История Византии

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

После осуждения Нестория и подписания примирительного трактата между Кириллом и Иоанном Антиохийским страсти поутихли. Однако горячие головы с обеих сторон желали продолжить внутрицерковную распрю.

Одной из таких горячих голов был Евтихий – настоятель одного из константинопольских монастырей, близкий сподвижник нового Египетского патриарха Диоскора, который имел необычайно могущественное положение при дворе. Дело в том, что Евтихий был крестным отцом препозита священной опочивальни – евнуха Хризафия, который был всесильным временщиком в последние годы правления Феодосия II. По сути Евтихий имел прямой выход на императора.

Развивая богословие Кирилла Александрийского и окончательно добивая несторианское богословие, Евтихий развивает новую христологическую гипотезу о том, что якобы Иисус Христос был только Богом и человеческого в Нем почти ничего не было. Эта концепция о существовании единой Божественной природы в Иисусе Христе получила название монофизитизм.

Богословие Евтихия возмутило многих христианских епископов с Балканского полуострова, из Малой Азии, Сирии. Если Иисус был только Богом, значит, Его человеческие крестные муки и страдания ничего не стоят: Он не испытал горькой чаши человеческой жизни. Евтихий и его учение попахивали ересью.

По этому поводу в Константинополе созывается Церковный Собор, не очень представительный, который осуждает Евтихия. И Евтихий прибегает к заступничеству с одной стороны своих друзей при дворе, а с другой – Диоскора Александрийского. Если предшественники Диоскора: Феофил, Кирилл Александрийский уже вольготно распоряжались в столице Египта, то Диоскора, не скрываясь, говорил, что здесь, в Египте, его власть больше, чем власть императора. Египетский клир вел борьбу за полное доминирование в империи.

Диоскора осуждает решение Константинопольского Собора, осудившего Евтихия, и созывает новый Собор – называя его Вселенским, на самом деле таковым он не являлся – так же в Эфесе. Второй Эфесский Собор 449 года – потом его назовут «разбойным Собором» – был не собором, но судилищем. Здесь тех, кто когда-то осуждал Евтихия, обвинили в тайном несторианстве. Покаявшихся бывших сторонников Нестория полностью разгромили, причем ход заседаний Собора шел с невероятными нарушениями: монахи Барсума Ассирийского, одного из сподвижников Диоскора, просто переломали пальцы писцам, которые, с их точки зрения, вели неправильную стенограмму. Тем не менее Диоскора мог праздновать победу: он пользовался поддержкой императора. Его оппоненты были сосланы либо отдалены от управления государством.

Возможно, Диоскур бы и победил, но через год после Второго Эфесского и «разбойного» Собора император Феодосий II, покровительствовавший Евтихию и Хризафию, скончался, и на престол вступает новый император – Маркиан. Маркиан понимает, что поддержка Диоскора невозможна: против него выступает сирийский клир, против него выступает Рим и значительная часть иерархов Балканского полуострова. Поэтому в 451 году он созывает новый уже Четвертый Вселенский Собор в предместье Константинополя – Халкидоне. Здесь ему удается собрать очень мощную антидиоскуровскую коалицию, в том числе из бывших сторонников Нестория, которые осуждают христологию Диоскора и устанавливают догмат о единстве двух природ во Втором Лице Троицы.

Диоскор не подчинился решениям Собора, удалился к себе в Египет, и здесь правление патриарха-монофизита, по сути, продолжилось. Монофизитизм в середине V века неожиданно для имперских властей становится национальной идеологией угнетенных низов Египта и Сирии. Эти крестьяне, которые были абсолютно не эллинизированы, находились под тяжким фискальным гнетом местной грекоязычной аристократии и провинциальной администрации. Все связанное с греками было им ненавистно, и конфликт местного патриарха с Константинополем, то есть с эллинами, греками, сразу делает его знаменем национальной борьбы окраин против столицы.

По сути, монофизитский спор еще больше расколол империю, точнее имперскую Церковь. С одной стороны, грекоязычные области, поддерживающие царя, на востоке их будут называть людьми царя, то есть мелькитами. А с другой – монофизиты, которые поддерживают местных церковных иерархов. Императоры Восточной Римской – Византийской империи оказываются в сложном положении. Либо они получают поддержку Балкан, Малой Азии, части Сирии и сохраняют контакт с Римом, придерживаясь халкидонского символа и тем самым отторгая от себя Сирию и Египет. Либо они пытаются найти какой-то компромисс с Сирией и Египтом и, вполне возможно, портят отношения и с западом.

Первый император, а точнее узурпатор, который понял, что необходимо пытаться заново соединить расколотую монофизитским спором Церковь, был Василиск, захвативший в 375 году власть в Константинополе. Он пытается примирить восточных и западных епископов. У Василиска это не получается, вскоре он будет свергнут. Однако свергнувший его законный император Зенон идет ровно по тому же пути. В 383 году он издает примирительный эдикт – Энотикон, в котором с помощью смягченных формулировок пытается выработать Символ веры, способный удовлетворить и умеренных западных епископов, и умеренный епископат востока. Энотикон не принимается ни радикальными монофизитами, ни наиболее последовательными халкидонитами.

Однако эта традиция будет продолжена следующим после Зенона императором – Анастасием I, который уже относительно открыто поддерживает монофизитов. На востоке он сталкивается в этом плане с серьезной оппозицией жителей Константинополя, дунайских провинций. С Римом Анастасий вообще разрывает отношения: римский папа обвиняет его в ереси. Императорская Церковь становится перед выбором, сделать который она, по сути, так и не сможет до VII века.

Монофизитский спор продолжится, в VI столетии монофизиты сформируют свою собственную церковную иерархию, по сути, параллельную Церковь. В VII веке почти все монофизитские области отпадут от империи и перейдут под контроль сначала персов, а потом новых арабских властителей восточного Средиземноморья. Таким образом, вопрос, кого поддержать: халкидонитов или монофизитов, для византийских императоров решится сам собой. Халкидониты останутся их подданными, а монофизиты выйдут из сферы политического контроля империи.

До настоящего времени сохраняется значительное количество монофизитских Церквей, большая часть из которых носит имя Якобитской: Якобитская Церковь Востока, Сирии, Якобитская Церковь Египта, Эфиопии и еще ряда регионов.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

История ранневизантийской империи всегда воспринимается как история империи христианской. Однако в IV веке большая часть, а в V веке от трети до половины населения империи сохраняло приверженность традиционным языческим культам – отеческой религии. То есть влияние язычества на политическую, религиозную и социальную жизнь ранневизантийской империи было очень значительным.

Традиционно представляется, что язычество – это некий устоявшийся набор верований и представлений. Ничего подобного. Как говорил замечательный английский историк Джонс, позднеантичное, или ранневизантийское, язычество представляло собой пеструю амальгаму различных культов, суеверий, философских и интеллектуальных построений и т.д. и т.п. По сути, в империи сосуществовало огромное количество различных национальных синкретических религиозных культов, теософских учений, которые тоже, при определенных условиях, могли быть восприняты как религиозные доктрины. И все это понималось под именем язычества.

Понятно, что ко времени правления Константина Великого бо́льшая часть населения империи была языческой. Но по мере наступательного развития христианства новая вера завоевывает себе все больше и больше поклонников. Однако мы видим, что в некоторых слоях ранневизантийского общества язычество держится с заметной силой.

Прежде всего, это крестьянство, которое традиционно является наиболее консервативной частью общества. Для него правильность языческой доктрины подтверждается самим циклом жизни: переменой времен года, в которых можно увидеть воскрешение Осириса, Адониса или схождение Персефоны в мрачный Аид, восходом и закатом солнца, урожаем и т.д. и т.п. В силу своего консерватизма язычниками были очень многие земледельцы империи, в том числе совсем необразованные. Так еще в конце VI века монофизитский епископ Иоанн Эфесский найдет несколько десятков тысяч язычников в гористой Вифинии, которая находится всего в паре сотен километров от столицы, Константинополя. И там они жили два с половиной века после того, как императоры уже исповедовали христианство.

Второй общественной страдой, в которой язычество держалось на удивление крепко, была восточно-римская аристократия и генетически связанная с ней культурная элита, условно говоря, интеллигенция восточно-римского мира. Здесь тоже не удивительно, почему так переживали из-за упадка своей веры эти люди. С одной стороны, для аристократии язычество было неразрывно связано с политическими традициями восточно-римских провинций. В каждом полисе, каждой муниципии существовали свои культы, и эти культы являлись в некотором смысле выражением уникальности этого полиса. Местные полисные религиозные празднества объединяли всех жителей муниципии в единый коллектив, который возглавляла, конечно же, местная аристократия, представляемая курией, то есть муниципальным советом – буле.

Далее, для многих образованных людей Восточной Римской империи язычество было неразрывно связано с классической традицией – образованием. Гомер, Гесиод воспринимались не просто как литературные тексты, но как боговдохновенные религиозные трактаты, которые открывали – возможно, с помощью некоторого герменевтического анализа – сокрытые тайны мироздания. То есть человек, с молодых ногтей обучавшийся сначала у ритора, потом у городского софиста, читавший эти тексты, потом ехавший в Афины, или Александрию, или Антиохию и там толковавший греческих философов, Платона, просто не мог отказаться от язычества: это значило почти то же самое, что отказаться от всей своей культурной традиции, простиравшейся в прошлое на более чем тысячу лет. Для многих Отцов Церкви, получивших классическое образование, выбор между литературой, языческой, и религией был очень сложным, и они буквально с мясом выдирали из себя это пристрастие к классической литературе.

Таким образом, мы видим, что язычество имело множество последователей и, следовательно, было еще политически вполне активным.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В середине IV века, во многом благодаря этому сохранению привлекательности язычества, ранневизантийская империя переживает интересный и яркий эпизод недолгой языческой реставрации, связанной с именем Флавия Клавдия Юлиана – более известного как Юлиан Отступник – последнего языческого императора.

Жизнь этого недолго правившего монарха, безусловно, примечательна. Он происходил из фамилии Константина Великого, был сыном его единокровного брата. Ему было шесть лет, когда Константин Великий умирает, и случается первая трагедия – его отец, его дядя и двоюродные братья были убиты взбунтовавшимися солдатами, ратовавшими за то, чтобы престол и наследие Константина было разделено только между сыновьями первого христианского императора и не досталось побочным ветвям правящего дома. Юлиан остается круглым сиротой, единственным кто выжил в этой страшной резне 337 года, был его единокровный брат Галл.

В дальнейшем долгое время Юлиан прожил в изгнании, сначала в Никомедии, где его образованием заведовал знаменитый арианский епископ Евсевий, потом в Каппадокии. По сути он жил на положении пленника правящей династии, и для того чтобы в дальнейшем он не представлял ни для кого угрозы, судя по всему, его готовили к богословской карьере.

Насильно навязанное ребенку христианство вызывало отторжение в душе мальчика. Он связывал эту религию лишь с бесконечными конфликтами никейцев и ариан, а также с правящим императорским домом, на руках которого была кровь его семьи. Именно в ранние детские годы мальчик влюбляется в греческую поэзию, литературу, и под влиянием культурной традиции в его душе начинается культурный переворот: он начинает тайно чтить древнегреческих богов.

Его судьба изменяется в начале 50-х годов, когда его сводный брат назначается младшим соправителем императора Констанция II. Юлиан получает возможность получить хорошее образование. Он едет сначала в Никомедию, потом в Эфес, где учится у великих философов неоплатонической школы. В дальнейшем его брат был казнен, но, пережив опалу, он едет в Афины, где окончательно посвящает себя языческим культам.

Надо сказать, что посвящение Юлиана в языческие культы, в элевсинские мистерии, было совершено тайно. Официально он продолжал быть ревностным христианином, и чтобы снять с себя любые подозрения в вероотступничестве, даже делал вид, что является чтецом в церкви (чтец – это младший церковный чин).

Тем не менее в 355 году жизнь юноши резко меняется. Его двоюродный брат Констанций II, убийца его родни, решает отправить своего последнего родича в качестве своего соправителя в Галлию. Юлиан назначен цезарем Галлии, и здесь молодой человек, который не выходил из-за школьной скамьи, имел изгрызенные ногти и вечно залитые чернилами руки, обнаруживает в себе необычайные административные и военные таланты. Юноша буквально за пять лет возвращает под римскую власть, казалось бы, уже абсолютно утраченную провинцию. Он налаживает экономику Галлии, обеспечивает безопасность границ, завоевывает любовь и уважение солдат. Неоднократно Юлиан бьет алеманнов, франков, хамавов – все те германские племена, которые нападают на границы империи. Солдаты не чают в нем души.

В 360 году между галльским цезарем и императором Констанцием намечается конфликт. Констанций, который терпит поражение в Персидской войне, с неудовольствием наблюдает за успехами своего двоюродного брата. Он приказывает ему отправить почти все свои войска на Восток. Юлиан соглашается, но в ходе отправки войск происходит бунт: армия провозглашает Юлиана императором.

Будучи провозглашенным императором, Юлиан вскоре заявляет о том, что является приверженцем древнеримской религии. В 365 году он становится единственным императором Римской империи и пытается восстановить традиционное языческое богопочитание. Открытого гонения он не устраивает, однако, будучи образованным человеком, понимает, что кровь мучеников является семенем Церкви. Но всяческими тайными и хитрыми уловками он пытается принудить принять язычество армию и государственных чиновников. Иероним Стридонский в дальнейшем будет писать про его действия, что это было «гонение ласковое», которое, скорее, манило к почитанию богов, чем принуждало к этому.

Тем не менее 18-месячное правление Юлиана – он умрет в 363 году в ходе похода на Персию – оставит неизгладимую память в истории Восточной Римской империи. Для всей образованной элиты Юлиан станет кумиром, идеальным императором, примером для подражания, который пытался замедлить или даже остановить трансформацию античной государственности в новые формы. А для христиан он станет отступником, новым ассирийцем, новым драконом, злодеем, который всячески пытался бороться с Богом и остановить неизбежное.

Смерть Юлиана окончила его попытку возвратить язычество в официальный статус. Тем не менее язычники, ранее притихшие и не понимавшие, что происходит, за это 18-месячное правление поняли, что они многочисленны, что у них есть политическая сила и с ними стоит считаться. Это вынудило последующих восточно-римских императоров, преемников Юлиана, на протяжении еще почти трех столетий поддерживать политику веротерпимости. Язычников не гнали, им позволяли отправлять почти все формы традиционного культа, и, в общем-то, сохранялся некий компромисс, статус-кво, между язычеством и христианством.

Лишь в 391 году император Феодосий, во многом под влиянием внешних обстоятельств, а отчасти и вследствие внутренних причин, объявляет все языческие культы вне закона. В дальнейшем, при Феодосии и его ближайших преемниках, принимается еще ряд безапелляционных, жестких антиязыческих эдиктов, однако, судя по всему, они не приводятся в действие. Императорская власть боится оттолкнуть от себя еще вполне влиятельную языческую аристократию, значительную часть населения, армии и даже высшей аристократии. Антиязыческие законы постулируются, но не применяются. По сути, сохранение языческих традиций даже на доминировании язычников в некоторых регионах, например, в Баальбеке или Каррах (эти города были полностью языческими до второй половины VI века) смотрят сквозь пальцы.

Интересным примером реального отношения христианских императоров к языческим культам в V столетии является свидетельство Марка Дьякона, агиографа V столетия, который описывал отношения императора Аркадия, в правление которого принимались очень суровые антиязыческие эдикты, к информации о том, что в городе Газа местное население осмеливается открыто чествовать древних богов. Аркадий отвечает: «Я знаю, что местные привержены идолопоклонству, но они платят очень много податей в государственную казну. Я опасаюсь, что если мы их разгоним, то они испугаются и убегут». Таким образом, даже для очень ревностных христианских государей оставалось понятным, что пока еще официально, открыто преследовать язычников время не пришло.

Язычники в V веке были еще довольно могущественны и влиятельны в Восточном Римском государстве. Это была значительная часть интеллигенции, например, в Афинах сохранялась значительная платоновская языческая Академия. И V столетие – это время ее очередного расцвета: в это время здесь преподавал великий Прокл. В Александрии существовала языческая школа, в начале V столетия возглавляемая знаменитой Гипатией, потом такими людьми, как: Исидор, Олимпиадор и т.д.

Сохранение влияния в политике, культурной жизни давало некоторым язычникам надежду на то, что время возможно будет повернуть вспять и вернуть открытое почитание богов. Еще в начале VI века языческий историк Зосима говорил, что дело древних богов совсем еще не проиграно. Вплоть до конца V столетия поднимались мятежи язычников с лозунгами возвращения поклонения отеческим богам. Например, один из таких мятежей возглавлял знаменитый маг и чародей Пампрепий, также происходивший из Египта.

Некоторые считают, что под воздействием пропаганды языческой интеллигенции в язычество обратился и будущий император Западной Римской империи Прокопий Антемий, который правил ветхим Римом на протяжении нескольких лет в конце 60-х – начале 70-х годов.

По сути, государство переходит к последовательному преследованию язычников только в VI столетии, в эпоху Юстиниана, но об этом отдельно.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

На протяжении всего ранневизантийского периода у империи имелся великий враг на Востоке. Это так называемая империя Сасанидов, она же Новоперсидское царство с центром в Ктесифоне.

В первой половине III столетия новой эры рыхлая Парфянская держава рассыпалась, как карточный домик, под ударами восставших персов. В Персии и Месопотамии утвердилась династия Сасанидов.

Держава Сасанидов выгодно отличалась от своего предшественника наличием централизованной государственной структуры, в том числе и государственной религии, которой был магизм, то есть поздний зороастризм, мощной армией, а также весьма и весьма активной дипломатией.

Сасанидские правители открыто объявляли себя наследниками древних ахеменидских царей и таким образом претендовали на значительную часть территории Восточной Римской империи: Египет, Сирию, Палестину, Малую Азию и даже на Фракию. Собственно, конфликты между двумя мировыми державами продолжались на протяжении всего IV, V, VI и в начале VII столетия. Не раз то одна, то вторая сторона, казалось бы, одерживала решительную победу, но ситуация всегда выправлялась, то есть конфликт был, по сути, бесконечным.

Помимо территориальных претензий персов, яблоком раздора между двумя империями были торговые пути: караванные пути в Китай, откуда поставлялся шелк, торговля с Индо-Китаем, которая шла через Цейлон и Южную Аравию, а кроме того государства Северного Предкавказья и Закавказья, за контроль над которыми спорили две империи.

В III веке в ходе общеимперского кризиса верх одерживали персы. Император, точнее шахиншах, Сапор I, он же Шапур, даже взял и разрушил один из крупнейших городов римской Сирии – Антиохию. Но благодаря деятельных императорам-иллирийцам: Кару, Аврелиану, в дальнейшем тетрархам, натиск персов удалось сначала сдержать, а потом и перейти в контрнаступление. Так в период первой тетрархии в 297 году армия персидского царя Нарсеса была разбита цезарем Галерием, после чего империя присоединила к себе несколько затигрских провинций, то есть получила некий выступ на территорию северной Месопотамии.

На протяжении почти сорока последующих лет между империями сохранялись относительно мирные взаимоотношения.

Однако и Константин, который в 30-е годы окончательно утвердился в роли единственного правителя Римского мира, и новый молодой персидский шах Шапур II Длинные плечи открыто вели дело к войне. У Константина были честолюбивые замыслы полностью сокрушить Персидскую империю и посадить на престол Ктесифонских царей своего племянника 03-44 ??Ганнибилиана??, а Шапур II всячески стремился нанести римлянам поражение и взять реванш за утрату своего деда Нарсеса.

Собственно повод к войне был самый ничтожный. В 335 году некий грек Митродор совершает путешествие в Индию и привозит оттуда императору Константину подарки. Причем заявляет, что это подарки лично от него. А подарки, которые императору ромеев переслал индийский правитель, отнял персидский шах. Это и становится предлогом к войне.

Военные действия – сначала очень вялые – начинаются в 335 году. Эта война с Шапуром II продолжится до 363 года. И большую часть этого периода римляне по сути будут терпеть поражение. При Константине война не началась, Констанций II ведет войну очень неудачно, его военные действия подробно описаны в замечательной книге «Res Gestae» Аммиана Марцеллина.

Когда император Юлиан, последний язычник на римском престоле (о котором я уже вел речь) вступает на престол, то решает окончательно покончить с персидской проблемой и летом 363 года вторгается на территорию Персии. Войска Юлиана занимают персидские крепости, громят армии персов и доходят до самой персидской столицы. Однако вспомогательные контингенты армян, на помощь которых очень надеялся Юлиан, а также отряды под командованием родичей Юлиана Прокопия так и не появляются у Ктесифона. И Юлиану просто не хватает сил, чтобы занять центр Персидской державы, он отступает, и в ходе этого отступления, в одной из небольших схваток ему наносит смертельную рану перс или христианин из его войска – об этом ученые спорят до сих пор.

Следующий римский император Иовиан, выбранный на совете высшего военного командования сразу после смерти Юлиана, стремился любыми способами обеспечить себе контроль над Римской державой. То есть Персидская война, а точнее ее продолжение, была ему уже не интересна. Поэтому он стремительно подписывает мир с Шапуром II и сдает ему все пять затигровских провинций.

По сути силы империй уравнялись. В Месопотамии пролегала довольно четкая граница, которая останется неизменной до VII столетия. Однако у империи оставались территориальные претензии на севере, в Армянском государстве. И римляне, точнее ранние византийцы, и персы претендовали на главенство над этим регионом. Обе державы будут ставить на армянский престол своих кандидатов и вести так называемую гибридную войну, пользуясь современной терминологией.

Вопрос Армении окажется временно закрытым лишь в 387 году, после подписания договора между Восточной Римской империей и Сасанидским Ираном, согласно которому большая часть Армении признавалась владениями Персии, а меньшая – владениями Восточной Римской империи.

На протяжении V столетия, за малыми исключениями, отношения между империями были относительно ровными. Там было лишь две небольшие войны. Надо сказать, что в этот период к армянской проблеме открыто добавляется проблема положения христиан в Персии. Персидское огнепоклонническое, то есть зороастрийское, жречество очень боялось конкуренции со стороны новой веры и поэтому всячески науськивало персидских правителей выступать против христиан. И надо сказать, что христиане, разрушая «храмы огня» и открыто выступая против древней персидской веры, иногда прямо провоцировали персидские власти на гонения. Вот вопрос о легальном статусе христианства в Персии тоже становился яблоком раздора между Востоком и Западом, если так можно назвать Византию в данном контексте.

Начиная с 40-х годов персы признают христианство, но уже в несторианском варианте. То есть ересь для византийцев становится официальной христианской доктриной Сасанидской Персии. Вообще, как я уже говорил, отношения V столетия ровные: и у Сасанидской империи большие проблемы на востоке с эфталитами, и у византийцев серьезные проблемы с гуннами на Балканском полуострове. То есть империям просто не до друг друга.

Относительно мирный период истории Сасанидов и Византии нашел отражение в красивой легенде, которую передает Прокопий Кесарийский, замечательный историк VI столетия. Он говорит, что когда в 408 году умирает император Аркадий, сын Феодосия Великого, он просит персидского шахиншаха Йездигерда стать опекуном его наследника – малолетнего императора Феодосия. И якобы персидский шахиншах согласился, надеясь тем самым утвердить окончательно мирные отношения с империей.

Этот период относительного затишья заканчивается в начале VI века. В правление императора Анастасия вновь разгорается серьезная римско-персидская война. Основные военные действия будут идти вокруг крепости Даара, которая становится замковым камнем римско-византийской обороны в Месопотамии. Война закончится сохранением статус-кво, однако противоречия между двумя империями продолжат расти, и мы увидим, что в следующее десятилетие две великие державы сойдутся не на жизнь, а на смерть. В итоге этот конфликт станет роковым для каждой из них.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

К началу IV века северной границей империи, как уже было сказано, была река Дунай. За Дунаем проживали многочисленные восточногерманские племена, известные под общим именем готов, прежде всего так называемые вестготы, иначе, тервинги, а также некоторое количество ираноязычных сарматских племен. Собственно, конфликты с этими племенами происходили постоянно. Тем не менее в этот период они еще не представляли серьезной угрозы для римского владычества. Столкновения с ними были не то чтобы редкими, но не очень опасными.

В начале 30-х годов император Константин Великий совершает ряд походов за Дунай, после чего готы были окончательно усмирены и признали себя федератами, то есть союзниками империи. В конце 30-х, 40-х, 50-х годах между готами, жившими на Среднем и Нижнем Дунае, и империей утвердились относительно миролюбивые отношения. Готы активно воспринимали гораздо более развитую позднеантичную культуру, в том числе и религию. Именно в этот период у готов начинается проповедь новой религии – христианства.

Готам заносит христианство епископ Ульфила, проповедь которого начинается в 40-е годы IV столетия. Так как в этот момент Восточная Римская империя официально поддерживала полуарианский курс, то и христианство у готов начинает распространять именно в арианской форме. В дальнейшем религиозные различия между жителями империи и варварами, а арианство распространяется у многих германцев посредством готов и станет национальной религией многих германских народов, в дальнейшем эти противоречия приведут к серьезным конфликтам и политическим неустройствам.

Готы были верными союзниками империи, но императоры постоянно стремились укрепить свои позиции на Дунае и пользовались распрями различных готских вождей друг с другом, придерживаясь «старого доброго» римского принципа divide et impera. Так, например, в конце 60-х годов император Валент совершает ряд походов против готских племен, воспользовавшись столкновением верховного царя западных готов Атанариха, который придерживался старого готского язычества, и одного из готских вождей-христиан Фритигерна. В итоге империя наносит готам поражение, готы в очередной раз признают свой федеративный статус по отношению к римскому государству.

Буквально через несколько лет ситуация меняется на абсолютно противоположную: готы начинают массовое движение на территорию Римской империи. Связано это движение вестготских племен с масштабными изменениями в племенном мире Восточной Европы. Около 375 года в степи Южной России и Украины начинают проникать кочевые племена гуннов. Сначала они покоряют племенной союз аланов, а потом, объединившись со своими недавними противниками, обрушиваются на Остготское царство Германариха, находившееся на территории современного Приднепровья.

Восточные готы оказываются подчинены гуннам, и их западные сородичи, надеясь избежать участи своих братьев, бегут на границы империи. На северном берегу реки Дунай огромное количество готских мужчин, женщин, детей, стариков пытаются переправиться на юг. Вождь готов Фритигерн, христианин, который поддерживал хорошие отношения с империей, умоляет императора Валента принять беженцев на имперские территории, защитить их от гуннов. Фритигерн обещает поставлять империи воинские формирования. Валенту готы очень нужны: ему нужны воины для борьбы с Персией, и он соглашается.

В 377 году дунайский флот переправляет готов на южный берег Дуная и компактно расселяет их на территории провинции Мёзия и Скифия. В дальнейшем планировалось расселить эту огромную массу готов по разным провинциям. Они должны были смешаться с остальными народами империи. Такая практика уже была, это было уже не первое серьезное варварское переселение на границы империи. Казалось бы, ничего опасного. Империя должна была только выиграть от подобного переселения, но все пошло не так. Чиновники Восточной Римской империи были корыстолюбивы, и поэтому валентова бюрократия начинает наживаться на бедствии готского народа. Специально задерживаются поставки продовольствия готам, компактно проживающим на Нижнем Дунае. Следовательно, стоимость на еду растет, и вот уже готские матери продают своих детей в рабство за кусок черствого хлеба.

Среди готов начинаются волнения, и в 377 году Фритигерн идет на переговоры с имперской властью, надеясь как-то улучшить положение своих людей и предотвратить возможные столкновения. И ровно в момент этих переговоров между дружиной Фритигерна и частью гвардейцев местного наместника на рынке Маркианополя начинается свара. Фритигерн понимает, что это засада против него, и едва бежит из города. После этого он понимает, что с римлянами нет смысла ни о чем говорит, и поднимает открытое восстание: огромная масса готов на территории империи выступают против имперской власти.

Мёзия, Скифия, Фракия были разорены восставшими готами. К ним присоединяется огромное количество несчастных рабов серебряных и золотых рудников Фракии. Бегут сельскохозяйственные рабочие. Единственным счастьем для империи становится тот факт, что готы еще не умеют брать города. Это дает империи отсрочку и императору Валенту возможность собрать силы. Он ведет огромную армию из восточных провинций наперерез готам.

В 378 году армия Валента встретиться с ордой Фритигерна в битве у Адрианополя и потерпит сокрушительное поражение. По сути, большая часть восточной армии оказывается разбитой. Император Валент сам пал в битве. На востоке больше не было императора и не было армии, которая могла бы противостоять готам. В итоге придется перебрасывать западные войска на восток. Этим займется император Грациан и назначенный им императором востока испанский аристократ Феодосий, в дальнейшем известный как Феодосий Великий. Он еще несколько лет будет воевать с готами. В итоге в 382 году готы подпишут с Феодосием мирный договор.

Условия этого договора были тяжелы для империи: готы оставались внутри Восточной Римской державы и сохраняли свою особую племенную организацию, то есть подчинялись не имперской власти, а своим вождям. К тому же готы считают этот договор лишь договор между своими вождями и Феодосием, а не договором между империей и их лидерами.

И вот уже в начале 90-х годов замиренные было готы начинают восставать. Восстание Алариха потрясло балканские провинции Восточной Римской империи, но хорошо для Восточной империи и плохо для Западной хитрая константинопольская дипломатия сумеет направить вестготскую орду на запад. В итоге, как известно, готы Алариха возьмут Рим и к 415 году создадут первое варварское государство на территории Римской империи, в далекой Галлии. Восточная империя была спасена от готского разгрома.

Но на смену готам на Дунай выходят те самые враги восточных германцев, от которых бежали готы – гунны. Первое десятилетие V века гуннский племенной союз еще не оформился окончательно. Судя по всему, там были разные гуннские вожди, самый известный из них, например Ульдис, который был то союзником империи, то совершал разорительные нашествия на территорию Мёзии и Фракии, буквально доходя до константинопольских стен.

В 30-х годах гуннский племенной союз переживает внутреннюю трансформацию, по сути, все гуннские племена и огромное количество германских племен оказываются подчинены единому гуннскому вождю. Поначалу это был вождь Руа, а потом его власть наследуют его племянники – Бледа и известный как «бич Божий» Атилла. В 40-х годах V столетия Бледа и Атилла становятся настоящим кошмаром Восточной Риской империи. Свободно пересекая дунайскую преграду, гунны грабят балканские провинции и неоднократно доходят вплоть до Константинополя.

Для того чтобы спасти свою столицу и спокойную жизнь своих граждан, император Феодосий II вынужден выплачивать Атилле колоссальную денежную дотацию, которая разорительна для имперской казны. В итоге ужас от Атиллы будет велик настолько, что византийская дипломатия даже предпримет попытку избавиться от гуннского вождя. В 448 году посольство поедет из Константинополя в ставку Атиллы в Панонии, территории современной Венгрии. Мы отлично осведомлены о ходе этого посольства, так как до нас сохранились записки одного из его участников – византийского дипломата Приска Панийского. Эти послы пытались убить Атиллу, однако их миссия провалилась.

К счастью для Восточной Римской империи, в начале 50-х годов Атилла обращает свой взгляд на еще не до конца разграбленный запад: с востока уже было практически нечего взять. Он потерпит поражение в битве на Каталаунских полях в Галлии, потом разорит Северную Италию и наконец умрет. А буквально через год после его смерти распадется и гуннский племенной союз. В битве при Недао германские варвары, находившиеся у гуннов на положении холопов и кормившие эту паразитарную орду, обрели свою свободу. Часть гуннов откочевала на Нижний Дунай, часть вернулась в Северное Причерноморье. Проблемы империи на Дунае сохранились, однако их масштаб явно уменьшился.

После распада гуннской орды самой серьезной опасностью для империи на севере становятся племена остготов, только что освободившихся от гуннской власти. В 70-е, 80-е годы V столетия целых две племенных конфедерации остготов под предводительством двух Теодорихов – Теодориха Косого и Теодориха, сына Теодемунда, – проникнут на территорию империи и будут разорять балканские провинции, периодически требуя у империи денежных выплат и почетных постов и назначений от императора для своих вождей. Тем не менее и с этой напастью империя справится: остготы будут переправлены на запад, где Теодорих, сын Теодемунда, Теодорих Великий в дальнейшем создаст остготское государство в Италии.

После ухода остготов проблем на Дунае становится меньше, в основном на рубеже V – VI веков империи приходится сталкиваться с небольшими племенными конфедерациями гуннов, а также с постепенно проникающим в Нижнее Подунавье новым народом – славянами.

Борьба со славянами станет одним из важнейших направлений деятельности империи в Подунавье в VI – VII столетиях.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Помимо великого конфликта с Сасанидской Персией в Армении и Северной Месопотамии, помимо постоянной опасности от северных варваров, у империи были и другие рубежи, которые также постоянно подвергались внешнему давлению.

На территории южного Египта империя была вынуждена постоянно выдерживать натиск местных эфиопских племен: блемеев и нобадов. Эти племена представляли только локальную угрозу. По сути от их набегов страдали лишь провинции Фиваиды – верхнеегипетские провинции. Однако даже здесь военное командование тратило огромные силы для противодействия южным варварам.

Иногда блемеи и новады совершали и более дальние походы. Так, например, в V столетии рейд этих варваров дойдет до Синая, где будет разорен знаменитый монастырь святой Екатерины.

Далее на западе лежала восточноримская провинция Кирена, или Пентаполис, территория Ливии. Здесь оборона границ была совсем слабая, что позволяло местным слаборазвитым ливийским кочевым племенам, обитавшим на юге от римских пашен, в ливийской пустыне, также совершать набеги на местное оседлое население. Набеги были разорительными, однако ливийские племена не брали большие города, ограничиваясь разорением небольших усадеб и неукрепленных деревень.

О борьбе с ливийскими кочевниками сохранилось довольно подробное свидетельство замечательного киренского аристократа конца IV – начала V веков Синезия. Сначала язычник, неоплатоник, потом христианский епископ Синезий говорил, что ливийские кочевники – настоящий бич Пентаполиса, бич Пятиградия. А так, для того чтобы их усмирить, хватило отряда всего лишь в полусотню гуннов.

Серьезнее, чем борьба с блемеями на Верхнем Ниле и борьба с кочевниками в Ливии, была борьба с новой угрозой, которая появляется для империи в западном Средиземноморье. Дело в том, что начиная с конца 20-х годов восточногерманское племя вандалов, сначала переселившееся в Галлию, потом побывавшее в Испании, начинает переселяться в римскую Африку.

Вандальский вождь Гейзерих к 435 году отвоевывает значительную часть африканской провинции у Западной империи, а потом при любом ослаблении Западной Римской империи расширяет сферу своих владений. Так к 439 году он захватит Карфаген. К концу 40-х годов вся Северо-Западная Африка станет вандальской территорией. Вандалы захватывают в Карфагене колоссальный флот, который начинает бороздить по Средиземноморью и наносить серьезный урон не только провинциями Западной Римской империи, но и восточным римским территориям.

Разорительные набеги вандалов вызывали постоянное раздражение у Восточной Римской империи и стремление выдавить этих варваров из Африки. Первые попытки как-то противодействовать вандалам были предприняты еще в 30-х годах, но велись они не особенно успешно и не особенно активно.

В дальнейшем, с конца 60-х годов, а говоря конкретно, в 468 году Восточная Римская империя, тогда управляемая императором Львом, и Западная Римская империя под началом одного из последних деятельных императоров Анфимия предпринимают грандиозную совместную попытку уничтожить вандальскую угрозу.

Западно-римские войска начинают действовать против вандалов на Сицилии. Огромный флот, построенный на востоке, выступает из Константинополя и блокирует Карфаген. Гейзериху удалось выкрутиться и в этот раз. Судя по всему, командующий византийским флотом полководец Василиск, будущий незадачливый император, был подкуплен Гейзерихом и дал вандалам передышку в несколько дней. Гейзериху всего лишь оставалось подождать, пока переменится ветер и использовать брандеры, для того чтобы уничтожить весь восточно-римский флот.

Попытка отбить Африку в V веке провалилась. Юстиниан решит эту проблему через сто лет.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Самой яркой страницей истории VI века для Византийской империи, безусловно, стала правление императора Юстиниана, исключительно долгое и наполненное событиями как внутренней, так и внешней истории.

Юстиниан происходил из фракийских крестьян. Семья его была неблагородной, первым человеком, который стал заметен на политическом небосклоне Византийской империи из этой фамилии был его дядюшка Юстин. Этот престарелый воин, не умевший читать и писать, в 518 году, после смерти императора Анастасия, довольно ловко распорядился выделенными ему средствами и смог занять престол. Понятное дело, что человек, не имевший должного образования и навыков для управления империей, сразу же приближает к себе своего ближайшего родственника. По сути, Юстиниан становится соправителем своего дядюшки.

В 527 году, когда престарелый Юстин умирает, Юстиниан официально вступает на престол Восточной Римской империи в качестве единственного императора и правит очень долго – до 565 года. Этот император был необычайно трудолюбив, въедлив и вместе с тем жесток, завистлив и даже параноидален.

Под стать этому противоречивому правителю была его супруга – Феодора. Происхождение ее было самое незавидное: отец ее был распорядителем звериных травель в константинопольском цирке. После его ранней смерти девушке пришлось выбрать позорное ремесло танцовщицы и куртизанки, для того чтобы пропитать себя. Однако природный ум, обаяние, красота и коварство Феодоры довольно скоро позволили ей забросить это занятие и заняться поисками богатых патронов. Последним в ряду таких покровителей и стал тогда еще наследник престола – Юстиниан.

Брак этих двух незаурядных людей продолжался не очень долго, однако император и императрица истинно правили сообща. Юстиниан всегда опирался на мнение своей супруги, в то время как Феодора почти во всем поддерживала Юстиниана.

Одним из главных принципов политики Юстиниана было поддержание единства империи. Это единство можно было обеспечить только составлением рычагов, которые смогут направлять эту империю в нужном направлении. И подобным рычагом для Юстиниана становится законодательство. В самом начале своего правления Юстиниан приказывает квестору Требониану провести великий пересмотр всего римского права. Пройдет три года, и на свет появится первая редакция свода гражданского права. Это была не первая попытка как-то кодифицировать, упорядочить римские правовые отношения, юридическую сферу. Подобные акции предпринимались в конце III – начале IV века, потом небезуспешно в середине V века императором Феодосием, который составляет «Кодекс Феодосия», но кодификация Юстиниана превосходит все.

Кодификация состояла, во-первых, из «Кодекса Юстиниана», то есть свода римских законов, начиная с IV и до VI века, во-вторых из «Институций», то есть наставлений будущим составителям права. По сути, «Институции» были вступлением молодых юристов в профессиональную деятельность. И, наконец, из «Дигест» – выдержек из латиноязычных юристов, которые бы помогали решать различные спорные и сложные вопросы гражданского права.

Помимо наведения порядка в законодательстве, Юстиниан всячески пытался нормализировать систему управления империей. Боролся с коррупцией, правда, очень неудачно. В дальнейшем эта борьба с ветряными мельницами закончилась безусловным поражением императора. Он даже официально узаконил тарифы на занятие всех высших государственных и церковных должностей, которые стали открыто продаваться.

Юстиниан пытался навести порядок в налоговой сфере. Здесь ему помогал его ближайший сподвижник Иоанн Каппадокиец, долгое время занимавший пост префекта претория Востока. Поначалу Иоанн Каппадокиец снижает налоги, но в дальнейшем огромные траты Юстиниана на его церковную политику, строительные проекты и не в последнюю очередь на его завоевания на западе и войны на востоке приводят к тому, что казне начинает не хватать денег. Налоговый гнет начинает возрастать. В итоге правление Юстиниана становится периодом, когда налоги будут взимать даже в прямом смысле за воздух, об этом напоминает Прокопий Кесарийский.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Религиозная политика Юстиниана была во многом противоречивой. В начале своего царствования он демонстративно порвал с промонофизитской политикой Зенона и Анастасия, объявив себя последовательным халкидонитом. Тем не менее гонения на монофизитов так и не начались. Этики еретики имели очень мощную поддержку при дворе в лице супруги Юстиниана – Феодоры. По сути, на протяжении всего царствования этой четы императоры будут пытаться найти компромисс между востоком и западом, какую-то формулировку, которая смогла бы сохранить единство Церкви и уберечь ее от более глубокого раскола.

Одной из таких попыток найти богословский, теологический компромисс было собрание в 553 году Пятого Вселенского Собора. Здесь император Юстиниан, очевидно, пытается пойти на уступки монофизиам. Так он осуждает знаменитые три главы, то есть три видных церковных деятеля восточной антиохийской школы – Феодора Мапсуестийского, Феодорита Кирского, Ива Эдесского – за их якобы монофизитский взгляд. Также официально проклинается учение Оригена, которое было также неприемлемо для монофизитов. По сути, эти жертвы, которые Юстиниан приносит на алтарь церковного единства, оказываются пустыми. Ни радикальные халкидониты на западе, ни монофизиты на востоке не согласны примиряться.

В итоге всю вторую половину своего правления Юстиниан будет находиться в незавидном положении буриданова осла, который будет пытаться то привлечь к себе западный клир, то наладить отношения с восточным. А монофизитский спор все углублялся и становился все более и более сложным. Так, именно во времена правления Юстиниана монофизиты создают свою собственную параллельную Церковь. На этом поприще подвизался знаменитый монофизитский монах, аскет, в дальнейшем ставший епископом – Иаков Барадей.

В отношениях с прочими религиозными диссидентами Юстиниан последовательно придерживался весьма и весьма жесткой линии. Так, например, многие малые секты и течения в христианстве, например монтанизм, подверглись суровым гонениям. Та же участь ожидала секту манихеев, странной синкретической религии, появившейся в III веке и объединившей в себе элементы буддизма, гностицизма, христианства, месопотамских астральных культов и иудаизма.

Широкий общественный резонанс имела борьба Юстиниана с иудейской сектой самаритян. Если иудаизм пользовался формальной терпимостью Юстиниана, то к этим иудейским еретикам император был беспощаден. Их синагоги разрушались, самих самаритян насильственно принуждали принять христианство. Все это выливается в масштабнейшие мятежи самаритянского населения в Палестине, крупнейший из которых произошел в 529 году.

Принципиально новой страницей в религиозной истории Восточной Римской империи является взаимоотношение Юстиниана с язычниками. Как я уже говорил раньше, на протяжении V и начала VI века язычников терпели, и очень многие аристократы сохраняли приверженность древним богам. При Юстиниане ситуация меняется. Теперь даже сама вера в языческих богов, никак не проявленная какими-то культовыми действиями, становится преступной. Юстиниан требует от всех язычников принять крещение. Язычникам запрещено наследовать, составлять завещания, они лишаются гражданских прав. Язычникам запрещается заниматься рядом профессиональных деятельностей, так, например, им запрещено преподавать, и этот закон Юстиниана против язычников приводит к гибели великой платоновской Академии в Афинах. Ее преподаватели, возглавляемые последним схолархом Дамаскием, вынуждены эмигрировать в Персию. В дальнейшем, Юстиниан приходит к открытым насильственным расправам против язычников.

Многие из язычников, ранее притворно принявшие христианство и осужденные в отступлении от веры, были вынуждены принять смерть. Среди них был знаменитый префект Фока, один из наиболее талантливых государственных деятелей юстиниановой поры.

В Константинополе регулярно проходили процессы против язычников, которые выливались, выражаясь терминологией нового времени, в «охоту на ведьм». Многие современные Юстиниану историки, общественные деятели считали, что Юстиниан преследует это религиозное меньшинство по тем причинам, что он стремился ослабить восточную аристократию, отнять ее достояние.

В принципе, после правления Юстиниана язычество была едва не полностью выкорчевано из высших слоев византийского общества.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Одним из важнейших и ярчайших событий Юстинианова правления стал мятеж, имеющий название «Ника», вспыхнувший в Константинополе в 532 году. Это один из самых известных и описываемых мятежей в истории Византийской империи.

Почему он произошел? Конечно, к разогреванию народных масс вела фискальная политика Юстиниана – его выколачивание денег, жесточайшая борьба против оппозиции и религиозных диссидентов – все это создавало богатую почву для проявления различных общественных противоречий, в том числе и в таких ярко выраженных формах.

Начиналось все относительно спокойно как противостояние партий цирка – димов. Об этом особо. Ранняя Византийская империя была буквально больна спортивными состязаниями. Гонки колесниц были излюбленным развлечением как аристократии, так и простого народа. Почти все население империи было разделено на четыре спортивных партии, из которых наиболее крупными и влиятельными были две: партия венетов, то есть «синих», и прасинов, то есть «зеленых».

Понятно, что за этими партиями стояли серьезные социально-политические силы. Так традиционно считается, что венетов поддерживала грекоязычная аристократия столицы и Малой Азии, придерживавшаяся халкидонитского вероисповедания. А на стороне прасинов выступала торговая элита Сирии и Египта, пользовавшаяся поддержкой монофизитов. Так что спортивные конфликты приобретали так же и социально-экономический, и религиозный подтекст.

Император Анастасий поддерживал партию «зеленых» – прасинов. Однако после перехода власти к Юстину и его племяннику Юстиниану прасины оказались в опале, а венеты, то есть «синие», стали поддерживаемой властью партией. Это позволяет «золотой молодежи», входившей в партию венетов, по сути, безнаказанно громить и убивать «зеленых», что вызывает резкую отповедь со стороны представителей этой партии.

В ходе одной из сессий забегов колесниц руководство партии прасинов, «зеленых», открыто выступает перед Юстинианом, указывая ему на те несправедливости, которые творит молодежь из партии венетов. Юстиниан не реагирует на обвинения, после чего рассерженные прасины начинаю хулить императора, называют его несторианином, еретиком. Лидеров венетов они обзывают язычниками. Естественно, венеты не остаются в долгу, с их стороны также идет брань. На константинопольском ипподроме теряется всякое спокойствие, контроль полностью утрачен, и Юстиниан арестовывает нескольких лидеров и прасинов, и венетов, чтобы показать свое нарочитое беспристрастие.

На следующий день назначена казнь, но из пяти арестованных трое срываются из петли, и толпа, и прасины, и венеты, умоляют императора пощадить спасшихся от смерти людей. Монахи укрывают этих счастливчиков в одном из константинопольских монастырей, но войска императора требуют их выдачи обратно. В итоге все это подогревает толпу. Удивительным образом низы «зеленых» и «синих» объединяются друг с другом и начинают выступать против императора. На следующий день на ипподроме они требуют отставки императора. А когда император говорит, что он обещает, что все будут прощены и не вспомнит об этом бунте, то в ответ ему несется площадная брань.

Весь Константинополь запылал, толпа штурмует поместья знати, императорский дворец, разоряет тюрьмы, арсеналы. А войска бездействуют, выжидая. На сторону восставших переходит часть сенаторской оппозиции, которая хочет возвести на престол одного из племянников императора Анастасия. Наследники старого императора, уже давно почившего, пытаются бежать, но у них это не получается: все равно восставшие захватили одного из них и провозгласили императором.

В какой-то момент Юстиниан даже хочет бежать из Константинополя, но по знаменитой легенде его останавливает его супруга Феодора, которая отказывается следовать за ним в ссылку, и говорит, что лучше принять смерть на троне, чем жить без короны. «Императорский пурпур – это лучший саван», – говорит Феодора.

В итоге Юстиниану удастся удержать ситуацию в своих руках: верные ему отряды гвардейцев и наемников под командованием великого полководца Велизария и гепида Мунда окружат восставших на константинопольском ипподроме и учинят там резню. В один день было истреблено более 30 тысяч человек – значительная часть населения столицы. Однако, Юстиниан, хотя и удержал престол, имел абсолютно разоренную столицу, половина из которой выгорела. Самые важные общественные и религиозные здания оказались разрушены. Среди них и собор Святой Софии, находившейся совсем неподалеку от ипподрома.

Юстиниан после того, как сохранил свой престол, дал обет, что собор был восстановлен еще краше и величественнее, чем он был до событий 532 года. И он сдерживает свое обещание. Собор Святой Софии, построенный буквально через несколько лет двумя архитекторами: Анфимием и Исидором, станет новым чудом света и наиболее пышным, крупным и роскошным религиозным зданием Европы на протяжении более чем тысячи лет.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Наверное, самыми яркими моментами долгого правления императора Юстиниана Первого стала его внешняя политика, а конкретно его восстановление имперской власти на западе.

В V столетии Западная Римская империя пала под ударами варваров. На ее осколках образовалось несколько варварских государств: готов, государство вандалов, вестготов, франков, бургундов, алеманнов, множество англо-саксонских государств в Британии.

В VI веке при Юстиниане империя делает самую внушительную попытку возвратить под свой прямой контроль недавно потерянные территории. Первой жертвой внешней политики Юстиниана стало царство вандалов. Вандальская экспедиция во многом удовлетворяла и внутренним, и внешним интересам Восточной Римской империи. С одной стороны Юстиниан после восстания «Ника» стремился отвлечь народные массы и аристократию от внутренних проблем масштабными военными действиями. С другой – ему было необходимо обезопасить побережье Средиземного моря и морские границы Восточной Римской империи от постоянных нападений вандальских пиратов.

Надо сказать, что к началу VI века вандалы подрастеряли свой легендарный пыл. Пока жив был великий Гейзерих, вандалы наводили ужас на все Средиземноморье. Но при его наследниках они явно обленились. Вандалы вкусили все прелести цивилизованной жизни, и вандальская аристократия начала щеголять знанием литературы, роскошью стола, бассейнами и виллами. Прокопий Кесарийский уже в VI веке называл этих недавних варваров самым изнеженным народом на земле. Тем не менее при вандальском дворе существовала партия, которая постоянно пыталась напомнить вандальским вождям о былых днях военной славы и возбудить их воинственный пыл.

Собственно, проримская, более спокойная партия, которая была ориентирована на улучшение отношений с местным римским населением, нормализацию взаимодействия с Католической Церковью, находилась в постоянной борьбе с более агрессивной традиционалистской партией вандальской знати, которая всячески стремилась продолжать давить римлян, изничтожать кафоликов, насаждать арианство, бывшее официальной религией вандалов.

В первое десятилетие V века при короле вандалов Тразамунде восторжествовала более мягкая партия. Тразамунд пытается наладить отношения с кафолическим клиром, прекращает гонения на епископов-кафоликов, не столь рьяно поддерживает ариан. В общем-то, эти внутренние действия Тразамунда во многом связаны с его попытками наладить отношения с Восточной Римской империей. Однако недовольные партии арианствующей вандальской знати свергают Тразамунда и возводят на престол гораздо более радикального Гелимера.

Этот переворот в Карфагене позволяет Юстиниану властно вмешаться в североафриканские дела. Он требует от Гелимера освободить своего союзника Тразамунда, и когда Гелимер отказывается, начинает готовить экспедицию против вандалов. Экспедиция была невелика, всего несколько тысяч человек под началом великого полководца VI века – Велизария.

Флот Велизария проследует с Балканского полуострова через Сицилию и достигнет Северной Африки незамеченный вандалами. Дальше в ходе нескольких сражений вандальские войска будут на голову разгромлены византийской экспедицией, и Велизарий возьмет Карфаген. Активные военные действия против короля Гелимера продлились лишь чуть более года. К 534 году казалось, что вандальская война выиграна, царство вандалов в Северной Африке уничтожено.

Действительно, империя получает почти все территории, которые раньше входили в африканские провинции, но получает их от вандалов с теми же проблемами, с которыми столкнулись вандалы. Это проблема обороны границ от диких мавританских и берберских племен и проблема социальная. Император Юстиниан всячески пытается восстановить здесь ту систему социально-экономических отношений, которая существовала до крушения римской власти. Он поддерживает крупное землевладение, поддерживает Кафолическую Церковь против ариан – все это идет за счет ущемления интересов широких народных масс, которые сначала встречали византийцев как освободителей, но уже очень скоро, испытав тяжкий гнет византийского ига, поняли, что новые хозяева этой земли едва ли чем-то лучше вандалов.

В итоге уже через год после крушения вандальского царства в этом регионе начинаются постоянные, непрекращающиеся мятежи местных жителей: мавров и берберов, а также византийских солдат, которые не только не получили здесь земли, на которую поначалу надеялись, но им перестали выплачивать жалованье.

Если покорение вандальского царства заняло чуть менее чем два года, то борьба с мятежниками и окончательное усмирение Африки длятся более десяти лет.