История

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Религиозная политика Юстиниана была во многом противоречивой. В начале своего царствования он демонстративно порвал с промонофизитской политикой Зенона и Анастасия, объявив себя последовательным халкидонитом. Тем не менее гонения на монофизитов так и не начались. Этики еретики имели очень мощную поддержку при дворе в лице супруги Юстиниана – Феодоры. По сути, на протяжении всего царствования этой четы императоры будут пытаться найти компромисс между востоком и западом, какую-то формулировку, которая смогла бы сохранить единство Церкви и уберечь ее от более глубокого раскола.

Одной из таких попыток найти богословский, теологический компромисс было собрание в 553 году Пятого Вселенского Собора. Здесь император Юстиниан, очевидно, пытается пойти на уступки монофизиам. Так он осуждает знаменитые три главы, то есть три видных церковных деятеля восточной антиохийской школы – Феодора Мапсуестийского, Феодорита Кирского, Ива Эдесского – за их якобы монофизитский взгляд. Также официально проклинается учение Оригена, которое было также неприемлемо для монофизитов. По сути, эти жертвы, которые Юстиниан приносит на алтарь церковного единства, оказываются пустыми. Ни радикальные халкидониты на западе, ни монофизиты на востоке не согласны примиряться.

В итоге всю вторую половину своего правления Юстиниан будет находиться в незавидном положении буриданова осла, который будет пытаться то привлечь к себе западный клир, то наладить отношения с восточным. А монофизитский спор все углублялся и становился все более и более сложным. Так, именно во времена правления Юстиниана монофизиты создают свою собственную параллельную Церковь. На этом поприще подвизался знаменитый монофизитский монах, аскет, в дальнейшем ставший епископом – Иаков Барадей.

В отношениях с прочими религиозными диссидентами Юстиниан последовательно придерживался весьма и весьма жесткой линии. Так, например, многие малые секты и течения в христианстве, например монтанизм, подверглись суровым гонениям. Та же участь ожидала секту манихеев, странной синкретической религии, появившейся в III веке и объединившей в себе элементы буддизма, гностицизма, христианства, месопотамских астральных культов и иудаизма.

Широкий общественный резонанс имела борьба Юстиниана с иудейской сектой самаритян. Если иудаизм пользовался формальной терпимостью Юстиниана, то к этим иудейским еретикам император был беспощаден. Их синагоги разрушались, самих самаритян насильственно принуждали принять христианство. Все это выливается в масштабнейшие мятежи самаритянского населения в Палестине, крупнейший из которых произошел в 529 году.

Принципиально новой страницей в религиозной истории Восточной Римской империи является взаимоотношение Юстиниана с язычниками. Как я уже говорил раньше, на протяжении V и начала VI века язычников терпели, и очень многие аристократы сохраняли приверженность древним богам. При Юстиниане ситуация меняется. Теперь даже сама вера в языческих богов, никак не проявленная какими-то культовыми действиями, становится преступной. Юстиниан требует от всех язычников принять крещение. Язычникам запрещено наследовать, составлять завещания, они лишаются гражданских прав. Язычникам запрещается заниматься рядом профессиональных деятельностей, так, например, им запрещено преподавать, и этот закон Юстиниана против язычников приводит к гибели великой платоновской Академии в Афинах. Ее преподаватели, возглавляемые последним схолархом Дамаскием, вынуждены эмигрировать в Персию. В дальнейшем, Юстиниан приходит к открытым насильственным расправам против язычников.

Многие из язычников, ранее притворно принявшие христианство и осужденные в отступлении от веры, были вынуждены принять смерть. Среди них был знаменитый префект Фока, один из наиболее талантливых государственных деятелей юстиниановой поры.

В Константинополе регулярно проходили процессы против язычников, которые выливались, выражаясь терминологией нового времени, в «охоту на ведьм». Многие современные Юстиниану историки, общественные деятели считали, что Юстиниан преследует это религиозное меньшинство по тем причинам, что он стремился ослабить восточную аристократию, отнять ее достояние.

В принципе, после правления Юстиниана язычество была едва не полностью выкорчевано из высших слоев византийского общества.

Церковь при Юстиниане Великом

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Одним из важнейших и ярчайших событий Юстинианова правления стал мятеж, имеющий название «Ника», вспыхнувший в Константинополе в 532 году. Это один из самых известных и описываемых мятежей в истории Византийской империи.

Почему он произошел? Конечно, к разогреванию народных масс вела фискальная политика Юстиниана – его выколачивание денег, жесточайшая борьба против оппозиции и религиозных диссидентов – все это создавало богатую почву для проявления различных общественных противоречий, в том числе и в таких ярко выраженных формах.

Начиналось все относительно спокойно как противостояние партий цирка – димов. Об этом особо. Ранняя Византийская империя была буквально больна спортивными состязаниями. Гонки колесниц были излюбленным развлечением как аристократии, так и простого народа. Почти все население империи было разделено на четыре спортивных партии, из которых наиболее крупными и влиятельными были две: партия венетов, то есть «синих», и прасинов, то есть «зеленых».

Понятно, что за этими партиями стояли серьезные социально-политические силы. Так традиционно считается, что венетов поддерживала грекоязычная аристократия столицы и Малой Азии, придерживавшаяся халкидонитского вероисповедания. А на стороне прасинов выступала торговая элита Сирии и Египта, пользовавшаяся поддержкой монофизитов. Так что спортивные конфликты приобретали так же и социально-экономический, и религиозный подтекст.

Император Анастасий поддерживал партию «зеленых» – прасинов. Однако после перехода власти к Юстину и его племяннику Юстиниану прасины оказались в опале, а венеты, то есть «синие», стали поддерживаемой властью партией. Это позволяет «золотой молодежи», входившей в партию венетов, по сути, безнаказанно громить и убивать «зеленых», что вызывает резкую отповедь со стороны представителей этой партии.

В ходе одной из сессий забегов колесниц руководство партии прасинов, «зеленых», открыто выступает перед Юстинианом, указывая ему на те несправедливости, которые творит молодежь из партии венетов. Юстиниан не реагирует на обвинения, после чего рассерженные прасины начинаю хулить императора, называют его несторианином, еретиком. Лидеров венетов они обзывают язычниками. Естественно, венеты не остаются в долгу, с их стороны также идет брань. На константинопольском ипподроме теряется всякое спокойствие, контроль полностью утрачен, и Юстиниан арестовывает нескольких лидеров и прасинов, и венетов, чтобы показать свое нарочитое беспристрастие.

На следующий день назначена казнь, но из пяти арестованных трое срываются из петли, и толпа, и прасины, и венеты, умоляют императора пощадить спасшихся от смерти людей. Монахи укрывают этих счастливчиков в одном из константинопольских монастырей, но войска императора требуют их выдачи обратно. В итоге все это подогревает толпу. Удивительным образом низы «зеленых» и «синих» объединяются друг с другом и начинают выступать против императора. На следующий день на ипподроме они требуют отставки императора. А когда император говорит, что он обещает, что все будут прощены и не вспомнит об этом бунте, то в ответ ему несется площадная брань.

Весь Константинополь запылал, толпа штурмует поместья знати, императорский дворец, разоряет тюрьмы, арсеналы. А войска бездействуют, выжидая. На сторону восставших переходит часть сенаторской оппозиции, которая хочет возвести на престол одного из племянников императора Анастасия. Наследники старого императора, уже давно почившего, пытаются бежать, но у них это не получается: все равно восставшие захватили одного из них и провозгласили императором.

В какой-то момент Юстиниан даже хочет бежать из Константинополя, но по знаменитой легенде его останавливает его супруга Феодора, которая отказывается следовать за ним в ссылку, и говорит, что лучше принять смерть на троне, чем жить без короны. «Императорский пурпур – это лучший саван», – говорит Феодора.

В итоге Юстиниану удастся удержать ситуацию в своих руках: верные ему отряды гвардейцев и наемников под командованием великого полководца Велизария и гепида Мунда окружат восставших на константинопольском ипподроме и учинят там резню. В один день было истреблено более 30 тысяч человек – значительная часть населения столицы. Однако, Юстиниан, хотя и удержал престол, имел абсолютно разоренную столицу, половина из которой выгорела. Самые важные общественные и религиозные здания оказались разрушены. Среди них и собор Святой Софии, находившейся совсем неподалеку от ипподрома.

Юстиниан после того, как сохранил свой престол, дал обет, что собор был восстановлен еще краше и величественнее, чем он был до событий 532 года. И он сдерживает свое обещание. Собор Святой Софии, построенный буквально через несколько лет двумя архитекторами: Анфимием и Исидором, станет новым чудом света и наиболее пышным, крупным и роскошным религиозным зданием Европы на протяжении более чем тысячи лет.

Восстание Ника

Иерей Антоний Лакирев, специалист по Новому Завету

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Примерно к последней трети I столетия для окружающих христиан людей, и в первую очередь для римской власти, становится очевидным, что это, без сомнения, не иудеи, и их попытка изображать собой погребальную коллегию тоже большей частью надувательство, потому что это гораздо больше, чем погребальная коллегия. Это люди, которые поклоняются некоему Иисусу, и поклоняются ему как Богу, следовательно, это религиозный феномен, очевидным образом нововводный культ, который должен преследоваться.

Историки того времени, вроде Тацита, пишут об этом, называя веру христиан новым и зловредным суеверием. Со временем, уже к началу II века это становится «техническим термином», как сегодня у нас «технический термин» – «экстремистские организации», тогда был технический правовой термин «новое зловредное суеверие» – то, за что привлекают к ответственности, главным образом уголовной.

Поскольку примерно в 80-е годы сами иудеи тоже понимают, что они с христианами относятся к Богу совсем по-разному, в синагогальной молитве примерно I века появляются специальные проклятие «ха-миним» («меньшинство») на отщепенцев, то есть именно христиан. Оказывается, что уже не спрячешься, уже невозможно никаким образом увиливать. Сначала римская власть подвергает христиан гонениям именно за нелояльность, гонения носят, скорее, политический характер. Еще в начале II века Плиний-младший пишет из Вифинии императору Трояну, справшивая, как быть с христианами и надо ли проводить следствие, разыскивать, выяснять и так далее. Троян отвечает, что не надо, но если донесли, если они сами признались, тогда надо казнить, потому что они нелояльны, они изменники родины. Если же никаких специальных сведений нет, тогда не ищи.

В дальнейшем политические гонения становятся более редкими. Уже в середине II века картина резко меняется. Вместо того чтобы бороться с христианами как противоправительственным движением, империя начинает бороться с ними как с религиозным феноменом, новым, нововводным культом. Поэтому появляется и другой арсенал: здесь не предлагают плеснуть полчашки вина к подножию статуи императора, а предлагают поучаствовать в каком– либо религиозном ритуале, о котором известно, что настоящие христиане в нем никогда участвовать не будут. Тем не менее, по политическим ли или религиозным мотивам совершаются гонения, результат все равно один и тот же – мученическая гибель для довольно многих людей. Во многих христианах общинах в конечном итоге гибнут все, и потом эта община возрождается совершенно заново, как Феникс из пепла.

Правда, нужно сказать, что далеко не всегда римская власть увлекалась жестокостями. Все-таки это тоже зависело от конкретных исполнителей. Иногда, особенно 251 году при Декии и в конце III века при Диоклетиане, действительно была идея извести вообще всех христиан одновременно по всему лицу Земли, заставив их принести жертвы, и всех, кто не принесут, казнить. Но нередко, особенно в III столетии, это выглядело по-другому, потому что Римская империя, римская власть поняла, что христиане очень нуждаются в помещениях, где могли бы собираться, и в книгах. Поэтому, чтобы не лишаться налогоплательщиков, можно отобрать и уничтожить книги, а здания, где книги найдены, разрушить. Такова была природа гонений в очень многих областях империи и в начале III столетия, и особенно к его концу.

В те времена Евангелие в христианской общине было в одном единственном экземпляре (свитки были чрезвычайно дороги и были большой редкостью) и хранилось закопанным где-то в саду у епископа. Он приносил его в собрание христиан под одеждой, когда двери запирались и было понятно, что никто уже не подсмотрит, тогда он поднимал его: вот, я его принес! Сегодня на нашей литургии, когда дьякон выходит из алтаря с Евангелием и показывает нам, мы даже не помним, что восемнадцать веков назад это была радость о том, что нам удалось его и в эту неделю сберечь, что его не отняли. И помещение тоже, соответственно, очень важно.

Эти гонения были в каком-то смысле то усиливающимися, то затухающими, то кровавыми, то некровавыми. Бывали времена и места в империи, где христиане вообще десятилетиями жили практически на свободе и даже могли позволить себе купить недвижимость. Во времена диоклетианова гонения, уже совсем незадолго до Миланского эдикта, помимо всего прочего разрушали принадлежащую христианам недвижимость, которую они сумели приобрести за 30-40 лет относительно мирной жизни. Но тогда больше всего приобретали судебные здания, так называемые базилики. Он были удобнее всего: это большое здание с апсидой в конце, где у римлян сидел судья и стража, а христиане поставили там стол, на котором совершалось преломление хлеба. Наличие такого рода здания свидетельствует о том, что иногда были относительно мирные период.

Надо сказать, что кроме гонений государственных, время от времени, по крайней мере в некоторых местах, существовали народные гонения. Часто христиане все же воспринимались как чуждый элемент, и нередко находился кто-нибудь, кто говорил: это бедствие, или эпидемия, землетрясение, или голод постигло нас потому, что мы терпим христиан. Вот они плохие, их надо истребить. Иногда эти народные гонения возникали без всякого стимула со стороны государственной власти. Более того, иногда римские имперские чиновники пытались каким-то образом утихомирить эти толпы. Важно понимать, что схватка христиан была вовсе не только с политической или государственной системой, а все-таки с чем-то более глубоким в античном обществе, чем просто структурные вещи.

Гонения

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Значение Собора 1917-1918 года. Часто можно услышать вопрос – почему нам нужно вспоминать об этом Соборе, говорить о нем, если от него до нас дошло только патриаршество, все остальные его решения многочисленные и очень подробные, были сметены последующей эпохой гонений и преследований Церкви? Зачем нам изучать его, если он фактически только носит археологическое значение? Это, с одной стороны. С другой стороны, раздаются и другие голоса, высказываются в его адрес определенные сомнения такого рода, что Собор собирался в эпоху революции, когда очень активны были некие демократические настроения и Собор собственно допустил эти демократические настроения внутрь Церкви – в виде мирян, в виде особой процедуры принятия решений и так далее, и тому подобное. И сейчас уже не может быть образцом.

На эти два вопроса хотелось бы поразмышлять. Но прежде, чем об этом говорить, стоит сказать, как сами современники относились к этому Собору. Те, кто были его свидетелями и непосредственными участниками и как они относились к нему на протяжении последующих лет, последующих довольно суровых, можно сказать страшных лет советской власти в довоенный период. Здесь хочется привести один пример. Для всех иерархов, духовенства и верующих патриаршей Церкви предвоенного периода, Собор, решения собора 1917-1918 года безусловно были такими, которые были обязательны для исполнения и его авторитет носил совершенно непререкаемый характер. И хотя все понимали, что в точности соблюсти его решения не представляется возможным в этих условиях, но сохранялась определенная надежда, что при хотя бы минимальном мире в отношениях Церкви и советской власти, при минимальном затишье гонений, хотя бы какую-то часть реализовать будет возможно. Об этом нам, например, говорит такое обстоятельство, если мы возьмем списки епархиальных и викарных архиереев предвоенного периода, мы увидим такую картину, что в некоторых епархиях – Петроградской, Московской, Нижегородской существуют десятки викариев, то есть помощников правящего архиерея. Их десятки, причем они существуют как бы одновременно, носят эти титулы. О чем это говорит – это говорит о том, что современники готовятся преобразовать эти викариатства в самостоятельные епархии, как то планировал Собор 1917-1918 года, потому что речь на Соборе 1917 года шла об увеличении числа самостоятельных епархий. И в условиях гонений, даже в этих условиях современники делают определенные подготовительные шаги для того, чтобы реализовать эти предписания Собора.

Но вернемся собственно к тем вопросам, которые задают наши современники относительно Собора 1917 года. Прежде всего нужно сказать, что Собор действовал в определенной исторической обстановке, ему нужно было реагировать на те вызовы в отношении церковного устройства, церковного организма, которые выдвигало его собственное время. Одним из существенных таких вызовов была проблема сословности духовенства, вообще устройства российского общества. Сословное устройство достаточно активно разделяло, например, приходское духовенство и епископат, приходское духовенство и мирян. И Собору нужно было уравновесить эти разные группы, и в этом смысле привлечение мирян в состав Собора, и привлечение мирян, и белое духовенство даже в органы высшего церковного управления, в частности в такой орган тогда созданный, как высший церковный совет, который формировался, как из представителей епископата, так из представителей монашества, белого духовенства и мирян и существовал параллельно с Синодом, вместе с ним должен был принимать определенные решения. Это общее представительство решало ту самую проблему разобщенности церковных сословий, церковных групп, объединяло их вокруг одного дела, вокруг одной работы.

Нам очень важно постоянно ставить решения Поместного Собора в тот контекст, в котором он действовал. Если мы будем сравнивать, например, решения Собора 1917-1918 года относительно приходского самоуправления, сравнивать их с той ситуацией, которая сложилась в русской Церкви, в русском обществе в 1917 году в условиях церковной приходской революции, когда миряне фактически явочным порядком осуществляли право выборности, например, право изгнания священников, мы поймем, что даже в этой ситуации Собор действовал, принимал решения достаточно консервативно. Собор превращал на своих заседаниях стихию церковной революции, скажем так, обращал ее в планомерную работу по церковной реставрации, канонической реставрации – по выражению историка Елены Владимировны Беляковой – воссозданию правильного церковного организма в тех условиях, в которые он был поставлен. И этот навык работы по канонической реставрации в заданных условиях – это кажется очень важный урок для нас для того, чтобы понять значение Собора, как такого очень важного исторического события в истории России и русской Церкви XX столетия.

Понятно, что многие решения его нельзя перенести механически в сегодняшний день, но именно логику церковного строительства в заданных условиях и нужно изучать, и она может дать очень интересные выводы.

Почему нужно помнить о соборе 1917–1918 гг.

Лектор: Татьяна Черникова, доктор исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

Мы можем предполагать, что с III — IV веков иконы появляются в Византии и вообще в Римской империи, которая еще, слава Богу, существует до 476 года в качестве Западной и Восточной Римской империи. Появляются иконы, и появляется спор о том, возможно ли изображать Бога, апостолов, святых на досках, с помощью мозаик?

Главная позиция иконоборцев сводилась к тому, что чрезмерное почитание иконы равно идолопоклонству. А поскольку Ветхий Завет запрещал изображение человека и других существ, то традиция, идущая от Палестины, Сирии — восточных районов Византии, собрала довольно много своих сторонников. Мы знаем, что в городе Эльвире в 306 году впервые был наложен запрет на писание икон и вообще их почитание.

Дальше эта волна иконоборчества прокатилась по всему христианскому миру, причем захватила как западную часть Римской империи, так и восточную — арамейскую. На греческом языке Римская империя — собственно Ромейская империя. Слово «Византия» — это изобретение историков, сами жители этой страны так себя никогда не называли.

Если касаться иконоборчества на Западе, то мы знаем, что в VI веке марсельский епископ запретил использование икон в богослужениях, хотя можно было держать их дома. В 726 и 730 годах Лев III, папа Римский, то есть глава западного направления в христианской Церкви, — напомню, что в VIII веке Церковь была еще единой, хотя уже сформировались две ее части: восточная — Греческая и западная — Римская — издал эдикты, запрещающие не только использовать иконы в богослужении, но и держать их дома, и иконы, в общем-то, уничтожались.

Иконоборчество в какой-то момент победило и в Восточной Римской империи, Арамейской империи, где, вообще-то, наместником Бога на земле почитался именно сам император, поэтому его позиция была очень важна. И вот в 30-е годы VIII века на престол будущей Византии вступают именно императоры-иконоборцы. Первым таким императором был Лев Исавр, его дело продолжили его сын Константин и внук, которого тоже звали Лев, но вторым его именем было — Хозар. В этот момент Собор, собранный в 754 году для Восточной христианской Церкви, запрещает поклонение иконам, приравнивает их к идолопоклонству и везде начинается уничтожение икон. Собственно, поэтому до нас практически не дошло древних икон, кроме некоторых икон VI — VII веков, хранящихся в монастыре святой Екатерины на Синае.

Однако большинство христиан оказались не евреями, не восточными жителями, а все-таки греками, римлянами, европейцами, для которых способ выражения через изображение идеи сюжета был очень важен. Поэтому они не сдавались и даже в период пика иконоборчества иконы все равно писались, прятались. И в итоге после смерти Льва Хозара его супруга императрица Ирина, ставшая правительницей империи, решает повернуть колесо истории вспять и прийти к тому, чтобы икона вновь вошла в жизнь христианина, богослужение. Она стала готовить новый Собор, причем со статусом Вселенского, а на Вселенском Соборе присутствуют не только восточные патриархи и иерархи, но и представители Западной Церкви.

Этот Собор состоялся в 787 году и носит название Седьмого Вселенского, или Второго Никейского Собора. Причем собрать его пытались дважды.

Сначала это был новый император Тарасий, который, кстати, был секретарем императрицы Ирины и сторонником иконопочитания. Однако он был очень авторитетным человеком среди христиан, его убедили принять духовный чин, и он правил 22 года и стал знаменитым императором, восстановившим культ почитания икон в Церкви.

Первый раз Собор попытались собрать в Константинополе в 786 году. В зал, где сидели епископы — было их 367 человек, большинство восточные, а также приехали легаты папы Римского — ворвался гарнизон, состоящий из выходцев с восточных районов Арамейской империи, которые были иконоборцами. Они сказали, что если сюда внесут идолов и отменят эдикты императора Константина, отца Льва Хозара, то прольется кровь. И епископы так дипломатично решили разойтись, а Ирина приняла чисто политическое решение: шла война с арабами, поэтому весь константинопольский гарнизон был направлен в Малую Азию воевать с арабами, но там его щедро наградили и распустили. А новый же гарнизон был набран в основном из людей из западных районов: Фракии и Греции, где многие люди относились к иконам или нейтрально, или вообще были сторонниками иконопочитания.

И Седьмой Собор 787 года состоялся и принял решение о возвращении икон. При этом долго спорили, какой им придать статус, и решили, что придадут, так сказать, напоминательный статус: сама по себе икона есть воспоминание об архетипах, священных персонажах, которая просто помогает восстановить какую-то духовную связь с Богом, со святыми, помогает в молитве. Именно в таком контексте и были восстановлены иконы как часть культа христианской Церкви. Правда, иконоборцы сдались не сразу. Фактически окончательный их разгром — признание иконоборческого течения еретическим — случился только в 843 году, то есть почти в середине IX века.

С этого момента иконы прочно заняли свое место в рамках Западной и Восточной христианской Церкви. Правда, опять-таки стоит отметить, что иконопоклонство отвергается обеими Церквями. Иконы надо почитать, а не поклоняться им, потому что поклоняться надо Богу.

В 1054 году произошла великая схизма — окончательный раскол Церквей, продолжающийся до сих пор, когда папа и патриарх обоюдно наложили друг на друга анафему. И появилась Католическая Церковь, что означает Всемирная Церковь, потому что Римская Церковь гордилась как раз тем, что у нее больше покрытие в Европе христианских приходов. Но в ответ Восточная Церковь естественно сказала: «Зато мы ортодоксы», то есть правильная Церковь, истинная Церковь: мы не меняли догматов, принятых на Первом Никейском Соборе. Это слово «ортодокс» в старославянском и русском языке было переведено как «православный» — Православная Церковь. И в рамках православия чин почитания икон был очень серьезный.

Иконоборцы и иконопочитание

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Наверное, самыми яркими моментами долгого правления императора Юстиниана Первого стала его внешняя политика, а конкретно его восстановление имперской власти на западе.

В V столетии Западная Римская империя пала под ударами варваров. На ее осколках образовалось несколько варварских государств: готов, государство вандалов, вестготов, франков, бургундов, алеманнов, множество англо-саксонских государств в Британии.

В VI веке при Юстиниане империя делает самую внушительную попытку возвратить под свой прямой контроль недавно потерянные территории. Первой жертвой внешней политики Юстиниана стало царство вандалов. Вандальская экспедиция во многом удовлетворяла и внутренним, и внешним интересам Восточной Римской империи. С одной стороны Юстиниан после восстания «Ника» стремился отвлечь народные массы и аристократию от внутренних проблем масштабными военными действиями. С другой – ему было необходимо обезопасить побережье Средиземного моря и морские границы Восточной Римской империи от постоянных нападений вандальских пиратов.

Надо сказать, что к началу VI века вандалы подрастеряли свой легендарный пыл. Пока жив был великий Гейзерих, вандалы наводили ужас на все Средиземноморье. Но при его наследниках они явно обленились. Вандалы вкусили все прелести цивилизованной жизни, и вандальская аристократия начала щеголять знанием литературы, роскошью стола, бассейнами и виллами. Прокопий Кесарийский уже в VI веке называл этих недавних варваров самым изнеженным народом на земле. Тем не менее при вандальском дворе существовала партия, которая постоянно пыталась напомнить вандальским вождям о былых днях военной славы и возбудить их воинственный пыл.

Собственно, проримская, более спокойная партия, которая была ориентирована на улучшение отношений с местным римским населением, нормализацию взаимодействия с Католической Церковью, находилась в постоянной борьбе с более агрессивной традиционалистской партией вандальской знати, которая всячески стремилась продолжать давить римлян, изничтожать кафоликов, насаждать арианство, бывшее официальной религией вандалов.

В первое десятилетие V века при короле вандалов Тразамунде восторжествовала более мягкая партия. Тразамунд пытается наладить отношения с кафолическим клиром, прекращает гонения на епископов-кафоликов, не столь рьяно поддерживает ариан. В общем-то, эти внутренние действия Тразамунда во многом связаны с его попытками наладить отношения с Восточной Римской империей. Однако недовольные партии арианствующей вандальской знати свергают Тразамунда и возводят на престол гораздо более радикального Гелимера.

Этот переворот в Карфагене позволяет Юстиниану властно вмешаться в североафриканские дела. Он требует от Гелимера освободить своего союзника Тразамунда, и когда Гелимер отказывается, начинает готовить экспедицию против вандалов. Экспедиция была невелика, всего несколько тысяч человек под началом великого полководца VI века – Велизария.

Флот Велизария проследует с Балканского полуострова через Сицилию и достигнет Северной Африки незамеченный вандалами. Дальше в ходе нескольких сражений вандальские войска будут на голову разгромлены византийской экспедицией, и Велизарий возьмет Карфаген. Активные военные действия против короля Гелимера продлились лишь чуть более года. К 534 году казалось, что вандальская война выиграна, царство вандалов в Северной Африке уничтожено.

Действительно, империя получает почти все территории, которые раньше входили в африканские провинции, но получает их от вандалов с теми же проблемами, с которыми столкнулись вандалы. Это проблема обороны границ от диких мавританских и берберских племен и проблема социальная. Император Юстиниан всячески пытается восстановить здесь ту систему социально-экономических отношений, которая существовала до крушения римской власти. Он поддерживает крупное землевладение, поддерживает Кафолическую Церковь против ариан – все это идет за счет ущемления интересов широких народных масс, которые сначала встречали византийцев как освободителей, но уже очень скоро, испытав тяжкий гнет византийского ига, поняли, что новые хозяева этой земли едва ли чем-то лучше вандалов.

В итоге уже через год после крушения вандальского царства в этом регионе начинаются постоянные, непрекращающиеся мятежи местных жителей: мавров и берберов, а также византийских солдат, которые не только не получили здесь земли, на которую поначалу надеялись, но им перестали выплачивать жалованье.

Если покорение вандальского царства заняло чуть менее чем два года, то борьба с мятежниками и окончательное усмирение Африки длятся более десяти лет.

Западная политика Юстиниана Великого. Часть I

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Почти сразу после окончания борьбы с вандальским королевством Юстиниан вмешивается во внутренние дела остготского государства, находившегося на территории Италии и части западного Илирика. Здесь предлогом для вмешательства в италийские дела так же, как и в случае с Африкой становятся внутренние разборки остготской знати.

После смерти Теодориха Великого трон переходит к его внуку Аталариху, однако новый король остготов еще очень юн, и поэтому за него правит его мать Амаласунта. Амаласунта всячески стремится наладить отношения с римской знатью, Сенатом, кафолическим духовенством. Посему она пытается привить своему сыну собственно римское аристократическое воспитание. Против этого яростно выступают традиционалисты при ровенском дворе готских государей. По сути, между проримской партией среди готов и проготской традиционалистической партией начинается серьезный конфликт, который усугубляется после смерти молодого короля.

Амаласунта, пытаясь удержать ускользающий из рук престол, соглашается выйти замуж за последнего представителя династии Теодориха – Теодахаде, ничтожном готском аристократе, который мог похвастаться только родством с правящей династией. Амаласунта надеется, что ее новый супруг позволит ей управлять делами государства, как и раньше, а сам будет исключительно формальным королем. Но консорт не оправдал ожиданий: при поддержке традиционалистически настроенной готской знати он удушит Амаласунту в 535 году.

Смерть законной царицы готов дает Юстиниану долгожданный повод для вмешательства в италийские дела. И Велизарий, только что блестяще окончивший покорение Африки, выступает из Карфагена на землю Сицилии. Завоевание Сицилии и Южной Италии пройдет по сути без крупных военных столкновений. Римляне и италики с радостью открывают представителям империи ворота своих городов. Готские гарнизоны сдаются один за другим. В итоге уже через год Велизарию удается занять и Сицилию, и Южную Италию, и даже отбить старую столицу Римской империи – город Рим.

Неудачи остготского короля привели к заговору против него и выдвижению на престол гораздо более деятельного Витигеса. Опытный воин, пользовавшийся расположением остготской знати, он пытается исправить ситуацию и с огромным готским войском осаждает Рим. Осада продлится много месяцев, но в итоге готам так и не удастся вернуть себе владения в Центральной и Южной Италии.

Тем временем Велизарий, усиленный новыми контингентами восточных войск, наносит контрудары против готов, занимает то одну, то другую крепость. Через несколько лет ему удастся захватить столицу готского королевства – Равенну. По сути, к 540 году война кажется завершенной: небольшие отряды готов остаются только к северу от реки По, и Велизарий отзывается на восток. Кажется, что великая «реконкиста» закончилась, осталось только добить небольшие группки инсургентов, но не тут-то было.

Юстиниан, как и в случае с Африкой, сумел буквально за несколько лет настолько натравить против себя население: своей фискальной, налоговой политикой, попытками всячески сохранить положение рабов и колонов, которые восставали против власти римской знати, что против него и против византийской власти в Италии восстают не только готы, но и широкие слои низших элементов италийского населения. Лидером этого восстания становится новый готский король Тотила, который к началу 50-х годов отбивает у византийских командующих территорию всей Италии (за исключением нескольких наиболее важных центров) и Сицилии.

Тотила даже пытается перенести войну на территорию Восточной Римской империи, он нападает своим новопостроенным флотом на острова Адриатического моря. Юстиниан понимает, что владения в Италии, которые, казалось бы, уже присоединены к империи, уходят у него из рук. Поэтому он снова напрягает все силы, вновь направляет в Италию мощную армию, которая уничтожает отряды Тотилы, а потом его преемника – Тейи.

Заканчивает эту войну уже не полководец Велизарий, но его преемник Нарсесс, евнух, который, однако, был отличным военачальником, вписавшим свое имя в 05-31 ??зал ?? воинской славы Восточной Римской империи.

В итоге война, которая, казалось бы, была завершена всего за 4-5 лет, продлилась более 20 лет и закончилась лишь в 554 году. После этой войны Италия была разграблена, разорена и лишилась значительной части населения.

Помимо завоевания Италии и возвращения ветхой столицы под власть империи, Юстиниан также предпринимает авантюрную попытку возвратить под контроль империи испанские провинции. В 552 году, когда война в Италии идет еще полным ходом, Юстиниан пользуется гражданской войной между вестготской знатью Испании и высаживает десант в испанской провинции Бетика. По сути, византийцам никто не сопротивляется, отдельные очаги вестготского сопротивления откровенно слабы, и за два года ему удается подчинить почти весь юго-восток Испании. Это были последние территориальные приобретения Юстиниана на западе.

Западная политика Юстиниана Великого. Часть II

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В то время как Юстиниан вел непрекращающиеся войны за установление имперской власти на западе, на востоке продолжался конфликт империи с Сасанидским Ираном.

В период правления персидского шахиншаха Ковада и его преемника Хосрова Ануширвана длительное противостояние достигает особенного накала. По сути, империи ведут открытую либо же тайную войну на огромном пространстве Азии: от Кавказа и до Южной Аравии. Камнем преткновения для двух империй становится контроль над Лазикой – территорией современной западной Грузии. Империя стремится сохранить эту территорию в орбите своего влияния, а персы пытаются привлечь лазов на свою сторону. Караванные пути, контролируемые арабами, а также торговля Южной Аравии, здесь также существуют два клиентских государства: Эфиопия, пользующаяся поддержкой Восточного Рима, и Химьярское государство в Южной Аравии, которое поддерживают Сасаниды, – на этой тысячекилометровой линии будут постоянные стычки. Открытые столкновения византийцев и Сасанидов также будут постоянно проходить в период правления Юстиниана.

Первая война этого периода разгорелась, когда еще Юстиниан был соправителем своего дяди Юстина – в 526 году. Она продолжится до 532 года и будет идти далеко не блестяще для римлян. В самом начале этой войны персидский шахиншах Ковад совершает нашествие на римскую Сирию и разоряет жемчужину Востока – столицу Сирии город Антиохию на Ааронте, которая после этого никогда уже больше не обретет былой славы и великолепия.

В 532 году империи заключают «вечный мир», который, конечно же, вечным не был, на условиях выплаты Византии огромных денежных субсидий Персидской империей. Однако не пройдет и восьми лет, как военные действия возобновятся.

На этот раз война будет продолжаться гораздо дольше – с 540 по 562 год. Основные военные действия будут происходить на территории Армении и Лазики. Здесь война приведет к настоящему калейдоскопу событий, постоянному переходу клиентских государств Закавказья то на сторону римлян, то на сторону персов, к взаимным разорениям территорий, нашествиям. В итоге все закончится сохранением статус-кво: Лазика останется за восточными римлянами, почти все остальные закавказские государства-протектораты сохранит за собой Персидская держава. Эта война измотает оба государства.

В это время, пока Юстиниан ведет войну и на западе, и на востоке, растет угроза его дунайским владениям. Начиная с 20-х годов VI столетия дунайскую границу начинают постоянно прорывать, во-первых, отряды различных гуннских племенных конфедераций, а, во-вторых, новый враг, с которым столкнулась империя в этом вере – славянские племена антов и склавинов. Сил для противостояния этой напасти у империи явно не хватает. Борьба на три фронта дается ей слишком тяжело. Дунайская граница оказывается почти заброшенной, и гуннские (тогда гуннов уже стали называть булгарами), славянские отряды безнаказанно разоряют провинции Мёзии, нижней Скифии и Фракии.

Правление Юстиниана, с одной стороны, заканчивается великими победами на западе, но, с другой, приводят к чрезвычайному обнищанию населения, сокращению общего населения империи из-за его постоянных военных кампаний, а также пандемии чумы, которая весь VI век истребляет десятки и сотни тысяч византийцев, и чрезвычайному усугублению всех общественных противоречий.

По сути, блестящая эпоха Юстиниана была началом конца позднеримской империи. Империя явно перенапряглась и после смерти великого императора уже не была способна достойно отвечать на те вызовы, которые бросал ей окружающий мир.

Восточная политика Юстиниана Великого

Феликс Разумовский, историк, писатель, телеведущий

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Итак, речь идет о судьбе русской земли и как некоего природного комплекса, и как национальной идеи, и как фундаментального понятия русской цивилизации. В разных аспектах судьба этой важнейшей части русского мира. Судьба конечно была трагичной, потому что этот переворот начала XX века, так называемая революция, она полностью поменяла характер развития целой страны, народа и цивилизации – полностью. На самом деле это мы говорим так аккуратно, потому что, в общем, творцы этого переворота – большевики и конкретно Ленин – поставили своей целью просто разрушить русский мир. Ведь главная цель революции, того, что произошло в октябре 1917 года – это было разрушение русского мира. Что будет на этом месте – это совершенно вопрос даже не ставился. Надеялись на мировую революцию и так далее, но дело в том, что в русской жизни, которую Владимир Ильич глубоко ненавидел, большевикам места не было, вот и все. Значит эта жизнь должна была быть разрушена.

Соответственно идея русской земли и вообще русская земля – это должно быть заменено чем-то новым. Но с начала был преподнесен урок отношения к русской земле – этот урок – это Брестский мир, весна 1918 года, когда ради сиюминутной политической выгоды можно было отдать практически треть государства, во всяком случае значительную часть населения, промышленного потенциала, значительную часть русской земли просто отдать. Этот факт национального предательства объявлялся чем-то нормальным и возможным в результате этой акции – вот такое начало. Дальше название страны, которая появилась в 1920-х годах – Союз Советских Социалистических Республик, там уже не было слова «Россия». А название – это конечно очень много значит.

Но удивительно, что все-таки и здесь, и в этой страшной ситуации действует закон культурной топики. То есть, довольно быстро оказалось, что на таком тотальном уничтожении, создавая какую-то новую землю коммунистическую и новое небо большевистское двигаться невозможно, дальше эта власть оказалась просто висящей в воздухе. И тогда запускается другой проект под названием национал-большевизма, то есть большевистское руководство прежде всего в лице Сталина попытается скрестить, смешать те понятия, на которых строилась Россия дореволюционная и те понятия, которые были привнесены в результате переворота октября 1917 года.

Это смешение полным ходом шло накануне Великой отечественной войны, уже в 1936 году такой подручный Молотов пошел на спектакль в театр Таирова, спектакль по пьесе Демьяна Бедного «Богатыри», а эта пьеса из времен Киевской Руси, то есть там описывалось крещение Руси в частности. Причем все эти персонажи были людьми постоянно нетрезвыми и даже крещение Руси совершалось по пьяному делу. Эта пьеса была снята, хотя еще недавно ей был бы обеспечен успех и государственная поддержка, но она была снята, и сам автор был подвергнут некоему остракизму. Это конечно был знак для всех остальных, что дальше так продолжаться не может, то есть писать такие стихи, как писал, например, Давид Бурлюк, там «Русь – один большой клоповник, всюду вшей ползет обоз», – уже дальше так развиваться невозможно.

И вот в 1938 году на волне этого национал-большевизма появляется известный фильм Эйзенштейна, в 1927 году он сделал фильм «Октябрь» – это мифология великого октября, а здесь сделан такой, что называется, культовый фильм Сталинского национал-большевизма. Там Александр Невский, естественно он там не благоверный князь, а скорее какой-то комиссар XIII века. Тем не менее, к нему приезжают новгородские бояре и просят встать на защиту русской земли: «На защиту русской земли встань». На что актер Черкасов, играющий Александра Невского, говорит, что защищаться не умею, сами бить будем. Как известно, речь шла о защите Новгорода и вообще защите Руси от татар. Защитить страну от татар было в то время невозможно, князь Александр Невский (реальный князь, а не персонаж фильма) сделал иной выбор, спасая просто веру и культуру нации, он заключил союз с ханом и не пошел на предлагаемый союз с Западом. Это все конечно оставалось за кадром. Но тем не менее, значит, защитник земли стал героем советского фильма накануне войны с Германией – это конечно был шаг очень важный.

И дальше собственно развитие этой культуры национал-большевизма шло по такому пути, когда через запятую Маркс, Пушкин, Александр Невский, Энгельс, Ленин и так далее. Это все в таких произвольных сочетаниях. В каких сочетаниях, сколько там одного ингредиента и сколько другого – это уж знал только один вождь и учитель, но именно на смешении построена культура предвоенной и послевоенной страны. Понятно, что в этой ситуации, русская земля и во всех своих смыслах, и в том числе просто, как элемент сознания, подвергалась постоянной деградации. То есть русская земля разваливалась и, в общем, последний удар что ли по этому образу, этому понятию, и этому хозяйственному культурному явлению был нанесен конечно Сталинской коллективизацией и раскулачиванием.

Есть такое замечательное произведение литературы, которое называется «Котлован», автор Андрей Платонов. Сейчас я процитирую ключевое место из этой повести: «Елисей изредка останавливался на месте и оглядывал пространство сонными, опустевшими глазами, будто вспоминая забытое или ища укромной доли для угрюмого покоя. Но родина ему была безвестной, и он опускал вниз затихшие глаза». Елисей – это один из персонажей повести – это крестьянин. Родина была ему безвестной – вот результат этой борьбы за новую землю и новое небо.

Ну а дальше все, что было дальше, это запустение, эта невозможность нормально работать и нормально жить на русской земле, эту картину описали русские писатели деревенщики, другое дело, что не все так понятно и прямо написали причину этого явления. Федор Абрамов много писал о русском севере, сам он был из села Веркола на реке Пинега, напротив села был монастырь Артемиево-Веркольский, но он его уже действующим и красиво выглядевшим монастырь никогда не видел, он в первые годы советской власти был разорен, там были убиты монахи красногвардейцами. И дальше он описывает, вопрошает (я имею в виду Федора Абрамова) своих земляков – что же происходит, почему они не могут нормально трудиться на земле. Ну, сам Федор Абрамов был человеком партийным, может быть поэтому как-то ему все-таки давали возможность задавать такие вопросы и писать публичные письма о запустении Верколы в центральную партийную прессу. Но тем не менее летом 1979 года один из жителей Верколы, такой был мужик, с которого написан главный герой Абрамовских романов – это Михаил Пряслин, говорит: «Эх, Федор Александрович, все мы хороши, профукали Верколу, проморгали, проболтали».

Вот так собственно профукали не только Верколу, профукали русский север, и не только русский север, центральную Россию. И сегодня конечно тех картин, которые изображены на фотографиях Прокудина-Горского, мы сегодня не увидим и это составляет, может быть… не может быть, а совершенно точно, главную русскую проблему!

Советский проект: новая земля и новое небо

Анастасия Занегина, специалист по кельтскому искусству

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Поговорим о кельтах и кельтских жрецах-друидах.
Кельты – это народ, появление которого относят к VI веку до н.э. В состав кельтов входило множество племен, у которых было много общего. Название «кельтой» впервые стали употреблять древние греки. Римляне же называли этот народ несколько иначе – галлы. Ранние авторы, такие, как: Ксенофонт, Платон и Аристотель о кельтах упоминают довольно мало.
Самым замечательным и подробным описанием кельтского (галльского) мира является книга Гая Юлия Цезаря «Записки о галльской войне». Цезарь сообщает, что у кельтов существовало три группы людей, пользовавшихся особым почитанием – это барды, предсказатели и друиды. Вообще, Цезарь говорит о том, что кельты – это народ, чрезвычайно преданный религии.
Цезарь сообщает довольно много информации о самом загадочном сословии – друидах. Говорит об их двадцатилетнем обучении и об устном бытовании знаний. Это был класс профессионально образованных людей – ученых. Друиды сообщали своим многочисленным ученикам сведения о движении светил, о могуществе богов и об устройстве мира. Если кто-то вам скажет, что читал где-то изданные друидические оригинальные тексты, то можете смело обвинить его во лжи, поскольку друиды не записывали свое сакральное учение. Но не записывали не потому, что были безграмотными, напротив, они замечательно владели чтением и письмом, а для последнего использовали даже три алфавита: греческий – основной, латинский и алфавит какого-либо мертвого кельтского языка, например, лепонтийский. Записывать могли все, что угодно и где угодно, все, кроме священных текстов.
Что же нам все-таки известно о друидах? Нам известна этимология, то есть происхождение слова «друид». Считается, что оно образовано от двух корневых основ. Первый корень – это «дру», что означает «дуб» или «дерево». Второй корень – это «уид», который имел значение «видеть», или «ведать», то есть знать. Известный отечественный кельтолог Анна Мурадова иронично замечает: «На первый взгляд получается, что друид – это древовед». Это, действительно, так, потому что у друидов не существовало никаких храмов, все свои ритуальные обряды они проводили в рощах, среди деревьев.
Друиды принимали активнейшее участие в вопросах богопочитания и религии, следили за соблюдением обрядов жертвоприношений. Так же в их руках была сосредоточена и судебная власть: они объявляли приговоры, наказывали провинившихся и награждали особо отличившихся граждан. Наказывали друиды довольно страшно. Самым серьезным наказанием считалось отлучение от участия в обряде жертвоприношения.
Как известно, кельты были не только искусными ремесленниками и отважными воинами, они так же питали особую страсть к кровавым жертвоприношениям. Об этом сообщают как дохристианские, так и раннехристианские исторические документы. Например, тот же Цезарь в записках о галльской войне красочно описывает групповые сожжения производимые друидами. Для этого сплеталась огромная человеческая фигура, туловище которой было пустым, и туда помещали людей, приносимых в жертву. После этого огромного идола сжигали.
Поговорим о мировоззрении друидов. Греческие авторы сообщают о схожести философских представлений друидов и античных мыслителей. Например, с Пифагором и его учением о метемпсихозе – переселении душ. А также о схожести с воззрениями досократиков. Проводятся убедительные параллели с философией и религией Древней Индии.
Кстати, если о друидах Галлии нам известно из сочинений римлян, то об ирландских друидах мы знаем от самих ирландцев. Так как Ирландию не постигло римское нашествие, в отличие от Галлии и Британии. В более поздних исторических документах фигурирует такой класс, как филиды. Это отдельная история, поскольку в исторических документах филидов и друидов нередко путают. Так или иначе, друиды теряют свои жреческие полномочия.
И теперь пара слов о том, что найдется немало людей в разных странах, в том числе и у нас, в России, которые называют себя друидами – преемниками древних традиций. Это так называемые неодруиды, которые появились в XVIII–XX веках, когда возрос интерес к языческим верованиям. Это британские неодруиды проводят обряды в Стоунхендже, это они отмечают древние кельтские праздники. Вот такую интересную модификацию получило учение друидов в современном мире.