История

Анастасия Занегина, специалист по кельтскому искусству

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Имя Бригитта для ирландцев всегда было знаковым, и во времена христианства, и в период язычества. Святую Бригитту Ирландскую, жившую на рубеже V–VI веков, считают покровительницей Ирландии наряду со святым Патриком, крестителем этой страны. Надо сказать, что большое количество святых женщин – это одна из особенностей ирландской Церкви. И самая почитаемая из них – это Бригитта Килдарская. Именно к ней чаще всего и обращаются с молитвой ирландцы. Достоверно о жизни святой Бригитты известно немного, несмотря на то, что сохранилось три ее жития, два из них – на латинском языке, третье – на ирландском. Но факты, изложенные в них, совпадают далеко не во всем. Более того, они были написаны уже через много лет после кончины святой – в VII веке и позже.

Что же все-таки известно о жизни главной ирландской святой? Она родилась в 50-е годы V века и выросла в знатной ирландской семье. И здесь мы встречаем легендарный элемент, касающийся биографии Бригитты. Считается, что ее отцом был король-язычник одной из ирландских провинций. Мать же была рабыней. Считается, что Бригитте удалось прослушать проповедь святого Патрика перед его кончиной. Святая Бригитта так же считается ученицей крестителя Ирландии.

С раннего возраста Бригитта проявляет безграничное милосердие: кормит бедняков и исцеляет больных. И вопреки воле родителей выдать ее замуж, она выбирает монашеское служение и через несколько лет становится настоятельницей монастыря в ирландском городе Килдаре. Этот монастырь был основан на месте огромного дуба. «Килдара» так и переводится – церковь дуба. При жизни Бригитты здесь была создана епископская кафедра. Святая Бригитта прославилась необыкновенной щедростью, исцелением людей и многочисленными чудесами. О самом известном из них рассказывает предание. Однажды святая трудилась в поле под дождем и вся промокла. Она отправилась домой и решила повесить одежду сушиться на ветку дерева. Однако оказалось, что это вовсе не ветка, а солнечный луч, на котором и остались висеть одежды святой.

Слава и почитание святой Бригитты распространились сначала по всей Ирландии, а затем проникли в Западную Европу. Ее последователи основывали обители во многих городах, и Бригитта много путешествовала сама, посещая их. Святая Бригитта сама предсказала дату своей смерти в 20-х годах VI века. Мощи святой Бригитты находятся в городе Даун-Патрик, рядом с мощами святого Патрика и святого Колумба, еще одного ирландского святого.

Память святой Бригитты приходится на 1 февраля. До прихода христианства в языческом мире 1 февраля считалось одним из главных кельтских праздников, который назывался Имболк. Февраль считался первым весенним месяцем у кельтов – месяцем пробуждения от зимы. Традиционно этот праздник был посвящен языческой богине, которую звали Бригитта. Бригитта была дочерью доброго бога Дагды, относящегося к племенам богини Дану, то есть самым почитаемым кельтским богам. Бригитту именуют трехликой, трехликие божества вообще были распространены у кельтов. Однако лики Бригитты не возрастные: дева, взрослая женщина и старуха, а олицетворяют различные сферы человеческой деятельности.

В первую очередь это словесная сфера. Бригитта покровительствовала поэтам, и они обращались к ней за красноречием. В известной кельтской поэме «Котел поэзии» Бригитта является хозяйкой чудесного источника, из которого поэты черпали вдохновение. Вторая ипостась Бригитты – это богиня-целительница. Ей приписывалось физическое и духовное врачевание. Третьей ипостасью Бригитты являлось покровительство различным домашним ремеслам: прядению, шитью, готовке, а также различным кузнечным и земледельческим работам.

Происходит любопытное смешение святой Бригитты Килдарской и языческой Бригитты. Действительно, в функциях языческой Бригитты много схожего с житием святой. Особенное сходство находим в историях о великодушии обеих: о преумножении еды нуждающимся. В Ирландии святой Бригитте посвящены многие колодцы и источники. В Килдаре находится один из таких колодцев, на котором изображены два креста, один из которых христианский, а второй – необычной формы, напоминающей вращающееся колесо.

Если взглянуть на изображение святой Бригитты Ирландской, то в ее руке можно заметить крест необычной формы – это один из самых знаменитых символов Ирландии наряду с трилистником. Это крест с немного закругленными лучами – древними символами солнца. То есть здесь мы видим сплав дохристианских и католических верований. В центре этого креста располагается квадрат. Согласно одному из преданий святая Бригитта сплела этот крест на смертном одре своего отца, по другим источникам, одного знатного язычника, который решил перед кончиной принять христианство. Такие кресты часто украшали католические дома. Согласно преданию, святая Бригитта сплела этот крест из камыша.

Святая Бигитта и языческая Бригита

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В середине IV века, во многом благодаря этому сохранению привлекательности язычества, ранневизантийская империя переживает интересный и яркий эпизод недолгой языческой реставрации, связанной с именем Флавия Клавдия Юлиана – более известного как Юлиан Отступник – последнего языческого императора.

Жизнь этого недолго правившего монарха, безусловно, примечательна. Он происходил из фамилии Константина Великого, был сыном его единокровного брата. Ему было шесть лет, когда Константин Великий умирает, и случается первая трагедия – его отец, его дядя и двоюродные братья были убиты взбунтовавшимися солдатами, ратовавшими за то, чтобы престол и наследие Константина было разделено только между сыновьями первого христианского императора и не досталось побочным ветвям правящего дома. Юлиан остается круглым сиротой, единственным кто выжил в этой страшной резне 337 года, был его единокровный брат Галл.

В дальнейшем долгое время Юлиан прожил в изгнании, сначала в Никомедии, где его образованием заведовал знаменитый арианский епископ Евсевий, потом в Каппадокии. По сути он жил на положении пленника правящей династии, и для того чтобы в дальнейшем он не представлял ни для кого угрозы, судя по всему, его готовили к богословской карьере.

Насильно навязанное ребенку христианство вызывало отторжение в душе мальчика. Он связывал эту религию лишь с бесконечными конфликтами никейцев и ариан, а также с правящим императорским домом, на руках которого была кровь его семьи. Именно в ранние детские годы мальчик влюбляется в греческую поэзию, литературу, и под влиянием культурной традиции в его душе начинается культурный переворот: он начинает тайно чтить древнегреческих богов.

Его судьба изменяется в начале 50-х годов, когда его сводный брат назначается младшим соправителем императора Констанция II. Юлиан получает возможность получить хорошее образование. Он едет сначала в Никомедию, потом в Эфес, где учится у великих философов неоплатонической школы. В дальнейшем его брат был казнен, но, пережив опалу, он едет в Афины, где окончательно посвящает себя языческим культам.

Надо сказать, что посвящение Юлиана в языческие культы, в элевсинские мистерии, было совершено тайно. Официально он продолжал быть ревностным христианином, и чтобы снять с себя любые подозрения в вероотступничестве, даже делал вид, что является чтецом в церкви (чтец – это младший церковный чин).

Тем не менее в 355 году жизнь юноши резко меняется. Его двоюродный брат Констанций II, убийца его родни, решает отправить своего последнего родича в качестве своего соправителя в Галлию. Юлиан назначен цезарем Галлии, и здесь молодой человек, который не выходил из-за школьной скамьи, имел изгрызенные ногти и вечно залитые чернилами руки, обнаруживает в себе необычайные административные и военные таланты. Юноша буквально за пять лет возвращает под римскую власть, казалось бы, уже абсолютно утраченную провинцию. Он налаживает экономику Галлии, обеспечивает безопасность границ, завоевывает любовь и уважение солдат. Неоднократно Юлиан бьет алеманнов, франков, хамавов – все те германские племена, которые нападают на границы империи. Солдаты не чают в нем души.

В 360 году между галльским цезарем и императором Констанцием намечается конфликт. Констанций, который терпит поражение в Персидской войне, с неудовольствием наблюдает за успехами своего двоюродного брата. Он приказывает ему отправить почти все свои войска на Восток. Юлиан соглашается, но в ходе отправки войск происходит бунт: армия провозглашает Юлиана императором.

Будучи провозглашенным императором, Юлиан вскоре заявляет о том, что является приверженцем древнеримской религии. В 365 году он становится единственным императором Римской империи и пытается восстановить традиционное языческое богопочитание. Открытого гонения он не устраивает, однако, будучи образованным человеком, понимает, что кровь мучеников является семенем Церкви. Но всяческими тайными и хитрыми уловками он пытается принудить принять язычество армию и государственных чиновников. Иероним Стридонский в дальнейшем будет писать про его действия, что это было «гонение ласковое», которое, скорее, манило к почитанию богов, чем принуждало к этому.

Тем не менее 18-месячное правление Юлиана – он умрет в 363 году в ходе похода на Персию – оставит неизгладимую память в истории Восточной Римской империи. Для всей образованной элиты Юлиан станет кумиром, идеальным императором, примером для подражания, который пытался замедлить или даже остановить трансформацию античной государственности в новые формы. А для христиан он станет отступником, новым ассирийцем, новым драконом, злодеем, который всячески пытался бороться с Богом и остановить неизбежное.

Смерть Юлиана окончила его попытку возвратить язычество в официальный статус. Тем не менее язычники, ранее притихшие и не понимавшие, что происходит, за это 18-месячное правление поняли, что они многочисленны, что у них есть политическая сила и с ними стоит считаться. Это вынудило последующих восточно-римских императоров, преемников Юлиана, на протяжении еще почти трех столетий поддерживать политику веротерпимости. Язычников не гнали, им позволяли отправлять почти все формы традиционного культа, и, в общем-то, сохранялся некий компромисс, статус-кво, между язычеством и христианством.

Лишь в 391 году император Феодосий, во многом под влиянием внешних обстоятельств, а отчасти и вследствие внутренних причин, объявляет все языческие культы вне закона. В дальнейшем, при Феодосии и его ближайших преемниках, принимается еще ряд безапелляционных, жестких антиязыческих эдиктов, однако, судя по всему, они не приводятся в действие. Императорская власть боится оттолкнуть от себя еще вполне влиятельную языческую аристократию, значительную часть населения, армии и даже высшей аристократии. Антиязыческие законы постулируются, но не применяются. По сути, сохранение языческих традиций даже на доминировании язычников в некоторых регионах, например, в Баальбеке или Каррах (эти города были полностью языческими до второй половины VI века) смотрят сквозь пальцы.

Интересным примером реального отношения христианских императоров к языческим культам в V столетии является свидетельство Марка Дьякона, агиографа V столетия, который описывал отношения императора Аркадия, в правление которого принимались очень суровые антиязыческие эдикты, к информации о том, что в городе Газа местное население осмеливается открыто чествовать древних богов. Аркадий отвечает: «Я знаю, что местные привержены идолопоклонству, но они платят очень много податей в государственную казну. Я опасаюсь, что если мы их разгоним, то они испугаются и убегут». Таким образом, даже для очень ревностных христианских государей оставалось понятным, что пока еще официально, открыто преследовать язычников время не пришло.

Язычники в V веке были еще довольно могущественны и влиятельны в Восточном Римском государстве. Это была значительная часть интеллигенции, например, в Афинах сохранялась значительная платоновская языческая Академия. И V столетие – это время ее очередного расцвета: в это время здесь преподавал великий Прокл. В Александрии существовала языческая школа, в начале V столетия возглавляемая знаменитой Гипатией, потом такими людьми, как: Исидор, Олимпиадор и т.д.

Сохранение влияния в политике, культурной жизни давало некоторым язычникам надежду на то, что время возможно будет повернуть вспять и вернуть открытое почитание богов. Еще в начале VI века языческий историк Зосима говорил, что дело древних богов совсем еще не проиграно. Вплоть до конца V столетия поднимались мятежи язычников с лозунгами возвращения поклонения отеческим богам. Например, один из таких мятежей возглавлял знаменитый маг и чародей Пампрепий, также происходивший из Египта.

Некоторые считают, что под воздействием пропаганды языческой интеллигенции в язычество обратился и будущий император Западной Римской империи Прокопий Антемий, который правил ветхим Римом на протяжении нескольких лет в конце 60-х – начале 70-х годов.

По сути, государство переходит к последовательному преследованию язычников только в VI столетии, в эпоху Юстиниана, но об этом отдельно.

Юлиан Отступник

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Начало 1905 года было ознаменовано первой попыткой сдвинуть церковные преобразования в Российской империи с мертвой точки. Однако усилиями обер-прокуратуры непосредственно приступить к подготовке Собора тогда оказалось невозможно. Константин Петрович Победоносцев (тогдашний обер-прокурор) решил запросить мнение всех епархиальных преосвященных, то есть всех епископов русской Церкви, которые управляли епархиями, о том, насколько вообще русской Церкви необходимы реформы.

Он предполагал, что в основном их ответ будет консервативным и в таком случае можно будет апеллировать к нему, как к аргументу о том, что реформы, существенные реформы не нужны, что может быть в целом сохранен синодальный строй. Между тем был разослан специальный циркуляр от лица Синода, в котором были перечислены определенные вопросы, была задана определенная схема, по которой преосвященным нужно было реагировать на вопросы, которые были поставлены в этом циркуляры. Нужно иметь в виду, что такого рода опросы преосвященных практиковались в синодальный период достаточно регулярно. Сам Победоносцев в начале 1890-х годов инициировал такой опрос епископов, когда планировал подвергнуть реформе и преобразованию приходские попечительства. Реформа эта не удалась, но достаточно обширные отзывы архиереев были собраны. Вот такого же рода опрос соответственно начался летом 1905 года, в течение всей второй половины года епископы присылали свои отзывы и последние пришли в начале 1906 года.

Программа этих отзывов была очень обширна, ставился вопрос о будущей необходимой системе центрального церковного управления, о необходимости реформы епархиального управления, создания так называемых церковных округов из нескольких епархий, о реформе духовного образования, преобразование богослужения, прихода, церковного суда. Программа была очень обширна и надо сказать, что епископы подошли к ответу на вопросы достаточно тщательно, кто-то писал лично, кто-то создавал комиссии из епархиального духовенства, или даже поручал написать преподавателям местной духовной семинарии их мнение по всем перечисленным вопросам. Интересно, что в нескольких случаях епископы не были согласны с теми мнениями, которые высказали их подначальные в своих отзывах, но, однако все равно считали возможным переслать эти отзывы в Синод, чтобы Синод также их учитывал.

Нужно сказать, что большинство отзывов преосвященных высказывались в том смысле, что церковные преобразования безусловно так, или иначе для русской Церкви необходимы. Подвергалась критике определенная бюрократизация церковной жизни, важным вопросом было преобразование духовных учебных заведений, которое непосредственно связывалось с сословным строем православного духовенства – речь шла о том, чтобы расширить доступ в учебные заведения не только детям священников, или дьяконов, но и крестьян, горожан и так далее. Ставился вопрос о расширении прав прихода и прихожан, и в целом преосвященные высказывались в этом смысле вполне одобрительно.

Другой вопрос, который встает перед нами, когда мы анализируем отзывы епархиальных преосвященных, заключается вот в чем – в какой степени преосвященные были готовы реализовать ту программу церковных преобразований, которые сами и наметили в своих отзывах? Например, когда речь идет о реформе прихода, когда в конце 1905 года Синод инициировал определенные приходские преобразования, созыв церковных собраний и приходских советов, далеко не все преосвященные откликнулись на этот призыв Синода, хотя в своих отзывах могли выступать за расширение прав прихожан.

И таким образом вопрос о том, являются ли отзывы преосвященных только памятником церковной мысли, или за ними стояли определенные намерения провести церковные преобразования в жизнь, пока что остается для нас открытым.

Что думали епископы о реформах

Татьяна Черникова, доктор исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

В середине XI века в истории византийской иконописи начался второй большой период поисков и развития. Условно его называют комниновским периодом по той простой причине, что в это время правила династия Дук, Комнинов и Ангелов, и Комнины были наиболее частыми на византийском престоле. Условно это период с 1056 до 1204 года, время, когда произошла великая трагедия, на мой взгляд, христианского мира вообще и Византии в частности. Четвертый крестовый поход завершился тем, что один из царевичей Ангелов втянул крестоносцев в восстановление на престоле свергнутого императора, своего отца. В итоге внутренние византийские разборки оказались в руках крестоносцев, которые восстановили Ангелов, но те не сумели расплатиться с ними, как обещали. Кончилось все тем, что крестоносцы захватили Константинополь, убили множество христиан, и это еще более усугубило раскол Церквей. Вообще, 1204 год в истории Византии и византийской культуры стал некоей катастрофой.

Но до этого Византия была еще достаточно мощной империей и претендовала на значение вселенской. Понятно, что искусство в ней развивалось очень хорошо. Выделяют два подхода иконописцев этого периода к тому, как надо писать изображения святых, Богоматери, Самого Иисуса Христа.

Первый период можно условно назвать подходом гармонии. Интерес православных художников опять обратился к античной традиции, однако и находки, сделанные их предшественниками в условном искусстве, тоже не были выброшены. Поэтому в гармонии иконопись как бы балансировала между античной традицией, с одной стороны, а с другой – традицией, символичной, аскетичной.

В этот момент появляется интерес к Иисусу Христу не только как к Богу, но и как Богу, Который принял человеческое обличье и прожил на земле 33 года в качестве человека – такой проторенессанс. Поэтому равновесие сочетания человеческих и Божественных черт во Христе нашло отражение в сочетании подхода реалистического и условного.

Какие знаковые иконы, отражающие эту гармонию, можно привести? Это изображение Христа Пантократора, или по-русски Вседержителя, – особый тип иконы: Иисус в виде Судьи после Своего Второго Пришествия, в конце этого мира. В музее Берлина хранится такая икона первой половины XII века, признанная одним из шедевров этого стиля. Григорий Чудотворец – икона второй половины XII века, которая, к счастью для нас, находится в музее Эрмитаж в Санкт-Петербурге. И, наверное, одна из самых почитаемых в православной Руси икон – знаменитая Владимирская Богоматерь, которая приобрела такое название в России, а, вообще-то, это икона константинопольского письма конца XI – начала XII веков. Она была привезена на Русь в 30-е годы XI века, а чуть позже, в 50-е годы, привезена Андреем Боголюбским во Владимиро-Суздальское княжество.

Помимо этого гармоничного подхода, появился еще один интересный подход, неожиданно перечеркнувший вроде бы уже устоявшийся канон о том, что всех, кто связан с Царством Небесным, надо изображать статичными, потому что это символ вечности. Искусствоведы назвали этот подход комниновским маньеризмом. Дело в том, что для этих икон характерна передача движения, причем не просто движения, а порывистого, подчеркнутого. Условность изображения выражалась в том, что фигуры удлинялись и становились предельно тонкими, что как раз говорило о том, что это не этот мир и не простые люди.

В связи с такими духовными контактами и очень большими культурными связями в российских музеях хранится несколько византийских икон в духе этого «комниновского маньеризма». Прежде всего, это оборот знаменитой иконы XII века «Спас Нерукотворный». На таких выносных оборотных иконах была лицевая сторона и обратная. И на обратной стороне изображено поклонение ангелов святому кресту, которые полностью находятся в движении. На этой иконе видны и другие характерные черты «комниновского маньеризма»: кроме движения и утончения фигур, их вертикальной вытянутости, исходящий от Царства Божьего неземной Фаворский свет передается яркими белыми бликами. Впоследствии их будет так любить Феофан Грек.

Что касается катастрофы 1204 года, которой закончился комниновский период, то, в общем-то, сильного упадка в византийской живописи не происходило. И в разделенной на части Византийской империи, в ее Трапезундской, Никейской частях продолжалось развитие живописи, которую искусствоведы условно называли «искусством около 1200-х годов», чтобы отделить более поздние иконы начала XIII века, но вытекающие из предыдущего этапа, от комниновского периода.

Комниновский период византийской иконописи

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

На протяжении всего ранневизантийского периода у империи имелся великий враг на Востоке. Это так называемая империя Сасанидов, она же Новоперсидское царство с центром в Ктесифоне.

В первой половине III столетия новой эры рыхлая Парфянская держава рассыпалась, как карточный домик, под ударами восставших персов. В Персии и Месопотамии утвердилась династия Сасанидов.

Держава Сасанидов выгодно отличалась от своего предшественника наличием централизованной государственной структуры, в том числе и государственной религии, которой был магизм, то есть поздний зороастризм, мощной армией, а также весьма и весьма активной дипломатией.

Сасанидские правители открыто объявляли себя наследниками древних ахеменидских царей и таким образом претендовали на значительную часть территории Восточной Римской империи: Египет, Сирию, Палестину, Малую Азию и даже на Фракию. Собственно, конфликты между двумя мировыми державами продолжались на протяжении всего IV, V, VI и в начале VII столетия. Не раз то одна, то вторая сторона, казалось бы, одерживала решительную победу, но ситуация всегда выправлялась, то есть конфликт был, по сути, бесконечным.

Помимо территориальных претензий персов, яблоком раздора между двумя империями были торговые пути: караванные пути в Китай, откуда поставлялся шелк, торговля с Индо-Китаем, которая шла через Цейлон и Южную Аравию, а кроме того государства Северного Предкавказья и Закавказья, за контроль над которыми спорили две империи.

В III веке в ходе общеимперского кризиса верх одерживали персы. Император, точнее шахиншах, Сапор I, он же Шапур, даже взял и разрушил один из крупнейших городов римской Сирии – Антиохию. Но благодаря деятельных императорам-иллирийцам: Кару, Аврелиану, в дальнейшем тетрархам, натиск персов удалось сначала сдержать, а потом и перейти в контрнаступление. Так в период первой тетрархии в 297 году армия персидского царя Нарсеса была разбита цезарем Галерием, после чего империя присоединила к себе несколько затигрских провинций, то есть получила некий выступ на территорию северной Месопотамии.

На протяжении почти сорока последующих лет между империями сохранялись относительно мирные взаимоотношения.

Однако и Константин, который в 30-е годы окончательно утвердился в роли единственного правителя Римского мира, и новый молодой персидский шах Шапур II Длинные плечи открыто вели дело к войне. У Константина были честолюбивые замыслы полностью сокрушить Персидскую империю и посадить на престол Ктесифонских царей своего племянника 03-44 ??Ганнибилиана??, а Шапур II всячески стремился нанести римлянам поражение и взять реванш за утрату своего деда Нарсеса.

Собственно повод к войне был самый ничтожный. В 335 году некий грек Митродор совершает путешествие в Индию и привозит оттуда императору Константину подарки. Причем заявляет, что это подарки лично от него. А подарки, которые императору ромеев переслал индийский правитель, отнял персидский шах. Это и становится предлогом к войне.

Военные действия – сначала очень вялые – начинаются в 335 году. Эта война с Шапуром II продолжится до 363 года. И большую часть этого периода римляне по сути будут терпеть поражение. При Константине война не началась, Констанций II ведет войну очень неудачно, его военные действия подробно описаны в замечательной книге «Res Gestae» Аммиана Марцеллина.

Когда император Юлиан, последний язычник на римском престоле (о котором я уже вел речь) вступает на престол, то решает окончательно покончить с персидской проблемой и летом 363 года вторгается на территорию Персии. Войска Юлиана занимают персидские крепости, громят армии персов и доходят до самой персидской столицы. Однако вспомогательные контингенты армян, на помощь которых очень надеялся Юлиан, а также отряды под командованием родичей Юлиана Прокопия так и не появляются у Ктесифона. И Юлиану просто не хватает сил, чтобы занять центр Персидской державы, он отступает, и в ходе этого отступления, в одной из небольших схваток ему наносит смертельную рану перс или христианин из его войска – об этом ученые спорят до сих пор.

Следующий римский император Иовиан, выбранный на совете высшего военного командования сразу после смерти Юлиана, стремился любыми способами обеспечить себе контроль над Римской державой. То есть Персидская война, а точнее ее продолжение, была ему уже не интересна. Поэтому он стремительно подписывает мир с Шапуром II и сдает ему все пять затигровских провинций.

По сути силы империй уравнялись. В Месопотамии пролегала довольно четкая граница, которая останется неизменной до VII столетия. Однако у империи оставались территориальные претензии на севере, в Армянском государстве. И римляне, точнее ранние византийцы, и персы претендовали на главенство над этим регионом. Обе державы будут ставить на армянский престол своих кандидатов и вести так называемую гибридную войну, пользуясь современной терминологией.

Вопрос Армении окажется временно закрытым лишь в 387 году, после подписания договора между Восточной Римской империей и Сасанидским Ираном, согласно которому большая часть Армении признавалась владениями Персии, а меньшая – владениями Восточной Римской империи.

На протяжении V столетия, за малыми исключениями, отношения между империями были относительно ровными. Там было лишь две небольшие войны. Надо сказать, что в этот период к армянской проблеме открыто добавляется проблема положения христиан в Персии. Персидское огнепоклонническое, то есть зороастрийское, жречество очень боялось конкуренции со стороны новой веры и поэтому всячески науськивало персидских правителей выступать против христиан. И надо сказать, что христиане, разрушая «храмы огня» и открыто выступая против древней персидской веры, иногда прямо провоцировали персидские власти на гонения. Вот вопрос о легальном статусе христианства в Персии тоже становился яблоком раздора между Востоком и Западом, если так можно назвать Византию в данном контексте.

Начиная с 40-х годов персы признают христианство, но уже в несторианском варианте. То есть ересь для византийцев становится официальной христианской доктриной Сасанидской Персии. Вообще, как я уже говорил, отношения V столетия ровные: и у Сасанидской империи большие проблемы на востоке с эфталитами, и у византийцев серьезные проблемы с гуннами на Балканском полуострове. То есть империям просто не до друг друга.

Относительно мирный период истории Сасанидов и Византии нашел отражение в красивой легенде, которую передает Прокопий Кесарийский, замечательный историк VI столетия. Он говорит, что когда в 408 году умирает император Аркадий, сын Феодосия Великого, он просит персидского шахиншаха Йездигерда стать опекуном его наследника – малолетнего императора Феодосия. И якобы персидский шахиншах согласился, надеясь тем самым утвердить окончательно мирные отношения с империей.

Этот период относительного затишья заканчивается в начале VI века. В правление императора Анастасия вновь разгорается серьезная римско-персидская война. Основные военные действия будут идти вокруг крепости Даара, которая становится замковым камнем римско-византийской обороны в Месопотамии. Война закончится сохранением статус-кво, однако противоречия между двумя империями продолжат расти, и мы увидим, что в следующее десятилетие две великие державы сойдутся не на жизнь, а на смерть. В итоге этот конфликт станет роковым для каждой из них.

Персидская политика Византии IV – V вв.

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Еще до того, как все отзывы епархиальных преосвященных поступили в Синод, был издан императорский указ о начале непосредственных подготовительных работ к созыву Священного Собора православной российской Церкви. Для этого был создан специальный орган, который получил название Предсоборное Присутствие. Это был, скажем так, такой орган экспертов, в который люди приглашались, назначались по представлению Синода и который включал самые разные группы представителей Церкви. Здесь были иерархи, епископы, здесь были представители духовенства, здесь были профессора университетов и духовных академий, здесь были общественные деятели, известные, так, или иначе своей определенной церковной позицией.

Предсоборное Присутствие работало в течение 1906 года с перерывом на лето. Работа его шла таким образом – в рамках Присутствия были созданы несколько отделов. Отдел о будущем Соборе, отдел о высшем церковном управлении, об епархиальном управлении, о миссии, о благоустроении прихода и тому подобное, куда в эти отделы соответственно записывались люди по своему желанию, а затем те материалы, которые готовили отделы, выносились уже на рассмотрение уже общего собрания Присутствия, которое могло обсудить, принять определенные поправки к этим материалам и вынести уже на рассмотрение Синода и императора.

В общем, это был первый достаточно интересный, за весь синодальный период, опыт гласного обсуждения церковных проблем в экспертном сообществе. Уже не только одними епископами, как было с отзывами епархиальных преосвященных, а и экспертами из белого духовенства, монашествующих, мирян и так далее. Самое интересное, что материалы Предсоборного Присутствия печатались в официальной церковной прессе по мере работы этого органа, а затем были изданы в четырех томах и эти четыре тома материалов Предсоборного Присутствия были очень востребованным источником для всех, кто интересовался церковной полемикой того времени.

При этом задача Предсоборного Присутствия была такая, чтобы выработать основные подходы, дать материал для будущего Поместного Собора, но и очертить его собственные рамки и полномочия. В частности, например, одним из важных вопросов, который дискутировался в первом отделе Предсоборного Присутствия был вопрос о том, как будет устроен сам Собор российской Церкви, кто должен быть его членом, должны быть это только епископы, или может быть туда следует пригласить духовенство и мирян. А если следует пригласить их, то с правом решающего голоса, или без права решающего голоса. Другим важным вопросом был вопрос о взаимоотношениях Церкви и империи. Если Церковь определяет определенную самостоятельность, так сказать выходит из недр бюрократической системы государственного управления, если она обретает свою главу – патриарха, на что собственно надеялись все члены Предсоборного Присутствия, то какие будут отношения с императором этой Церкви, какая будет роль обер-прокурора. Должна сохраниться эта должность, или она должна быть упразднена, а если сохраниться, то в каком качестве, просто юрисконсульта, или все-таки, как некое око государево.

В других отделах шла достаточно интенсивная работа и по другим вопросам. В частности, например, отдел о приходе подготовил так называемый «Нормальный устав православного прихода Российской империи» – это был естественно проект, который предстояло вынести на Священный Собор российской Церкви и который регламентировал жизнь этой самой нижней, но и самой массовой общины структуры православной Церкви. Устав этот предполагал достаточно обширную самостоятельность для приходской общины. Хотя и в определенных канонических и иерархических рамках.

Не по всем вопросам Предсоборное Присутствие представило такие проекты, но оно завершило свою работу в конце 1906 года, чтобы не затягивать процесс подготовки Собора и представило свои материалы на благовозрение Синода и императора. Ожидалось, что в самое ближайшее время последует манифест о созыве Собора. Но этого не случилось.

Предсоборное присутствие 1906 года

Татьяна Черникова, доктор исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

После разгрома иконоборцев икона стала обязательной частью христианского богослужения, прежде всего православного. И начиная с V века и по XV век, то есть практически тысячелетние средневековой Восточной Римской, Арамейской, империи, которую историки чаще называют Византией, византийская иконопись прошла очень большой путь развития.

Искусствоведы, историки искусств выделяют как бы пять этапов в развитии византийской иконописи. Надо сказать, что любое искусство, да, собственно, и наука развиваются по законам маятника: сначала возникает некая концепция изображения, иконописцы в ней пишут, потом она кажется новому поколению уже чем-то не удовлетворяющим, начинается поиск – и маятник идет в обратную сторону. И дойдя до какого-то предельного своего значения: все новое – это хорошо забытое старое, его несет в обратную сторону.

Несмотря на то, что выделяют пять этапов развития византийской иконы, со стороны просто историка-наблюдателя, мысль и художественные поиски иконописцев двигаются между старой античной традицией и таким христианским символизмом, условностью, а потом возвращаются обратно. Поэтому на любом из этапов, о которых я буду рассказывать, будут наблюдаться эти колебания интереса живописцев.

При этом парадоксально то, что, вообще-то, икону уже начали во многом рассматривать как святыню и требовалось не вносить в нее ничего нового. Даже появилось такое понятие, как извод. Говоря современным языком, это такая копия образа, где художник, пишущий извод, должен абсолютно точно копировать оригинал, потому что все его качества – а если икона была чудотворной и с ней были связаны определенные чудеса, почитаемые христианами, то и они – переходили на его копию, извод. Но, даже несмотря на такой подход, мысль художника все-таки остановить нельзя, поэтому все равно наблюдались некие подвижки в том, как лучше передавать в образах Ветхий и Новый Заветы.

Итак, первый период – это так называемый македонский период. Начался он с 843 года, когда иконоборцев окончательно объявили еретиками, и продолжался до середины XI века. Условной датой можно назвать 1056 год, когда закончила править Македонская династия римских императоров, и давшая название этому периоду.

В македонский период развития византийской иконописи наблюдалось два, иногда почти одновременно существующих, подхода. Это так называемый «македонский ренессанс», когда опять возник интерес к старым классическим изображениям и проявлялся в написании икон. Наверное, самыми интересными в рамках этого «македонского ренессанса» являются мозаики, которыми оформлен самый главный византийский храм – Святая София. Его мозаики середины IX века как раз относятся к технике «македонского ренессанса». В качестве примера надо, наверное, привести мозаику, которая является головной, – изображение Святой Софии, то есть мудрости Господней, в храме Святой Софии в столице Византийской империи Константинополе, Царьграде, как его называли на Руси. И из этого же храма Святой Софии две иконы в искусствоведческом плане, то есть изображения образа на досках, – это складень, изображающий апостола Фаддея и царя Авгаря, который обращался к Иисусу Христу через своего слугу и художника Анания с просьбой написать портрет. Отсюда знаменитый тип иконы, о котором мы еще поговорим позже, – Спас Нерукотворный. Эти иконы середины IX – X веков как раз хранились в Святой Софии.

Второй подход – аскетический стиль, отвергавший объемные классические, античные изображения, и который был более востребован среди христиан. Нам он интересен потому, что в этом стиле работали византийские художники, присланные на Русь по просьбе великого князя Ярослава Мудрого и оформлявшие Святую Софию в Киеве, а затем Святую Софию Новгородскую и Святую Софию Полоцкую. К несчастью, от Полоцкой Святой Софии не сохранилось ни каких-то интерьеров, ни даже стен XI века. А вот работы этих художников в Новгороде и Киеве мы можем видеть и сейчас: во фресках и мозаиках Киевской Святой Софии и очень больших иконах Софии Новгородской.

Поскольку эта византийская традиция присутствует в нашей древнерусской иконописи и культуре, то я немного скажу об особенностях аскетического стиля. Кроме аскетизма образов (поэтому этот стиль так и называется), все эти иконы написаны предельно статично. Но не потому, что иконописец не мог передать движение, а потому, что статика стала символом вечности. Царству Небесному присуща вечность, что и изображал на иконе богомаз.

Еще одна особенность в том, что лица изображаемых находились в предельном спокойствии, потому что никаких эмоций, чувств, страданий в Царстве Божьем не существует.

Особая выразительная черта – это огромные-огромные глаза, которые отрешенно и опять-таки спокойно, с чувством вечности взирают на зрителя и должны обращать его мысли не на какие-то мелочи мирской жизни, а на жизнь вечную, в которой ему – если он правильный христианин – гарантировано Царство Божие.

Также предельно символическим становится изображение одежды, складки которой рисуются практически графическими чертами. Геометрически очень точно выкладываются камушки мозаик. Если в античной традиции, они были ориентированы по-разному, то здесь художник аккуратно ставит их рядами. И необычно яркая красочность, которая на иконах передавалась меньше, а вот в мозаиках, их керамических или отполированных из мрамора и других разноцветных камней смальтах, этот яркий цвет просто поражает. И особенно поражает золотой фон, который вообще является признаком работы византийских мастеров. Для чего это делалось? Для того чтобы передать цвет Царства Божьего, как мы знаем, в момент преображения Господа на горе Фавор от Него исходил Фаворский свет, то есть свет не этого мира.

Когда Авгарь послал своего слугу и художника Анания с просьбой ко Христу, что если Он не сумеет прийти в город Эдессу излечить Авгаря, то пусть Анания хотя бы напишет образ Христа…

Македонский период византийской иконописи

Иерей Антоний Лакирев, специалист по Новому Завету

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Собрание христиан, которое они сами называют экклесия (по аналогии с собственно гражданским управленческим собранием в греко-римском полисе) отличается от всего остального тем, что христиане приходят на него ради общей задачи – «epi to auto» («на одно и то же»), как пишут авторы конца I и особенно II веков, для того чтобы всем вместе составить это собрание. Сегодня мы привыкли думать, что Церковь – это либо «профсоюз верующих», либо сообщество тех, кто разделяет общие взгляды, или какая-то социальная управленческая структура. Но для христиан первых столетий ни то, ни другое, ни третье.

Церковь – это не структура, а событие. Она не существует, как можно сказать, что существует профсоюз шахтеров или общество филателистов. Церковь случается, она происходит. Слово «экклесия» – правильный глагол «произойти», то есть «у нас произошла Церковь». Теперь мы обычно говорим: произошло церковное собрание. Но это очень и очень важно, потому что все то, что мы говорим о Церкви и во что мы верим, говоря о том, что мы верим «в Одну, Святую, Вселенскую, Апостольскую Церковь», и вся раннехристианская экклезиология – представление о Теле Христовом, где мы вместо тело, а порознь – члены и т.д. – все это относимся именно к собранию христиан, тому времени, когда мы вместе благодарим Бога.

Чрезвычайно поучительным сегодня, мне кажется, то, что свое участие в этом собрании сами христиане называют общей повинностью. Обычно сегодня греческое слово «литургия» несколько округло переводят как «общее дело». Хотя, строго говоря, это неточно, это не общее дело, а повинность для общества. Скажем, собираются жители города, происходит городская, полисная экклесия – собрание, которое правомочно решать вопросы, и оно решает: ты будешь заниматься починкой дорог – это твоя литургия, твоя повинность, ты будешь заниматься подготовкой к празднику – это твоя повинность, а ты будешь строить военный флот, твоя повинность.

Итак, христиане говорят о своем участии в преломлении хлеба: это наша общая повинность, то, что мы делаем для того, чтобы мы все вместе жили, чтобы существование нашего полиса, нашего гражданства и собрания было возможным. Это не право, которое кто-то получил и кто-то еще будет проверять: достаточно ли ты хорош, чтобы в этом поучаствовать. Это ответственность христианина перед Богом – прийти и составить из себя экклесию, как пишет апостол Петр: «Составьте из себя Церковь, как и живые камни». Здание составляется из камней, если ты один из них, твоя задача – прийти и быть в стене этого здания, иначе оно рухнет, иначе его нет. Это отношение христиан чрезвычайно важно, и чрезвычайно поучительно для нас сегодня об этом помнить, потому что многовековая эволюция закрыла это дело толстыми слоями разных других идей, может быть, не менее прекрасных и поэтичных, но все-таки других.

Очень важным, мне кажется, и то, что это общины, которые не знают профессиональных верующих, в отличие от эллинов и иудеев, где есть священство у иудеев и, соответственно, жречество у эллинов. В те времена считается, что если человек пришел в христианскую общину, говорит, что он апостол и три дня подряд не работает, он врун, он не апостол. Если он апостол, значит, на третий день он должен пойти на работу и зарабатывать себе на хлеб. Тоже очень важная вещь. Когда Павел говорит о том, как жить христианским общинам, он пишет: живите тихо, занимайтесь делом и работайте своими руками.

На самом деле, это очень серьезно: это люди, которые трудятся, реализуют свое призвание от Бога, то, что Бог им дал. То место, на которое их поставил Бог, становится для них пространством созидания, поэтому они ни капельки не отгораживаются от окружающей жизни, мира, в котором «все плохие, все ошибаются», хотя и в самом деле взгляды окружающей публики хоть святых выноси. Но христиане живут в этом мире как закваска будущего Царства, как то, из-за чего постепенно начинает меняться это общество.

Если в начале I столетия в римском обществе лишних детей, которых неохота кормить, было нормально унести в лес и оставить там – так решалась проблема лишней рождаемости, то через пару сотен лет даже для язычников, живущих в том же самом обществе и той же самой культуре, это становится немыслимым и невозможным. Это очень яркий пример того, как потихонечку, почти без пропаганды, почти без увеличения количества христиан само присутствие начинает менять нравственный климат этого мира, этого общества.

“Литургия” — общая повинность

Александр Мраморнов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Сейчас, в год столетия Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов, особенно актуально обращение к его наследию. А чтобы это сделать, необходимо иметь это наследие у себя в руках, либо в печатном, либо в электронном виде. Надо сказать, что документы, созданные этим, наверное, самым великим за всю историю Русской Церкви Собором: и по его продолжительности, и по численности членов, стали публиковаться еще в период проведения. Соборный совет – орган, являвшийся фактически президиумом Собора, заявил о необходимости публикации всех деяний Собора практически в момент начала его работы. И эта работа тогда же и началась.

В 1918 году Соборный совет выпускает первые сборники «Деяний Собора», а еще раньше они начали выходить в «Церковных ведомостях» и «Всероссийском церковно-общественном вестнике», официальной газете, выходившей в 1917 году в Русской Церкви. Однако, к сожалению, эпоха гонений и обстановка гражданской войны не содействовала широкому распространению соборных изданий. В архиве Собора мы видим даже много писем с мест, в которых пишут: «Собор работает, но мы очень знаем о том, что он наработал. Очень мало знаем о результатах трудов Собора». Это был голос современников Собора. Что же было потом?

К сожалению, в значительной степени даже изданные экземпляры «Деяний Собора» были уничтожены в последующий период. Если сейчас вы где-то и найдете подлинные издания «Деяний Собора», то это будет большая библиографическая антикварная редкость. Не стоит уже говорить о том, что сам Собор и Соборный совет не успели опубликовать все материалы его работы. Из «Деяний» была опубликована только часть, фактически меньше половины. Протоколы целиком не публиковались вовсе. А материалы отделов и комиссий Собора, где собственно и происходила вся самая жаркая, напряженная работа умов и экспертов (которые были и членами Собора, и привлекались для работы в его отделах) вообще не попали на публикацию и в общественное поле в тот период.

Десятилетия гонений на Церковь вообще закрыли возможность для публикаций и распространения соборных трудов. И ситуация изменилась только в начале 90-х годов, когда лучшими умами нашей Церкви была осознана необходимость как можно скорее опубликовать и ознакомить церковную общественность с теми трудами, которые были наработаны Собором.

Только что возродившийся Новоспасский ставропигиальный мужской монастырь, по благословению Святейшего Патриарха Московского Алексия II, начал факсимильную републикацию трудов Собора. Огромную роль в тот период в этом сыграл архимандрит Иннокентий (Просвирнин), яркий деятель церковной науки и церковного просвещения рубежа 80-х и 90-х годов. И после него при владыке наместнике Алексии в Новоспасском монастыре началась эта работа, которую мы сегодня можем назвать многополезной и ценной, потому что благодаря ей во многих епархиях, приходах, образовательных учреждениях хотя бы в каком-то виде стали известны постановления Собора.

Но к нашему времени стала ощущаться необходимость полного издания документов Собора. И вот несколько лет назад в том же Новоспасском монастыре, уже при наместнике епископе Савве, по благословению Святейшего Патриарха Кирилла, началась работа по изучению всего Соборного наследия.

Надо отметить, что Соборный архив сохранился практически целиком. Нам известно только о порядке 10–12 единиц хранения Соборного архива, которые были утрачены. Причем утрачены каким-то загадочным путем в 20-е годы, несмотря на то, что в 1921 году один из членов Собора Степан Григорьевич Рункевич свез весь Соборный архив из епархиального дома в Лиховом переулке (где и проходил Собор) в Государственный архив. Соборный архив был принят на хранение в Государственном архиве. С 21-го по 30-й год эти 10–12 единиц хранения, в том числе, например, очень ценные для нашего времени протоколы заседаний Библейского отдела были утрачены. Но, тем не менее, более 95% Соборного архива сохранились в целостности, и на базе этого в 2011–2012 году мы начали публикацию документов Священного Собора.

Совершенно четко можно сказать, что при изучении первой публикации многих из документов Собора вскрылись совершенно невиданные до того высоты церковной канонической исторической мысли, которых достигали члены Собора. Но, с другой стороны, вскрылись и чисто человеческие отношения членов Собора, их достаточно простой и искренний подход к делу. Действительно, по документам мы видим, что благодать Святого Духа собрала их и переваривала совершенно разные точки зрения, разные мышления, разные подходы, разные практики в Собороной палате и кабинетах, где заседали отделы Собора.

Наверное, самая большая ценность документов Собора в том, что они задают уровень любой церковной дискуссии. Для того чтобы научиться правильно говорить, правильно ставить вопросы, правильно отвечать на них и правильно отвечать своим оппонентам, наверное, надо обращаться к этим документам. Но они имеют и чисто практический характер, потому что, с одной стороны, многие сферы церковной жизни, регулирование которых было предложено Собором тогда, сто лет назад, до сих пор специально не урегулированы, и, таким образом, документы Собора в полном виде могут быть для нас руководством к действию.

Конечно, они являются еще и культурным достоянием, потому что именно в тех условиях, той обстановке лучшие люди Русской Церкви, которых избрали епархии, учреждения Русской Церкви, действовали именно так. Они показывали способ действия христианина, церковного человека в очень непростых условиях революции и начинавшейся гражданской войны. Учитывая то, что более 50 членов Собора ныне канонизированы и прославлены Русской Православной Церковью в лике святых, мы можем обращаться к документам Собора и как к историческому и как к духовному наследию, элементы которого могут нас сегодня учить, а слова из которого становиться для нас отправными пунктами, чтобы поступать так или иначе.

Конечно, я должен сказать, что сейчас документы представляются в серьезном академическом виде со вступительными статьями, комментариями, но все более частое прочтение этих документов приводит к тому, что наследие Собора становится нам все известнее, как и его люди. В том числе в большом томе с биографиями членами Собора, который должен выйти в свет, мы прочтем о судьбах более чем пятисот людей, искренне служивших Русской Церкви, многие из которых положили за нее свои жизни. Я думаю, что в наш юбилейный период и после него документы Собора и судьбы его членов являются своеобразным учебником. Очень надеюсь, что все вместе мы будем читать его, и от этого наша жизнь станет более фундированной на христианских, истинных евангельских началах.

Издание документов Собора 1917-1918 гг.

Алексей Беглов, кандидат исторических наук

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.

Вопрос о реформе, о преобразовании православного прихода до революции вопрос очень важный, к которому стянуто внимание не только церковной иерархии, духовенства, но и общественности и правительства. Вопрос этот в каком-то смысле интегральный, потому что он вбирает в себя другие проблемы церковной жизни. Например, если поставить вопрос о том, кто должен быть приходским священником? Должен быть это только сын священника, то есть выходец из сословия, или кандидата в священники могут рекомендовать прихожане? Соответственно это затрагивает вообще все положение духовенства и его сословный статус и так далее. с очень многими смежными областями приходской вопрос соприкасался.

В начале XX века, особенно с первой русской революцией, приходской вопрос очень интересно увязывался и с государственной политикой. Прежде всего с политикой в области расширения прав религиозных меньшинств, прежде всего старообрядцев. 17 октября 1906 года выходит указ о наделении старообрядческих и сектантских общин определенными легальными правами. Им была предоставлена достаточно серьезная внутренняя самостоятельность по устройству своей жизни и своего хозяйственного существования. При этом православный приход не имел таких прав, которые были предоставлены старообрядцам и сектантам, что вызвало достаточно активную полемику в обществе и в церковных и правительственных кругах. Поэтому уже, как тогда говорили: «с высоты трона», обер-прокурору было предписано достаточно оперативно разработать подобный устав и для православного прихода. Мы уже знаем, что устав православного прихода разрабатывался Предсоборным Присутствием в 1906 году. И собственно этот проект был востребован обер-прокуратурой для разработки последующих приходских преобразований.

Три существенных вопроса занимали реформаторов. Первый вопрос – это вопрос о том, должен ли приход православный тесно связываться с определенной территорией и с людьми, которые живут на этой территории, или он может формироваться более, или менее на добровольных основаниях, на добровольном начале. Дело в том, что модернизация всей социальной и экономической жизни России в этот период запустила активные процессы социальной и географической мобильности – люди активно перемещались между городами, или из села в города, поэтому, особенно в городах, территориальный принцип формирования прихода ставился все больше под сомнение. Вторым важным вопросом был вопрос о возможности для прихожан участвовать в выборах своего священника, или по крайней мере в рекомендации кандидата на священническую должность. По крайней мере именно право рекомендации кандидата предусматривал проект Предсоборного Присутствия. Причем там была достаточно подробно прописана процедура этой рекомендации, предусматривался определенный епископский фильтр, то есть возможность со стороны епископа отклонить эту кандидатуру и только потом проводить выборы. Третьим важным вопросом был вопрос о церковно-приходском имуществе. Церковно-приходское имущество формировалось за счет пожертвования прихожан, но при этом с начала XIX века – с реформы 1808 года в значительной степени это имущество изымалось епархиальным церковным руководством на, в том числе сословные нужды духовенства. И вопрос о том, допустить ли прихожан к распоряжению церковным имуществом, храмовым имуществом и в какой степени, он тоже был одним из важнейших для будущих церковных преобразований.

В 1907 году начинает работать особое совещание по вопросу о православном приходе, которым руководит в основном епископ Рижский Агафангел Преображенский, которое ставит своей задачей доработать устав, проект приходского устава, который был внесен Предсоборным Присутствием и выработать новый устав, который бы могло принять правительство Российской империи и возможно и государственная Дума. И здесь выявилась достаточно интересная особенность, синодальные проекты уставов, которых было несколько, каждый обер-прокурор считал необходимым доработать в чем-то этот проект устава и поэтому накопилось несколько редакций – редакция обер-прокурора Извольского, потом редакция обер-прокурора Лукьянова, наконец редакция обер-прокурора Саблера и все эти редакции, каждая из них, уменьшала в чем-то права прихожан. Особенно ярко это наблюдалось на примере редакции обер-прокурора Саблера, который фактически ставил функционирование органов приходского самоуправления в непосредственную зависимость от решения епархиального архиерея, поскольку архиерей мог распустить приходской совет, который был прихожанами избран. То есть, самоуправление прихода в этих проектах все больше превращалось в определенную иллюзорную такую фикцию

Редакция Саблера была внесена в Государственную думу за несколько месяцев до начала Первой мировой войны – летом 1914 года и именно эту редакцию, этот проект затем Государственная дума обсуждала. Параллельно сама Государственная дума достаточно активно пыталась предложить свой сценарий приходской реформы. Сначала в 1910-1911 годах, а затем уже в Четвертой Государственной думе в 1913 году были предложены семь законопроектов, которые так, или иначе касались устроения православного прихода и ориентировались на то, чтобы предоставить прихожанам больше прав, чем то, что у них было на тот момент. В частности, предусматривалось предоставление приходу права юридического лица, то есть права хозяйственной деятельности, которой он не имел на тот момент, право самообложения, право распоряжаться церковным храмовым имуществом и тому подобное. Все эти проекты со своей стороны были, так, или иначе, торпедированы обер-прокуратурой, которая за собой сохраняла, как бы пыталась сохранить монополию на разработку приходского устава.

Последний наиболее мощный всплеск интереса к приходскому вопросу приходится на 1916 год, когда общественность его очень активно обсуждала, поскольку именно в этот момент комиссия Государственной думы по православной Церкви начала обсуждать еще саблеровский проект приходского устава, который был внесен в 1914 году. И общественная дискуссия развернулась с новой силой и стало ясно, что приходской вопрос особенно политизирован, поскольку правительство, в частности тогдашний премьер Штюрмер пытался использовать приходской вопрос, чтобы установить определенный контакт с депутатами Государственной думы, поддерживая их начинания, а, в данном случае, не начинания обер-прокуратуры. Но и в 1916 году не завершилось принятием этого законопроекта обсуждение проекта приходского устава, что еще раз демонстрировало достаточно кризисное явление в отношениях Церкви и государства, когда даже самые востребованные, как властью, так и обществом проекты оказывались не доведенными до конца и оказывались не принятыми.