимире, только князь должен пообещать построить для нее дом, то есть собор. Вторым пожеланием Богородицы было, чтобы, поскольку Она полюбила это место, здесь стоял храм, для которого была бы написана икона, изображающая тот Ее облик, в котором Она явилась князю.

И, по летописной легенде, Андрей Боголюбский осуществляет оба эти поручения Богородицы. Он строит знаменитый собор Успения Богородицы (Успенский) во Владимире и приносит в него Константинопольскую икону, отсюда она и получает название Владимирской иконы Божьей Матери. А уже русский иконописец пишет образ Богородицы Боголюбской, как Она явилась в видении князя. И на месте ночной стоянки князя возникает княжеская резиденция – город Боголюбово. Там был построен собор, в котором и хранилась эта вторая икона.

Боголюбский собор до нас не дошел, но мы прекрасно знаем, как он выглядел, потому что у него был двойник – знаменитый собор, стоящий в чистом поле – храм Покрова на Нерли, поминальный памятник погибшему в болгарском походе сыну Андрея Боголюбского. И точно такое же храм был домом иконы Боголюбской.

Также предполагают, что из Новгорода или, может быть, из Владимиро-Суздальской земли в Москву попала икона «Спас Златые власы». Это икона XII – начала XIII века, очень оригинальная по форме своего исполнения, хотя не очень хорошо сохранилась оригинальная живопись этого периода. Но это икона, видимо, созданная тоже русским мастером, потому что в ней виден существенный отход от византийских особенностей. Во-первых, златые власа, сделанные сусальным золотом, а во-вторых, крест, который чаще всего помещают в нимбе вокруг главы Иисуса, и сам нимб олицетворяет это неземное свечение, исходящее от Иисуса, Богоматери или святых, здесь изображен без нимба, но украшен своеобразными золотыми круглыми медальонами – дробницами, через которые русский мастер пытался передать неземной Фаворский свет, исходящий от Иисуса.

Среди интересных икон Суздальской земли, хранящихся в настоящий момент в Москве, есть икона с тремя персонажами. Посередине находится Спас Эммануил – это особое изображение Христа в возрасте подростка. Вообще о жизни Христа в детстве известно очень мало, хотя существуют неканонические Евангелия, описывающие детство Христа. Но из канонических Евангелий мы знаем только один эпизод из Его детства: когда семья приехала в Иерусалим, и отрок Иисус потерялся, Его искали и нашли в храме Давида, где Он сидел в окружении старцев и знатоков Ветхого Завета и учительствовал. И на вопрос родителей: «Мы тебя искали, где же ты был?» – Иисус-подросток ответил: «Не надо было Меня искать. Ясно, где я был – в Доме Отца Своего, то есть в храме». Слово «Эммануил» переводится как «С нами Бог». А по обеим сторонам от Иисуса находятся два ангела, которые смотрят на него. Образ Спас Эммануил производит, конечно, очень сильное впечатление.

Еще очень знаменитая икона, о которой стоит обязательно рассказать – Ярославская Оранта. Это гигантская по размеру доска, на которой написана икона, выполненная, видимо, русским мастером-иконописцем, имя которого известно. Потому что мы знаем в свое время в Киево-Печерском монастыре, в недошедшем до нас Успенском соборе была школа, в которой византийские мастера учили русских иконописцев, и знаменитыми ее иконописцами были Алимпием и Григорий. Ряд исследователей связывает Ярославскую Оранту именно с рукой этого Алимпия. Дело в том, что тут как бы совмещены два типа, присущие византийским иконам: Оранта, то есть Богоматерь, молящаяся с поднятыми руками, и в то же время Богоматерь Знамение, потому что в круглом медальоне на груди Богоматери находится изображение Иисуса Христа.

Многие искусствоведы, в том числе знаменитый искусствовед Александр Иванович Анисимов, дав ей название Оранты, под которым она и вошла во многие учебники и книги, ошибся: надо классифицировать ее как икону Знамение. Но все дело в том, что здесь действительно не свойственное византийским образцам совмещение двух типов икон. И поскольку в самой ярославской школе живописи в общем-то нет аналогов тому, как написана эта икона, предполагают, что в Ярославль она попала уже в XVIII веке, когда сюда из Ростова была перенесена митрополичья кафедра. А до этого она находилась в ростовском храме Успения Богоматери, для которого и была написана Алимпием.

И последнее, о чем надо сказать – это еще одна знаменитая икона «Дмитрий Солунский», связанная с построением второго владимирского собора – Дмитровского. Построен он был при князе Всеволоде Большое Гнездо, носившем в крещении имя Дмитрий. Эту икону в Византии, городе Дмитрове – болгарской части христианского мира Всеволод Большое Гнездо, в крещении Дмитрий, заказал специально для этого собора. Некоторые историки даже предполагают, что отдельные личные черты Всеволода Большое Гнездо отражены в этой иконе его Небесного Покровителя. И очень необычна поза, в которой изображен Дмитрий Солунский из Дмитровского владимирского собора. Во-первых, он сидит на престоле, а обычно стоит. Во-вторых, он убирает меч в ножны. Поскольку меч был символом княжеского достоинства, то он словно благословляет им князь великого владимирского князя Всеволода Большое Гнездо. И этот образ тоже очень значим для владимиро-суздальской живописи.

Владимиро-Суздальская иконопись

Анастасия Занегина, специалист по кельтскому искусству

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Середина VII–начало IX века – это особый период в развитии кельтского искусства – иллюминирование рукописей. Это процесс украшения рукописей цветными миниатюрами и орнаментами в Средние века. К этому периоду кельтского художественного искусства относится создание такие шедевров, как книга из Дарроу и Келлская книга.

Вообще, рукописи этого периода распадаются на два типа. Первый тип – это Евангелие, хранившееся на алтаре, а второй тип – это маленькие переносные книжечки, которые всегда находились под рукой.

Самая поразительная древняя иллюминированная, созданная в середине VII века – это небольшое Евангелие, которое называется книга из Дарроу. Самая замечательная черта этой книги – страницы, на которых изображены символы четырех евангелистов. Создатель книги намеренно избегал реализма в изображении людей. В результате рисунки стали напоминать изображения святых на иконах. Орнамент рукописи традиционный – линейный спиральный. Витиеватые украшения ковровых страниц (ковровая страница – это левая страница, лежащая перед началом текста) книги из Дарроу содержат более древние ленточные узоры, которые можно встретить на древних кельтских крестах.

Самым знаменитым кельтским сокровищем является Келлская книга, датируемая началом IX века. Существует несколько версий происхождения Келлской книги. Согласно главной из них, она была создана в скриптории монастыря святого Колумбы на острове Айона, а затем перевезена в Ирландию, в Келлский монастырь. Монастырь Келлс нередко подвергался норманнским набегам, но Келлской книге удалось чудом уцелеть. А с середины XVII века Келлская книга хранится в Дублине, в Тринити колледже.

Книга Келлс довольно объемна, состоит из толстых пергаментных страниц. Келлская книга включает четыре Евангелия. Сохранился текст предисловия, а также полный текст Евангелий от Марка, Матфея, Луки, а текст Евангелия от Иоанна, к сожалению, сохранился не полностью. Вступительная часть Келлской книги предварялась изображением Богородицы с Младенцем.

Далее каждое Евангелие имело определенное построение. Оно начиналось со страницы с тетраморфом – символами четырех Евангелистов: Матфей в виде ангела, Марк в образе льва, Лука в виде тельца, Иоанн в образе орла. Далее следовала пустая страница, после шел портрет евангелиста. Далее первая текстовая страница Евангелия, которая всегда была испещрена узорами. Особенно обильно были украшены первые слова каждого Евангелия. Так что среди этих узоров было сложно заметить сами слова. Некоторые средневековые авторы отмечали, что Келлская книга обладает такой красотой, что, скорее, ее создал ангел, чем человек.

Ученые полагают, что Келлская книга была создана несколькими иллюстраторами. Был проведен анализ особенностей манускрипта, при котором были выявлены стилевые особенности каждого из мастеров. Один из создателей мог работать в настоящей микроскопической технике: он украшал страницы мельчайшими деталями. Хороший тому пример – это страница с изображением Христа, над плечами которого располагаются павлины. Сделать это без какого-либо увеличительного стекла было бы практически невозможно. На других иллюстрациях мы тоже можем наблюдать это поистине ювелирное искусство. Например, оформление инициалов или страница с началом Евангелия от Иоанна.

Второй безымянный художник был родом либо из Ирландии, либо из Шотландии. Его стиль более лаконичный, более точный и изящный. Большое значение он придавал форме. В цветовом отношении он был довольно холоден: использовал синий, зеленый, черный цвета.

Третий мастер отличался от своего кельтского коллеги. Скорее всего, он был южанин, возможно, итальянец или даже араб. Здесь налицо пышность и узорчатость стиля. В его цветовой палитре преобладают теплые красные и коричневые оттенки. Он изображал сложные орнаментальные витиеватые композиции. И именно он автор самой известной страницы Келлской книги: монограммы имени Христа – легендарной ХР. Греческие буквы Х (хи) и Р (ро) – это аббревиатура имени Христа. В Келлской книге буква «ро» гораздо меньше «хи» и располагается под ней. Буквы полны различных спиральных и узловых орнаментов, среди них можно заметить изображения ангелов, животных и насекомых. Конечно же, Келлская книга – это предмет для длительного созерцания.

Келлская книга невероятно разнообразна. Здесь мы встретим не только символы евангелистов, но и вкрапления в латинский текст слов на иврите. Изображения фигур здесь гораздо более реалистичны, чем в книге из Дарроу. Все говорит о широком кругозоре создателей Келлской книги. Здесь мы можем заметить черты византийского иконописного стиля или черты коптской традиции. Украшены не только начальные страницы каждого Евангелия. Каждая страница Келлской книги пышно декорирована, и что интересно, ни одно из изображений, ни один узор книги не повторяется.

Келлская книга – это верх развития западной традиции создания манускрипта и настоящее сокровище.

Келлская книга

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Когда Церковь становится частью государственной структуры Римской империи, а христианство – официальной идеологией Римской империи, становится очевидно, что любые нестроения в теле Церкви серьезно отражаются на жизни самой империи. По сути, те споры и конфликты, которые возникали по догматическим, иерархическим и организационным проблемам внутри Церкви, эхом отдавались по всей имперской структуре.

Что за нестроения и споры? Конечно же, это ереси и схизмы, то есть расколы. Не надо думать, что в ересях и схизмах проявляются исключительно догматические, то есть идейные и богословские споры. Это было далеко не так. Зачастую за идейными противоречиями крылись серьезные политические, социальные, экономические и даже этнические конфликты. Собственно, Церковь в IV, V и VI веках пережила множество расколов и потрясений.

Был, например, серьезный спор, связанные с возникновением ереси Новациана: еще в III веке ригористы, которые отделились от Церкви из-за ее «нечистоты». Потом в IV столетии появляются новые ригористы – донатисты и мелитиане. К донатистам примыкает довольно радикальная, демократическая, можно даже сказать, революционная группировка циркумцеллионов, которые под знаменами истинной христианизации борются за улучшение своих прав. Эта ересь существовала в Африке.

Кроме того, сохранялись различные гностические секты, например, валентиане, каиниты, монтанисты и так далее. Но все эти движения были или узко региональны либо откровенно маргинальны.

В Восточной Римской империи было по сути всего лишь три спора, которые всерьез потрясли само основание Церкви.

Первый из них – арианский спор, по сути, расколовший имперскую Церковь на две части и бушевавший без малого сто лет, а последствия его ощущались еще дольше.

Откуда происходит арианский спор? Арианский спор ведет свое начало из монархианских споров III столетия. Когда в христианство проникает значительное количество образованного элемента, начинается развитие догматики, то есть такие проблемы, как проблема Троицы, которая раньше поднималась не вполне в полной степени, начинает всерьез волновать умы христианских мыслителей. И появляются две идеи, которые по-разному понимают троичность Божества.

Еретик Савелий Птомалеидский учил, что Троица – это суть один Бог с тремя эйдосами, то есть с тремя личинами. Он меняет их, как маски меняются в греческом театре, и представляется человечеству то в одной, то в другой форме.

Прямо противоположную концепцию занимал еще один ересиарх Павел Самосатский – видный политический деятель второй половины III века. Он считал, что есть только один истинный Бог – Бог Отец. А Бог Сын и Бог Дух Святой – это не вполне божественные сущности. Павел был осужден Церковным собором, правда, скорее всего, больше по политическим соображениям, чем по теологическим. Его взгляды остались на востоке, прежде всего в Сирии, довольно влиятельными. Так, например, их воспринял знаменитый богослов конца III века – Лукиан Самосатский. И из школы Лукиана Самосатского вышли многие видные деятели христианской Церкви начала IV столетия, среди них был Арий.

Арий служил пресвитером в Александрийской Церкви. Это был человек, безусловно, яркий, талантливый, обладавший исключительной стройностью и логичностью ума. Арий был очень и очень популярен среди народных масс Александрии, и когда умирает Александрийский папа Ахилл, он видит Ария в качестве одного из своих возможных преемников.

Действительно, основная борьба за епископский престол разворачивается между Арием и еще одним кандидатом – Александром Александрийским. Побеждает Александр. Как потом писали симпатизировавшие Арию историки, Арий отвел свою кандидатуру в пользу конкурента. И дальше между ними случается конфликт. Конфликт возникает либо по причине нежелания Александра терпеть конкурента, либо по причине обиды Ария на Александра. Александр начинает пристально следить за богословскими построениями Ария и вскоре понимает, что они не вполне православные.

Что же думал Арий? Арий считал, что существует Бог Отец, одним из Его качеств является Его всесильность, то есть Он одновременно присутствует во всех формах, во всех временах и т.д. Бог Отец был всегда. Но был ли всегда Бог Сын? По этому поводу Арий серьезно сомневался. Ведь если Он совечен Отцу, значит, Он не был Сыном, так как Сын всегда появляется после Отца и никак иначе. Таким образом, Арий думал, что Сын появился после Отца, а, следовательно, Он был Отцом сотворен. То есть Сын, как и все прочие творения этого мира, имеет тварную природу. А Отец имеет принципиально другую природу – вечную и Божественную. По сути Арий отказывал Иисусу, второму лицу Троицы, в полной Божественности. За это уцепился Александр, который осудил догматические построения Ария. Случилось это в 318 году.

Арий бежал из Александрии и начал жаловаться на несправедливое гонение своим однокашникам по школе Лукиана Самосатского, которые были очень сильны на востоке. Среди них, например, были Евсевий Кесарийский – отец церковной историографии и Евсевий Никомедийский – епископ одного из столичных городов. В начале IV века Никомедия была одной из императорских резиденций.

Спор разгорался нешуточный, и когда император Константин завладел полной властью над империей, он столкнулся с этим спором лицом к лицу. Константин только-только пришел к идее сделать христианство, поддерживаемой властью религией, опереться на христианство. Для него принципиально важно было сохранение христианского единства и тут он видит, что сама Церковь оказывается расколотой. Поначалу он посылает и к Арию, и к Александру своего эмиссара Осия Кордубского с предложениями примириться. Говорит, что этот догматический спор лучше вообще не поднимать, лучше объединить Церковь и не терзаться по пустякам. Однако очень скоро Константин понимает, что это не пустяк, а очень серьезная проблема и решает созвать Первый Вселенский Собор в Никее в 325 году.

На Никейском Соборе большинство епископов осуждает учение Ария, не без влияния самого Константина, который был убежден, что учение Александра поддерживает больше епископов, чем учение Ария, который также силой своей власти давил на сторонников мятежного пресвитера. Принимается Символ веры, согласно которому Бог Сын признается Единосущным и Совечным Отцу. Арий и несколько его последователей отправляются в изгнание. Однако сразу после окончания Никейского собора, оказывается, что далеко не все восточные епископы готовы принять подобную формулировку. Слишком сильно новопринятый Символ веры отличался от традиций, которые уже сложились в той или иной епархии.

Против Никейского Символа поднимается широкая церковная оппозиция. Арианский концепт Божественности кажется более стройным, более логичным. Большинство епископов склоняется если не к тому, чтобы поддержать этот символ, то хотя бы к принятию более компромиссных формулировок. Например, к замене единосущия Бога Отца и Бога Сына на Их подобосущие. Мы видим, что уже в конце правления сам Константин начинает склоняться к этой довольно мощной на востоке церковной группировке. Смягчение формулировок Никейского собора кажется ему правильным выходом, для того чтобы объединить расколотую Церковь. Наиболее ревностные поборники Никейского символа, например, епископ Афанасий Александрийский отправляется им в ссылку. Сам Константин на смертном одре принимает крещение от одного из лидеров арианской партии – Евсевия Никомедийского.

Его сыновья придерживаются разных точек зрения на церковную политику. Так на западе император Констант является столпом никейства и поддерживает таких церковных лидеров, как Афанасий Александрийский. На востоке император Констанций, наоборот, поддерживает арианствующих или, по крайней мере, сторонников нейтральных формулировок. Это приводит к борьбе между двумя императорами, а в итоге, когда Констанций становится единоличным правителем римского мира, к торжеству полуарианского богословия. Собственно, в дальнейшем полуариане, их называли либо подобники – омии, либо подобосущники – омиуасиане. По сути, они господствовали в Восточной Церкви на протяжении всей первой половины IV столетия.

Никейцы – единосущники были слабые и разобщены внутренними дрязгами и склоками. Так, например, из общего тела Православной Церкви выделилась секта аполлинаристов и люцифериан. А в Антиохии никейцы устроили схизму между собой. В общем, никак не могли объединиться, чтобы сообща дать отпор арианствующим. Возможно, это объединение стало только в 70-е годы IV века, благодаря огромным трудам великих каппадокийцев – Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского. По сути, им удается соединить воедино расколотые ранее группы людей, признающих Никейский символ.

Арианство к этому времени ослабело, во многом это было связано с нашествием готских племен, которые также исповедовали арианство, теряет поддержку населения империи и на Втором Вселенском соборе было окончательно осуждено. Правда, оно не исчезло. Как было сказано выше, арианство распространялось среди варваров. Это было связано с тем, что первые проповедники к восточным германцам, готам были отправлены из Восточной Римской империи в период правления арианствующего императора Констанция Второго. Понятно, что они привили своей пастве тот Символ веры, в который они сами верили. Арианство становится национальной религией варварских народов, сначала готов, потом прочих германцев. И когда они населяют территории Западной Римской империи, они начинают поддерживать там свою особую арианскую церковь.

По сути, окончательно арианский спор был решен лишь с переходом варваров-лангобардов в никейство в VII столетии.

Ереси и расколы: арианские споры

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Церковь и великие реформы. Эпоха императора Александра II 1860-1870-х годов вошла в историю, как эпоха великих реформ, когда были проведены знаменитая реформа отмены крепостного права, знаменитая судебная реформа, военная реформа и другие. И в рамках эпохи великих реформ можно говорить и об особом направлении церковных преобразований.

Церковные реформы Александровского царствования шли в двух направлениях. Первое направление – это попытка ликвидировать сословную замкнутость духовенства, поскольку к этому моменту, к середине XIX столетия сословная замкнутость вполне осознается, как причина определенных кризисных явлений в отношениях клира и прихожан. С другой стороны, вторым моментом эпохи церковных преобразований этого периода была попытка решить вопрос о материальном обеспечении духовенства, потому что также было уже вполне ясно, что духовенство, которое питается только за счет платы за требы и каких-то приношений прихожан, влачит практически нищенское существование. Однако оба этих направления, в общем, не привели к желаемым результатам, реформы оказались очень неудачны.

Что касается сословных преобразований, то реформаторы, во-первых, сначала разрешили сыновьям духовенства поступать из семинарии в другие светские учебные заведения, что раньше было категорически запрещено. А в 1869 году и полностью сняли обязательность наследования священнических мест в отношении детей священнослужителей. То есть законодательно теперь не требовалось сыну идти по стопам отца. Вместе с тем никакого иного механизма рекрутирования духовенства в Российской империи создано не было. Создается впечатление, что реформаторы как бы считали, что они должны снять только ограничения, а дальше все сложится само собой, но так не произошло. И вплоть до начала XX столетия, вплоть до революции духовенство в основном сохраняло свой сословный облик. В священники, дьяконы и псаломщики по-прежнему шли дети священнослужителей. При том, что лучшие из студентов семинарии как раз уходили в светские учебные заведения. То есть в целом интеллектуальный уровень духовенства снижался в пореформенный период.

Другим направлений церковных преобразований великих реформ были попытки решить вопрос о материальном обеспечении духовенства. По началу в 1864 году правительство разрешило создавать прихожанам благотворительные организации – приходские попечительства, которые были призваны в том числе помогать священникам. При этом деятельность приходских попечительств была достаточно строго регламентирована, им разрешалось собирать деньги только на три статьи – помощь священникам, благоукрашение храма и просветительские нужды. Предполагалось, что именно на первую статью, на помощь священникам, прихожане начнут собирать деньги прежде всего. Но реформаторы ошиблись в своих ожиданиях, в своих расчетах. Прихожане, поскольку никак не была преодолена дистанция между паствой и сословным духовенством, прихожане собирали прежде всего деньги на благоукрашение храма, и только во вторую и в третью очередь что-то доставалось священнослужителям. Когда стало ясно, что организация попечительств не приводит к нужному искомому результату, правительство пошло по уже отработанному в эпоху Николая I пути, и решило укрупнить православные приходы, путем слияния нескольких в один. В великорусских 18 губерниях предполагалось таким образом упразднить около 2 000 приходов и отправить за штат 15 000 священно- и церковнослужителей. Предполагалось, что, если прихожан в приходе будет больше, соответственно платы за требы, которую они будут приносить, будет хватать священнику на его нужды. Однако эта реформа была ощутимым ударом по религиозности российского населения и привела только к крайнему раздражению прихожан, которые лишались своих собственно родовых церквей и к еще большему раздражению их в адрес духовенства, потому что именно духовенство прихожане вполне справедливо рассматривали, как причину такой кощунственной реформы. В результате она также эта реформа провалилась и уже в следующее царствование была отменена.

Но все попытки церковных преобразований 1860-1870- годов прекрасно показывают, что в политике государства по отношению к Церкви сохранялся тот самый принцип утилитаризма, который был заложен еще в систему государственной церковности Петром I – подход к Церкви и ее нуждам с точки зрения определенным образом понятых интересов самого государства.

Неудачные церковные реформы 1860–1870 гг.

Татьяна Черникова, доктор исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Большое собрание древнерусских икон, которые находятся и в Третьяковской галерее в Москве и в собрании икон Кремлевского Успенского собора, поступило из Новгорода.

С чем связано то, что в Новгороде сохранилось действительно очень большое количество икон, написанных на дереве? Наверное, только с тем, что это был город, не подвергшийся монгольскому разорению, поэтому здесь древние иконы имели возможность выжить. Наверное, их врагами были только время, жестокости кризиса, пожары, но все-таки это было не так страшно, как разорение города захватчиками.

Вообще, новгородская иконопись, и византийская, и позднее написанная уже русскими, учениками первых византийских мастеров, связана со строительством в Новгороде в середине XI века храма Святой Софии. Предполагают, что его строила та же команда, что строила и Софию Киевскую. Однако, в связи с удаленностью от Константинополя, Византии, привозить сюда материалы для мозаик, столь любимых византийцами, было невозможно. Поэтому София Новгородская была изначально украшена фресками и иконами. Именно некоторые иконы из Святой Софии середины XI века, слава Богу, дошли до нас и сохранились.

Причем, хотя иконы писали на месте греческие мастера, они сразу заложили традицию, которой не было в самой Византии. Они писали очень большие иконы. В Византии на дереве больших икон не писали, потому что монументальные произведения живописи были связаны с мозаиками и фресками. Но здесь у них просто не было такой возможности.

От этого первого, древнего украшения иконами Софийского собора в Новгороде до нас дошло две иконы: Спас Златая риза и изображение апостолов Петра и Павла. Первая находится в Успенском соборе Московского Кремля, вторая – на своей родине, в Новгородском музее.

Сохранность иконы Спас Златая риза, конечно, очень плохая. Фактически о том, что это икона середины XI века говорит только факт изучения ее искусствоведами и нахождение слоев краски, которые относятся к этому времени. В целом это живопись XVII века, но учитывая, что иконописцы-поновители старались воспроизвести точную копию того, что было сделано раньше, по этой иконе мы можем предположить, как она в принципе выглядела.

Вторая гигантская икона апостолов Павла и Петра сохранилась гораздо лучше (кстати, сохранился и ее древний оклад), и мы можем представить, как она выглядела в те времена, когда первые новгородские христиане входили в стены этого нового Софийского собора.

Так же предполагают, что из Новгорода к нам пришла двусторонняя икона в аскетическом стиле времен Македонской византийской династии IX – первой половины XI века, то есть это икона очень древняя. Это икона Богоматерь Одигитрия, Путеводительница. Это была выносная икона. Древняя Русь не знала знамен, а древнерусское войско, выходя в поход, в качестве знамени несла выносную икону, у которой было изображение на лицевой и оборотной стороне. Как раз Одигитрия – Богоматерь Путеводительница, Которая, показывая на Младенца Христа, как бы указывает христианам путь: к чему они должны стремиться, в рамках какого учения воспитывать себя.

Сохранилась икона очень плохо, но сохранилось ее поновление XIV века, что для иконописи очень древний период. Напомню, что XIV век – это расцвет русской иконописи, поэтому уже хорошо, что это дошло до нас. Оборотная сторона этой иконы представляет святого Георгия, который хорошо сохранился именно в своей первоначальной живописи середины XI века и тем самым является очень важным и древним памятником византийского и древнерусского искусства. Я сказала, что эта икона принесена из Новгорода, но, вообще-то, есть версия, что она попала в московский Успенский собор из Киева, то есть среди искусствоведов идет спор.

Следующий этап развития новгородской иконописи – это уже XII век и связан с Георгиевским собором Юрьева монастыря. Отсюда произошла знаменитая икона, изводы которой будут регулярно писаться на Руси, это икона «Устюжское Благовещение». Название происходит от того, что в Москву она попала именно из Устюга, а не из собора, для которого была написана.

На этой иконе есть моменты, характерные для такого типа икон: Сама Мария стоит и слушает сообщение, которое Ей принес Архангел Гавриил, а сверху на Нее падает луч, изображая схождение Святого Духа, и на самой груди Марии в круге, медальоне появляется изображение Христа – как бы олицетворение непорочного зачатия. А наверху, откуда исходит луч, изображение Христа или одновременно Бога Отца – это Ветхий денми: изображение Бога в образе старца с белыми волосами. И восходит это изображение не к Новому Завету, а к Ветхому. Как выглядит Бог, не знает никто. Но некоторым из пророков он являлся в каких-то образах, которые мог изобразить христианский художник. Есть видение пророка Даниила, в котором он видел Бога именно в образе энергичного, полного сил старца, одежды которого были белы и светились неземным светом, и волосы его были как белая волна, и летел он в огненном шаре (шар или овал – символ Вселенной). И поддерживали его в этом полете ангелы высшего статуса – престолы и силы, которые изображались так же в соответствии с тем, как их описал Даниил: огненные колеса с глазами и крыльями. На иконах типа Иисус в силах мы видим ангелов как раз такими. И здесь как раз присутствует этот ветхий, предысторический Бог Христос и Бог Отец – святой Спас денми.

Если говорить еще о новгородских иконах, то надо остановиться на очень известной и любимой иконе, которая потом тоже копировалась изводами на Руси. Это двусторонняя икона примерно 1191 года написания Спас Нерукотворный. Спас находится на главной стороне и изображен в аскетическом, символическом смысле. А на другой стороне иконы, где очень хорошо сохранилась живопись XII века, в совершенной другой манере, стиле «комниновского маньеризма», то есть с изображением движения, порывов, бликов, находятся ангелы, поклоняющиеся Кресту. Поэтому икона с двух сторон представляет большой интерес, как почитается верующими, так и изучается и вызывает восхищение искусствоведов.

Если коротко обозначить другие знаменитые домонгольские иконы, пришедшие из Новгорода, то это «Ангел Златые власы» – изображение Иисуса Христа, но в образе ангела и в очень необычной для византийцев техники, что, скорее всего, говорит о том, что эту икону написали на Руси: золотые волоса сделаны из сусального золота, откуда, собственно, и происходит название иконы. И икона святителя Николая, находящаяся в Третьяковской галерее, которая, с одной стороны, является одной из самых византийских икон, и в то же время написанной русским человеком с уже отходом от византийских традиций. То есть мастер копировал аскетические образцы византийской живописи, но при этом придал и какие-то характерные черты, которые дальше пойдут в собственно новгородскую иконографию – это преувеличенно большой лоб и красные морщины, избороздившие впалые щеки и все лицо святого.

Новгородские иконы

Анастасия Занегина, специалист по кельтскому искусству

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Кельтский крест – это один из самых знаменитых символов кельтских стран. В первую очередь Ирландии, именно там сохранилось примерно шесть десятков крестов, созданных до середины XII века, позже их уже практически не сооружали.
Те кресты, которые устанавливались монахами и на которых изображены различные библейские сюжеты, служили для окружения церквей, соборов, монастырей, для обозначения границ церковного пространства. Отношение к захоронениям кельтские кресты имели далеко не всегда. Само название «кельтский», или «ирландский», высокий, крест впервые появилось в XIX веке, когда ирландская, шотландская и валлийская знать стала устанавливать такие кресты на месте захоронений, чтобы таким образом подчеркнуть знатность своего происхождения. В истории этот период именуется кельтским Возрождением: тогда у жителей Ирландии, Шотландии, Уэльса и других кельтских областей проснулся жгучий интерес к своему прошлому, своим традициям. Важно, что сам крест относится к кельтской культуре в целом, а не какой-либо отдельной стране, поскольку кельты представляли собой огромное количество национальностей, объединенных общей культурой, схожестью религиозных представлений и социальных обычаев.
История кельтского креста как символа окружена большим количеством легенд. Исследователи считают, что кельтский крест появился как символ мученичества с приходом христианства в кельтские страны, с реформами святого Патрика и святого Колумба. Крест святого Патрика и святого Колумба – это равнолучевые кресты с кругом. Существует несколько концепций появления круга на ирландском кресте. Главная из них гласит о том, что таким образом святой Патрик соединил важный для кельтских жрецов-друидов символ круга с христианским крестом. Круг – это древний солнечный символ жизни. Здесь мы видим сплав христианских и языческих представлений. В то же время можно с уверенностью сказать, что круг на кельтском кресте – это христианский символ вечности и бесконечной любви Господа.
Кельтские кресты привлекают своей оригинальностью, мастерством художественного исполнения, своей узорчатостью – это особые кельтские узлы, зооморфные образы, которые составляют известный звериный стиль, это различные геометрические фигуры и витиеватые рисунки.
Самый древний тип кельтских крестов – это кресты, вырезанные на каменной поверхности вертикальных плит. Вырезан либо просто крест, либо сцена распятия с различными фигурками, чаще всего с изображением людей.
Далее появляются уже собственно кресты, на которых изображены сюжетные сцены. Конечно же, это сцены охоты, сражений и библейские сюжеты. Такие высокие кресты – это массивные каменные сооружения, как правило, на постаменте с серьезной библейской иконографией. Замечательный тому пример – крест Измуна в графстве Килдэр, на котором можно увидеть фигуры двенадцати апостолов на основании креста под сценой Распятия. Подобные кресты встречаются с VIII по XII век на Британских островах, в Англии, Шотландии, Уэльсе, острове Мэн. Поражают также кресты разрушенного ирландского монастыря Клонмакнойс. Орнамент этих крестов схож узорами знаменитой ирландской книги «Келлс».
Главный сюжет, изображенный на кельтских крестах, – это Распятие. Стиль Распятия очень разнообразен и зависит от времени и места создания креста. Интересно, что постоянной чертой ирландских крестов является изображение двух небольших фигур, одна из которых держит в руках копье, другая – губку. Так же на ирландских крестах в сцене Распятия не фигурируют Дева Мария и Иоанн.
Часты иллюстрации сцен из Ветхого Завета. Конечно же, это грехопадение первых людей, жертвоприношение Авеля, Иона во чреве кита, Даниил в яме со львами, различные сцены из жизни святого Антония. Так же на кельтских крестах встречаются сцены из апокрифов. Например, история о трех отроках в огненной печи.
За весь этот богатый сюжетный набор исследователи называют кельтские кресты теологией в камне. На одном из огромных пятиметровых кельтских крестов даже написана целая поэма в форме сна – это модификация литературного жанра. В ней повествование ведется от лица самого Креста, который стал свидетелем евангельских событий.
Несомненно, кельтский крест художественно невероятно притягателен, как и многие кельтские украшения. Конечно, он больше взывает к эстетическому созерцанию своей красоты, чем горестному воспоминанию о страданиях Христа. Можно сказать, что в кельтском кресте форма абсолютно главенствует над содержанием.

Кельтский крест

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В христианских спорах IV, V, VI веков проявлялись не только догматические противоречия различных богословских школ, но зачастую политические, социальные, экономические, даже этнические конфликты. Если в IV веке в ходе арианского спора это было еще не столь заметно, то в несторианско-монофизитских спорах, которые во многом характеризовали церковную жизнь последующих столетий, они уже проступают явно.

Несторианский спор имеет долгий пролог, который заключается в длившемся на протяжении десятилетий конфликте нескольких церковных кафедр на востоке. Традиционно со II века существовала конкуренция между двумя старейшими кафедрами Восточной Церкви: Антиохийской и Александрийской, которые оспаривали друг у друга первенство в восточном Средиземноморье. Появление в конце IV века третьей важнейшей кафедры – Константинопольской, которая с 381 года считалась самой значительной из восточных, резко смешало традиционную восточную церковную политику. Если Антиохийские иерархи не могли прямо выступить против Константинополя: сама Антиохийская Церковь была в это время расколота, то Александрийские иерархи очень и очень негативно восприняли тот факт, что кафедра святого Марка отодвигалась со второго места в церковном табеле о рангах на третье.

На протяжении всего конца IV и большей части V столетий Александрийские патриархи постоянно пытались либо подсидеть Константинопольских владык, либо поставить на Константинопольскую кафедру своего человека.

Первая скандальная история с попыткой Александрии навязать свою волю Константинополю связана с созывом Второго Вселенского Собора, когда Григорий Назианзин – один из великих каппадокийцев, в то время занимавший должность епископа Константинополя – очень радушно встретил египетскую делегацию во главе с Максимом Киником. И оказалось, что в то время как Григорий немного отвлекся, Максим Киник попытался подсидеть его. Был невероятный скандал. В общем, Григорий, не имея возможности справиться с этими противоречиями в Церкви, решил уйти с кафедры.

В следующий раз александрийцы активно вмешались в церковную жизнь Константинополя в конце IV – самом начале V века. Вмешательство было связано с именем знаменитого христианского проповедника, теолога, ритора Иоанна Златоуста. Иоанн Златоуст был представителем сирийского, то есть антиохийского, клира, и его посажение на столичный престол вызвало серьезное недовольство у Александрийского патриарха Феофила. Еще ярче Феофил проявил свое недовольство после того, как Иоанн Златоуст несколько необдуманно вмешался в оригенский спор, который на тот момент вызывал серьезные распри в Александрийской Церкви. Феофил сделал все, от него зависящее, чтобы низложить Иоанна Златоуста, и в итоге добился успеха. Как известно, знаменитый христианский проповедник умирает в изгнании.

Собственно, время правления Феофила и Кирилла в Александрийской Церкви – это время, когда Церковь в Египте становится более влиятельной, чем государственная власть. Знаменитый христианский писатель и аскет Исидор Пелусиот называл Феофила новым фараоном, потому что его власть в Египте вполне равнялась власти императорского августала.

Египет был очень важен для империи: он был житницей, и без египетского хлеба невозможно было кормить буйный столичный плебс. То есть тот, кто контролировал Египет, а точнее египетскую столицу Александрию, через которую проходила вся торговля, тот во многом контролировал империю.

И вот новые фараоны – египетские патриархи – старались навязать свою волю государственным структурам столицы. Понятно, что столице это не нравилось, и центральные власти с 20-х годов V века начинают искать противовес в ассирийском клире. И вот в 432 году Константинопольским патриархом назначается знаменитый сирийский аскет, ригорист, пламенный проповедник Несторий. Он развивает в столице бурную деятельность по противодействию еретикам. Если до этого те же самые ариане относительно спокойно жили в Константинополе, то Несторий организует на них настоящее гонение. Он говорит императору Феодосию: помоги мне избавиться от еретиков, и я освобожу тебя от забот с персами.

Несторий властно вмешивается в дела константинопольского монашества и, более того, начинает всерьез вмешиваться в дела Ассийской Церкви, то есть малазийских диоцезов. Это была каноническая территория Константинопольского патриархата, но присоединена совсем недавно, и потому местные митрополиты, например митрополит Эфесский, с большим неудовольствием смотрели, что эти столичные выскочки, которые еще недавно находились на дальних позициях в церковном табеле о рангах, стали так влиятельны и так нагло, с их точки зрения, распоряжаются делами Восточной Церкви.

Очень скоро резкость Нестория привела к тому, что он нажил себе довольно много врагов. Против него вооружились столичный клир, ассийские епископы. Его неоднозначная христология привела к конфликту с сестрой императора Феодосия II – весьма влиятельной особой Пульхерией.

Что же это была за неоднозначная христология? Несторий развивал традиции антиохийской школы и вполне логично предполагал, что от подобного может произойти только подобное. Таким образом, человек Богородица Мария не была Богородицей, потому что человек не может родить Бога – человек может родить только человека, и, следовательно, Марии стоит отказать в титуле Богородицы и заменить Ее титул на Христородицу. Это вызывает серьезные споры в Церкви. По сути Несторий говорит, что Иисус родился человеком, а Божественные качества приобрел лишь в ходе крещения Иоанном Предтечей, преображения на горе Фавор и воскресения после Голгофы.

За эту неоднозначную и во многом еретическую христологию Нестория, которая, правда, находилась вполне в русле сирийской богословской школы, ухватывается его оппонент Кирилл Александрийский, искавший повода уничтожить своего конкурента. Кирилл пишет двенадцать анафематизмов Несторию, то есть двенадцать теологических осуждений Константинопольского патриарха.

Спор назревает нешуточный, и император Феодосий II созывает в Эфесе в 431 году Третий Вселенский Собор, для того чтобы решить, кто прав: Константинопольский патриарх или патриарх Антиохийский. Несмотря на то, что император поддерживал Нестория, мы видим, что влиятельные силы при дворе, прежде всего окружение августы Пульхерии, делают все, чтобы Несторий проиграл этот церковный спор.

Во-первых, местом заседания Третьего Вселенского Собора объявляется Эфес. Согласно Церковному Преданию, Эфес был городом, в котором упокоилась Богородица, а, следовательно, он был местом культа почитания Богоматери. Епископ Эфеса Мамон по очевидным причинам не желал любого понижения статуса святой покровительницы города: это напрямую влияло и на его статус, и на доходы его епархии. Мемнон Эфесский объединяется с Кириллом Александрийским, и на Церковном Соборе они осуждают Нестория.

Но Собор оказывается нелегитимным: Кирилл, благодаря своему влиянию, открывает заседание Собора еще до того, как в Эфес прибывает делегация сирийского епископата во главе с патриархом Антиохийским Иоанном. Прибыв туда, делегаты обнаруживают своего ставленника Нестория и многих из своих сторонников в Сирии низложенными. Иоанн и Несторий открывают параллельное заседание Собора, на котором объявляют низложенными Кирилла Александрийского и епископа Мемнона Эфесского.

По сути Церковь оказывается разбита на две группировки. Между Египетской Церковью и Церковью Антиохийской пролегла глубокая борозда. Этот раскол был преодолен лишь через два года, когда обе стороны: Кирилл Александрийский и Иоанн Антиохийский смогли дать нейтральные формулировки, которые в общем удовлетворяли обе партии.

Восточные епископы пожертвовали Несторием, и его концепция двоичности природ во Христе, а точнее перетекания одной природы в другую, получила официальное религиозное осуждение. Впрочем, не были окончательно осуждены многие влиятельные сторонники Нестория, например, знаменитый епископ города Кир церковный писатель и экзегет Феодорит или епископ Эдессы. Ибо компромиссный вариант и компромиссное решение Эфесского Собора не устраивали обе партии.

Таких стойких несториан оставалось немного, но они оказываются влиятельными на границе империи – в Месопотамии. Поскольку несториане были осуждены, им начинает оказывать поддержку Сасанидская Персия. Та несторианская Церковь в дальнейшем – во второй половине V века становится официальной Персидской Церковью. Из Персии несториане распространяются в Индию, в Среднюю Азию и даже в Китай. В период позднего Средневековья несторианская Церковь будет официальной Церковью Уйгурского государства. От уйгур несторианство воспримут монголы. Например, сын Батыя – побратим Александра Невского Сартак будет как раз христианином несторианского толка. Сейчас существует небольшая несторианская община в Северном Ираке, которая называется Ассирийская Церковь Востока. В том числе она представлена в Москве.

Все это уже такое продолжение несторианского спора на окраинах Эйкумены, а также он продолжался в самой империи – об этом разговор пойдет особый.

Несторианство

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Пробуждение церковной общественности. Неудача церковных преобразований эпохи великих реформ 1860-1870 годов стала ясна уже собственно их современникам и отчасти именно неудача этих преобразований стала толчком для развития общественной дискуссии о будущем русской Церкви в рамках империи. И зачинателями этой дискуссии было то общественное направление, направление общественной мысли, которое обычно называется славянофилами.

Сама эта группа лиц и такое общественное и интеллектуальное движение той эпохи представляют собой значительный интерес. Ранее славянофилы говорили о себе, что они, как интеллектуальное движение, родились в монастырских стенах. Фактически ранее славянофилы были как раз той церковной общественностью, образованной церковной общественностью, которая не существовала в России со времен реформы Петра I. Потому что со времен реформы Петра существовал разрыв между Церковью, между паствой и образованным обществом. И вот XIX век постепенно приводит к воссоединению этих как бы разорванных частей русского общества, русского организма.

Славянофилы – ярчайший пример такого рода восстановления связи, потому что многие из них были духовными воспитанниками наставников Оптиной пустыни, старца иеромонаха Макария Иванова, который привлекал, например, братьев Кириевских к издательской деятельности Оптиной пустыни и так далее. И последующие поколения славянофилов осознавали себя именно как образованную церковную общественность. Они первые заговорили о недостаточности церковных преобразований 1860-х годов и первые обратили внимание на то, что необходимо в корне менять систему государственных отношений – отказываться от синодальной бюрократической системы, возвращаться к идее соборного строительства Церкви и может быть патриаршего строительства Церкви. Сначала говорили именно о соборности, о Соборах.

В рамках этой критики конечно критиковалась общая реформа Петра – это было одним из основных нервов. Критиковалась и вся реформа Петра, не только церковная, но и в целом государственная, но в рамках собственно церковной тематики славянофилы достаточно активно обращали внимание на неудовлетворительность с точки зрения церковных правил всей системы государственного управления в империи. И, что интересно, что в начале своей деятельности в 1860-1870-1880-е годы, славянофилы, хотя они являются образованной церковной общественностью, оказываются своего рода в оппозиции, как к правительственным начинаниям, так и отчасти к настроениям иерархии.

Это очень хорошо заметно по то позиции, которую они занимали в приходском вопросе. Дело в том, что еще в 1867 году один из представителей известной славянофильской семьи Самарины – Дмитрий Федорович Самарин выпустил целую серию статей, которая называлась «Приход», где достаточно подробно критиковал то положение прихода, в котором он тогда находился, писал о пагубности реформы 1808 года и предлагал строить новую приходскую структуру на базе церковно-приходских попечительств, которые как раз за три года до этого были санкционированы правительством. При этом очерки Самарина и иерархией, и духовенством были встречены с большой опаской, в штыки. И потребовалось долгие 30 лет, прежде чем идеи славянофилов в области церковных преобразований стали общим достоянием и общества, и иерархии.